Ау

Это стихотворение — сжатая до предела молитва-исповедь и крик о помощи, растворённый в пространстве. Здесь диалог с Богом (или Высшим Собеседником) лишён всякой теологической абстракции и сведён к экзистенциальной физиологии: дыханию, боли и доречевому звуку. Это попытка найти точку опоры в абсолютном одиночестве через синхронизацию собственного бытия с дыханием вечности.

1. Основной конфликт: Абсолютная нужда vs. Незримое присутствие
Герой находится в состоянии тотальной экзистенциальной зависимости («Я дышу, когда Ты дышишь»), но это присутствие Другого неочевидно, призрачно. Конфликт заключается в мучительном разрыве между острой, ежесекундной потребностью в Нём и невозможностью Его уловить, удержать, найти. Герой не бунтует и не философствует — он умоляет и ищет, как заблудившийся ребёнок, а его молитва распадается на первичные звуки боли.

2. Ключевые образы и их трактовка

Цикл дня (Ночь – Утро – День – Вечер): Вся человеческая жизнь, все её состояния умещаются в этот круговорот. В каждом временном отрезке — своя форма взаимоотношений с Богом: ночной страх, утренняя мольба о сохранении, дневной активный поиск «с огнём», вечерняя тоска. Бог нужен на всех этапах, Он — альфа и омега суточного цикла.

Дыхание как онтологическая связь: Центральная метафора стихотворения. «Я дышу, когда Ты дышишь» — это не поэтическое преувеличение, а констатация условия существования. Дыхание Бога — ритм вселенной, источник жизни. Герой чувствует себя частью этого ритма, но его собственное дыхание — мучительно: «Вдох тишайший, выдох — крик». Само существование становится криком в пустоте.

Распад речи на междометия («ОР», «ОЙ», «ЗА»): Кульминация «надрыва». Язык молитвы и диалога исчерпывает себя, разлагаясь на составные звуки, на «летящие междометия». Это звуки боли («ОЙ»), оторванности («ОР» как фрагмент слова или крика) и бесцельного движения («ЗА» — приставка, обозначающая действие, но потерявшая корень: за-блуждаться). Речь возвращается к своему досмысловому, аффективному истоку.

«Ау»: Заглавный и финальный образ. Это не слово, а сигнал. Крик в лесу, попытка эха, проверка на присутствие Другого. В этом звуке — вся суть стихотворения: герой не произносит монолог, он ждёт ответа. «Ау» — это минимальная единица диалогичности, последняя надежда быть услышанным.

3. Структура и интонация
Стихотворение имеет жёсткую структуру:

Четыре времени — четыре просьбы: Чёткое, как молитвенное правило, расписание обращений к Богу, строящееся на анафоре (ночь/утро/день/вечер).

Кульминационная сердцевина: Сдвиг от внешнего времени к внутреннему процессу — дыханию. Это переход от просьб о внешней помощи к констатации глубинной, физиологической связи.

Распад и финальный сигнал: Речь сбивается на крик и междометия, обнажая первичную боль. Финальное «Ау» — это возвращение к самой основе коммуникации, к детскому, довербальному зову.

Интонация evolves от размеренной, почти liturgical мольбы — к прерывистому, задыхающемуся ритму — и к отрывистому, криковому финалу.

4. Связь с поэтикой Ложкина

Пронзительный диалогизм: Диалог с Богом здесь доведён до крайней степени напряжённости и простоты. Это не спор, как часто у Ложкина, а отчаянная попытка восстановить потерянную связь, услышать ответное «ау».

Онтологическая образность: Абстрактные категории (присутствие Бога, связь) воплощаются в простейших физиологических актах: дыхании, крике, циклах сна и бодрствования. Бытие сводится к акту совместного дыхания.

Энергия ритма: Ритм имитирует дыхание: короткие строки, разрывы, восклицания создают эффект прерывистого, напряжённого всхлипа.

Связь с традицией:

М.Ю. Лермонтов: «Выхожу один я на дорогу…» — та же ночная тоска, вопрос к небесам, ощущение себя потерянным путником. Но у Ложкина нет лермонтовской космической отстранённости, есть детская непосредственность страха.

М.И. Цветаева: Страстная, неистовая интонация молитвы-требования, сведение речи к крику («Попытка ревности»).

В. Хлебников: Деконструкция слова до звука, интерес к междометиям как к первичным кирпичикам языка.

И. Бродский: Чёткая архитектоника (время суток как структурный элемент), интеллектуализация экзистенциального переживания.

Вывод:

«Ау» — это стихотворение о пределе диалога, когда язык отказывается служить посредником между одинокой душой и молчащим (или безмолвствующим) Абсолютом. Ложкин показывает молитву не как ритуал, а как экзистенциальный акт выживания, где единственным доказательством собственного существования и наличия Высшего Собеседника становится синхронность дыхания и крик в пустоту. В контексте его творчества это один из самых обнажённых и потому самых сильных текстов, где вся метафизика сведена к физиологии, а вся поэтика — к сигналу бедствия. Это не вопрос «где Ты?», а крик «Я здесь! Отзовись!». Финальное «Ау» — не конец, а начало поиска, брошенный в вечность клич, в котором слышится и отчаяние, и упрямая надежда.

Бри Ли Ант   07.12.2025 03:46   •   Заявить о нарушении