Гондурас

  В то, что случилось, верится с трудом,
Хоть много времени прошло уже,
Мы пили сначала водку втроём,
В не знаю даже чьём гараже.

  Потом разговоры за жизнь, за баб,
Какой-то тяжёлый пошёл разговор;
Один, оказалось, со стройки прораб,
Второй – бывший вор.

  Я позже, решив, что пора и честь знать
Ушёл, распрощавшись, домой,
А утром, наверное, часиков в пять,
Участковый приехал за мной.

  Завели уголовное дело:
На закате прошедшего дня
В гараже обнаружено мёртвое тело
И сторож опознал меня!

  От бессилия стало вдруг жарко,
Я кричал: «Почему?!»,
Но забытая мной зажигалка
Доказала вину.

  Усталый опер с грустными глазами
Молчал, курил, глядел в упор;
Состоялся тогда между нами
Деловой разговор.

 «Надеюсь, что ты не дебил,
Почти уверен что не виноват.
Но ты скажи, что случайно убил,
Ведь спросят с меня за результат!

  А на суде тебе дадут пять лет
И через три пойдёшь домой».
Но я твердил упрямо: «Нет!»,
Он лишь покачал головой.

  И без вины доказана вина моя,
Свой приговор я слушал словно бред –
За то, чего не делал я
Мне дали восемь лет!

  Мне поначалу всё казалось сном,
СИЗО и лагерь как дурное наваждение,
А теперь я ударным трудом
Приближаю освобождение.

  Я похудел, совсем дошёл до ручки,
Почти не сплю уже три дня
И газета, лагерная «сучка»,
Может быть, напишет про меня.

  Можно навсегда всё прекратить,
Нарушив «мойкой» цельность вен
И будет жизнь по капле уходить
Из серых стен.

  Но бывший рэкетир, приятель Петя,
Сказал мне: «Саня не чуди,
Жизнь не кончается тюрьмой на белом свете
И лучшее, конечно, впереди!

  Мы забудем, как держал конвой
Часами на грязном снегу,
Когда снова встретимся с тобой
Где-то на лазурном берегу.

  К ушедшему возврата больше нет,
Приляжем, подстелив циновки
И будет ультрафиолет
Покрывать татуировки».

  А до звонка без малого шесть зим,
Но день придёт и будет каша с мясом;
Я крикну по дороге в магазин:
Не ту страну назвали Гондурасом!