С. нежное

Новогодней гирляндой спускаюсь по рукавам, проникаю в нутро, заполняю собой пустоты. Девятнадцатый мой декабрь - ко всем чертям, и совсем не резон выяснять теперь, где ты, кто ты. Что мы сделали, что только можем сделать - неважно, пшик. Потому, что неправильней этого дня на взводе может быть только старый, худой мужик, клянчащий мелочь в пропахшем мочой переходе. Потому, что неправильней этой ночи, когда мы врозь, может быть только страх, атрофирующий все струны. Если ты полагаешь иначе (а ты полагаешь иначе, брось) - я вдавлю до упора в пол и собью Фортуну. Все равно эта тетка всегда мне была чужой, сотни раз, казалось, готовая даться в руки - и, как ушлая ****ь, хихикая надо мной, вырывалась и исчезала в тумане скуки. Так, что это финал, я слишком устала лгать. И тебе, и себе, но, что всего грустнее - тем влюбленным придуркам, которыми мы могли стать, если б только... хотели? Могли? Умели?
Как ты видишь, мой стих - если это вообще стихи - и не пахнет романтикой, письмами, зведным ночным июлем. Я привыкла выстраивать строем свои грехи, и шагать вдоль него, ощущая себя Гренуем. Я привыкла, что мат привлекателен и сердит, я привыкла менять партнеров, бездумно средь них танцуя... Ты же слишком хорош, слишком молод и знаменит, потрясающе сдержан и выдержан... Таких к себе не беру я.
Потому, что с такими, как ты - либо ночь, либо целая жизнь. Если первое больно, второе мне вовсе ново. Эта ночь тебе кажется правильной? Значит, катись. Пусть тоска остается главной моей основой.

...и спасибо тебе. Помнишь, главное - ощущать,
что осталось еще хоть что-то, способное сбить прицелы?

С Новым годом. Со старым счастьем. Прощай. Прощай.
Я тебя провожу и умру -
Но останусь целой.