Где же ты, моя Сулико?

               
      В декабре простудился я, захворал. Пришёл на приём к терапевту. А за столом моя дочь сидит в белом халате. Тридцать лет не виделись!

 - Папа, папа! – Бросилась она ко мне. – Давайте я вам давление померяю!

 - Конечно, померяй, ведь столько лет не виделись!

 Из поликлиники вышел – настроение такоё тёплое, душевное! Таблеток в аптеке купил, водки бутылку. В подъезде лекарства выпил и домой на такси поехал. А водитель высокий такой попался, лысый и  рыжая борода лопатой. Но я еду молчком, напеваю себе под нос:

 Я могилку милой искал.
 Это было мне нелегко.
 Часто останавливался и вздыхал.
 Где же ты, моя Сулико?

 Вдруг таксист по тормозам, руль бросил и давай меня обнимать! – Брат! Брат! Наконец-то ты нашёлся!

 Я чуть стакан из рук не выронил!

 - Брат, - радуется он, - я тебя сразу узнал! Тебя, когда в детстве на горшок сажали, ты всегда эту песню пел!

 Ну, поехали в ресторан встречу отметить. А там драка-а! Плотный как бочонок, коротко стриженный седоватый мужчина бандитов метелит, только стулья во все стороны летят! И когда он второго щуплого пьянчужку пнул под зад с левой ноги, я посмотрел на тупой носок его тяжёлого ботинка, потрогал свою ягодицу и узнал этого мужчину!

 - Отец! – Выдохнул я с замирающим от волнения сердцем.

 Мужчина  недоверчиво  взглянул из-под лохматых бровей, а потом увидел у нас с братом на кончике носа одинаковое родимое пятно размером с рублёвую монету.

 - Сыны!!!  – Распахивая руки для широких объятий,  заревел он могучим голосом. Головы официантов снова нырнули за высокую стойку бара.

 Поздней ночью мы в обнимку вышли из ресторана. Видим, в мусорном баке маленькая старушка скребётся ногтями по ржавому железу, а выбраться  не может. Отец сильной благородной рукой вытащил её  оттуда и зашвырнул далеко в снег. И тут с её груди сорвался и со стуком упал нам под ноги амулет. Я поднял его и увидел, что он густо набит волосами: белыми, чёрными, рыжими и даже синими. А под ними пачка детских фотографий. Все мои 12 братьев и сестёр! Тогда мы весело выбили двери закрывшегося ресторана и  до самого утра кормили мать бланманже и устрицами в чесночном соусе. А ресторанные артисты пели, пели нам песню про Сулико, да так и уснули на сцене с гитарами и барабанами в обнимку.