апокалипсис

Горькую книгу съевши, взгляд устремив отверстого неба выше,
Се, семь светильников и меч обоюдоострый, исходящий из уст,
Коим поражены народы. А ухо имеющий слышать да слышит,
Что Дух говорит (и неизбежно скрежет зубовный и костный хруст),
И видит потом: вавилонская шлюха протягивает золотую чашу
С мерзостями, восседая на звере багряном о семи головах;
Жемчугов и прочих её сокровищ нет во всей ойкумене краше,
Но лишь издали блудившие с нею на мучений взирают страх,
Когда, в огнь низвергнутый, в одночасье пал город крепкий;
И пеплом посыпают макушки купцы, корабельщики и цари,
С ней роскошествовавшие, а сидящий на облаке повергает серп и
Пожинает землю, обрезает гроздья. Повелевают: «Иди и смотри», -
У престола четыре животных, исполненных очей, шестикрылых,
Как печатей семь с книги срывает Агнец, обладатель семи рогов,
И четыре всадника на разномастных конях – не умерить пыл их –
Чинят разрушения; небо мрачно, как власяница, луна – как кровь.
И падают на лица свои облаченные в белое рабы Бога живаго,
Держа ветви пальм; и горе уже предвещают звуки ангельских труб –
И вслед за седьмой происходят молнии, голоса и громы, благо
Небесного войска – тьма тьмущая. И не один покрытый язвами труп
(Или же тщащийся умереть от жал саранчи наподобие скорпиона)
Валяется, покуда праведного суда дожидаться и тем, и другим.
А на искупленных с печатями на челе Агнец взирает с горы Сиона,
И на горизонте уже маячит о вратах двенадцати новый Иерусалим.