Операция Пушнина. Полная версия

Район называется «Тринадцатый» или «Тринага». Раньше стоял здесь магазин номер 13, отсюда и название всего района. Вырос он на заводской окраине, квартал-другой к северу – и промзона, завод Тяжбуммаш, различные фабрики и комбинаты. В конце шестидесятых – начале семидесятых посносили бараки и на их месте налепили пятиэтажек, а ближе к концу семидесятых стали строить уже дома так называемой «улучшенной» планировки в девять этажей, с лифтами, мусоропроводами и шестиметровыми лоджиями. Словом, развивался район в ногу со всей страной.
 Двор, о котором пойдёт речь,  прилегает к двум как раз таким девятиэтажным «улучшенным» домам, построенным в линию, поэтому размеры имеет внушительные – метров 150 в длину и 40 в ширину. Правда, благоустройством его никто никогда не заморачивался, поставили на пустыре пару скамеек и «доминошню» - странный домик со столом внутри. Была на эти доминошни мода в конце семидесятых. Вот ежу ведь понятно было, что народ в них будет только в карты играть и распивать, что законом возбранялось вроде бы, но всё равно строили их повсеместно. Ввиду просторности двора и удобного расположения  пацаны со всего района собирались тут каждый день – летом поиграть в волейбол и «картошку», зимой погонять шайбу в хоккейной коробке, которую совместно строили и заливали лёд. Ну и, само собой, вина выпить перед танцами или просто вина выпить. Вечервми же за столом устраивались «секачи» - игроки в «секу». Шпилили строго на интерес, порой просаживая за вечер аванс или получку, а иногда и того круче «встряв без мазы». Так одноногий Витька, которого за его деревяшку прозвали на районе Сильвером, поставил однажды на кон ключи от своего Москвича с ручным управлением, да и проиграл. По пьянке, само собой. Коля Каштан, который Москвича этого выиграл, наутро протрезвев, пошёл отдавать ключи обратно, решив, что это уж перебор – а отдавать уже и некому. Витькина жена, и так измученная его ежедневными пьянками, известия о потере машины не вынесла и засадила в него хлебный нож, как назло оказавшийся в тот момент в руке. Сильвера похоронили, жена его села, Каштан запил.
 В общем, разного всякого видел этот стол, от сказочного везения до таких вот трагедий местных.
 На дворе октябрь месяц, прохладно и солнечно. В доминошне собралась компания пацанов – Мишка Заяц, Вадимон, Ильинаха, Костыль и два Маньки – Манька Сергеев и Манька Абрамович. Почему двух Сашек прозвали Маньками, никто не помнил никогда, но приклеилась эта погремушка на всю жизнь. Ильинаха крутит на пальце ключи от Явы, которую только что поставил в гараж и время от времени наполняет молдавской Лидией бумажный стаканчик из-под мороженого, который переходит от одного к другому. Нет, так-то обычно пьют из стекла, просто сегодня денег на покупку стакана не осталось, пришлось стрельнуть бумажный у мороженщицы. Кстати, купить стакан тогда, в 70-80 е годы – проблема, в продаже их практически нет, как правило народ стаканы просто воровал в отделе Соки-воды. Но наши герои принципиально стаканы покупали, ибо мелочи не жалко, а схема, придуманная как-то Вадимоном, работала безотказно. Он покупал какой-нибудь сок и интересовался:
 -Девушка, а если я стакан разобью, сколько должен буду заплатить?
 -Десять копеек.
 - Вот, возьмите деньги. Стакан я позже разобью, обещаю,-  и удалялся с чистой совестью и «швырялом»
 Итак, сидит наша компания, попивает красное винцо. Вадимон, Заяц и Маньки играют между делом в «тысячу» на приседания. Счёт просто угрожающий для Вадимона, который сейчас сидит на прикупе и травит байки про совхоз, куда ездил «на картошку», как и остальные парни, кроме Ильинахи все они учатся. Манька Абрамович в универе, остальные -  в техникуме.
 - Короче, с вином сами знаете как в деревне – уборочная, с шестнадцати ноль-ноль и то не купить нихера, а у нас оказия случилась. Витальке днюха была, его на день в город отпустили. Ну, он башли собрал и привёз Изабеллы два рюкзака, еле допёр. В городе его пацаны знакомые подкинули до станции, а в совхозе уже мы встречали. В общем, все кругом в говне, а мы в шоколаде. С вечера приняли перед танцами, и осталось ещё изрядно. Ну, мы перед работой на кухню, там тушёнки прихватили у девчонок, типа сухпаёк, и на сортировку, мы в этом году на сортировочной работали. На кухне девки наши поварёшками, так что без проблем, мне особенно. Я с Ольгой, кудрявая такая, верёвки вязал как раз. Ну типа встречаемся, трали-вали пассатижы. По ореху взяли, чтоб повеселей работать и пошли.
 -Стоп,- перебивает его Костя, в миру Костыль,- а с Иркой у тебя что, разбежались?
 -Ну типа того. Да ну её, не даёт нихера!
 - А Ольга? Даёт?
 -А то,- но по тому, как Вадимон спешит съехать со скользкой темы, сразу становится понятно, что и не пытался пока что подъехать он к Ольге насчёт секса, не было у них пока что ничего.
 - Идём себе мы на работу, не огорчаемся. Топать далеко, в другой конец деревни, километра полтора. По пути остановка автобусная, ну и мы остановку сделали, по сто грамм принять на душу населения. В это время бабулька мимо нас чапает, божий одуванчик, в одной руке палка, в другой – бидончик. Вот же, блин, деревня, тьфу, бля! На всю деревню ни одной коровы своей, за молоком в магазин идут, обалдеть просто! Да ещё придти надо пораньше, а то не достанется. В общем, мы присели на скамеечке, да и задержались слегка, по сто не получилось выпить, а только по двести. Бабка уже изрядно так усвистала, метров на триста от нас. Тут едет УАЗик в том же направлении. Нет, даже не так, сначала едет колесо от УАЗика, оно у мужиков на ходу отвалилось и скачет по дороге, а уж потом УАЗик. Ну, мужики увидели, что колесо потеряли - и к обочине, прямо к остановке, где мы загораем. А колесо прыгает, высоко так и НАСТИГАЕТ БАБКУ! Подпрыгнет метра на два в высоту, пролетит метров пять, опять подпрыгнет. Жуть! Но, славабогу, всё медленней, прыгает всё ниже, ну думаю, не догонит. Хер там, догнало! Правда, уже на последнем, наверно, прыжке, на излёте совсем. ХРЯСТЬ бабульке между лопаток и В КАНАВУ! ЗАТАИЛОСЬ, блин.
 Короче, бабку по дороге разложило, нихерашеньки себе – колесом по хребтине получить!
Мы в ахуе реально, жива, не жива бабуля? Но тут эта девушка престарелая встаёт. ЭТО НАДО ВИДЕТЬ! Она оглядывается – НИКОГО! ВАЩЕ НИКОГО! НИГДЕ! До нас почти полкилометра, в расчёт не берём. Бабка как понесётся по дороге, крестясь, лошали так не бегают! Ну, мы выждали минут пять  - и на работу, а мужики из УАЗика за колесом.
 Вот как и рождаются всякие суеверия. А бабка, поди, подумала -  Божий перст, наказание за грехи

 Рассказано это было не просто так, а по поводу. Дело в том, что на днях Мишка Заяц окрестился в Екатерининской церкви, которая находится  неподалёку от техникума, где учатся пацаны. Неизвестно, что толкнуло его на этот шаг в самый разгар так называемого «застоя», но Мишка теперь внезапно перестал материться, крестится по любому поводу и талдычит каждый день про какие-то знаки и видения, якобы его посещающие. Вот и сегодня он достал рассказом про то, что икона, купленная им в день крестин, начала источать какой-то немыслимо чудесный аромат, не иначе замироточит скоро.

  - Брехня,- веско заявляет Ильинаха,- где-то я уже эту байку слышал.
  - И ничего не брехня! Миха, тащи сюда свою икону чудотворную, на ней поклянусь! Вот те крест во всё пузо!- заключает Вадимон уже под всеобщий смех. И в самом деле – какая разница, брехня или нет? Тут, как говорил Твардовский: «хорошо, когда кто врёт весело и складно»,- Наливай!
  - Атас, пацаны!- вдруг шепчет Ильинаха. Кто-то подходит к доминошне. Карты моментально исчезают в карманах игроков, бутылка прячется за широкий шит, служащий ножкой стола. После случая с одноногим Сильвером во двор стал частенько захаживать участковый. Не стоило попадаться ему на глаза за игрой или распитием, мог и на учёт пристроить запросто.

  Но это не участковый, а приёмщик стеклотары Евгений Алексеевич, человек во дворе уважаемый и чуть ли не легендарный. Пункт приёма тары, в котором он работает, расположен за домом. Это единственный в городе отдельный  приёмный пункт, то есть находится не в жилом доме или магазине, как остальные приёмки. Представляет он собой большущий сарай семь на десять метров в четыре метра высотой, находящийся вдобавок на огороженной глухим высоким забором территории. Здесь Алексеич царь и Бог. За забором  у него припаркован казённый ГАЗ-53 с нарощенными бортами и его личная ИЖ-Планета с коляской. Этот-то мотоцикл и сблизил летом нашу компанию с солидным дядькой Евгением Алексеевичем, с которым считался весь район, так как был он человеком всегда при копейке и не жадным, всегда выручит, о чём ни попроси, одолжиться ли до получки, помочь ли с машиной привезти мебель или холодильник. Всегда вокруг его приёмки кипела какая-то деятельность, сновали местные алкаши и не только, солидные люди тоже захаживали сюда. В общем, авторитет. А вот сбилось летом зажигание в Иже – и без толку оказались все его связи, никто не смог справиться. А пацаны сделали! То есть, сделал-то один Ильинаха, остальные помогали. Но, тем не менее, утёрли нос всяким доморощенным Кулибиным, пытавшимся реанимировать Алексеевичева жеребца. И с тех пор частенько стали они проводить время у него за забором. Иногда он давал покататься по двору на мотоцикле, иногда просто сидели болтали, а иногда за вином сидели болтали, по-всякому.

  - Привет, парни! Как делишки? Азартные игры, распитие спиртных напитков – да у вас тут целый букет правонарушений, я погляжу,гг
  - Здорово, дядя Женя? Присоединишься?
  - Ну, с хорошими людьми почему бы и нет, наливай. А у меня к вам, пацаны, дельце,- Алексеич принимает из рук Ильинахи стаканчик и опрокидывает его залпом,- я слышал, вы гараж строите?
  - Достроили уже. Но это вон – Вадимон, Миха и Костя, остальные не при делах,- заявляет Вовка,- а что за дело?
  - Короче, пацаны, мне нужен ваш гараж. На неделю – полторы. А если ещё есть на примете помещение, то тоже. Да и помощь на этой неделе нужна по погрузке-выгрузке. Мой «Газончик». Пятёрка загрузить, столько же разгрузить.
  - А что грузить-то?
  -Что-что,- чувствуется, что Алексеич явно на распутьи, говорить всё начистоту или нет,- а, ладно, была не была! Только, парни, чур, строго между нами, не подведите! Тут такое дело… через неделю, с понедельника, дорожает пушнина!

   - Ну,и? Что-то я не врубаюсь,- замечает Вадимон,- дядь Жень, у тебя там что, целый сарай шкур, что ли? Грузовиками возить собрался? А гараж наш тебе нафиг?
  - Какие шкуры?- уже, в свою очередь не понял Алексеич.
  - Так сам же говоришь что-то про пушнину.
  -«Пушниной» тару называют,- поясняет Заяц. Он-то, похоже, сразу понял, о чём речь, продуманный был пацанчик, даже слишком продуманный (ну да не о нём речь),- давай, Евгений Алексеич, выкладывай! Чем смогём, поможем!
  - А, ладно, всё равно одному не справиться! Только, парни, молчать как рыба об лёд! Дело рисковое, так что надо всё сделать тихо и по-умному. Я что предлагаю – всю эту неделю я принимаю тару по двенадцать копеек. Но – на свои! А кассу не трогаю, касса полная, по документам ничего не проходит, ну там, для отвода глаз пару-тройку ящиков забьём, и всё. Тут же весь товар надо вывозить, чтобы склад был пустой, иначе спалимся. А через неделю бутылка будет стоить двадцать копеек, сам письмо видел из Минторга! Вот тогда-то мы бутылочки обратно и завезём, а кассу изымем, уже по новой цене. Если кто хочет своими деньгами поучаствовать – милости прошу, потом разберёмся, кому что причитается. Ну и за работы погрузочные, само собой. Ну, что скажете?
  - Да ну, фигня полная,- опять Вадимон,- копейки какие-то, а работы немеряно.
  - Фигня или нет, а за день у меня уезжает 4-5 машин тары, а это рублей восемьсот, а то и тыща! Вот и подсчитай, что за неделю выйдет. Из этой суммы сорок процентов чистоганом наши!
  - Что, в натуре? Да тогда конечно, тогда мы всегда пожалуйста! Я-то точно в доле.

  - А я – пас!- вдруг помрачнев, заявляет Манька Абрамович,- я с криминалом связываться не буду, и вам не советую. Накроет ОБХСС с этой вашей пушниной – всем нары обеспечены.
  - Ну, нет так нет,- как-то чересчур спокойно и даже ласково произносит Алексеич,- ты, Саня, иди тогда спокойно домой, никто тебе ничего не навязывает. Только, сам понимаешь, ты ничего не слышал.
  А Вадимона, подорвавшегося было догнать Маньку, осаживает:
  - Сядь! Пусть идёт. Ему в самом деле нельзя, не знаешь что ли, что у него с батей сейчас?
  - И я тоже не смогу,- а это уже Ильинаха,- я вчера повестку получил, во вторник на комиссию, а там, глядишь, и отправят долги стране отдавать. Так что ближайшие два года мне никакого кипеша не предлагать!- и тоже уходит.

 В это лето компанию накрыла мотоциклетная мания. Как это обычно бывает в дворовых компаниях? Сходят пацаны на фильм с Гойко Митичем – и тут же мастерят луки и стрелы, носятся по двору с истошным «Вау-ваау» , вышел фильм про д,Артаньяна – все сразу фехтуют палками и орут «Тысяча чертей!» голосом Боярского. В каждом дворе по двадцать д,Артаньянов и ни одного Ришелье. Потом так же массово появляются банды велосипедистов, потом они пересаживаются на мопеды, в которых ежедневно начинает барахлить магнето, и которые больше приходится чинить, нежели на них ездить.
  А этим летом… Вовке Ильину и Андрюхе Андрееву по кличке Лис предки купили по мотоциклу. Лису- новый ковровский Восход-3М, а Ильинахе – бэушную Яву, прозванную в народе «старухой». И понеслось! Каждый вдруг стал бредить мотоциклом. И пытаться этой своей мечты достичь, тут уже каждый по-своему. Разве что кроме Абрамовича, тому отец регулярно давал водить свои Жигули. Сашка слышать не хотел ни о каком мотоцикле, он собирался сдать на права и ездить на машине. Постоянно повторял присказку, услышанную от отца: «Всё, что между ног – или срам, или смерть!».

  Тут ещё, как нарочно, в магазин Автозапчасти завезли партию новых Яв 634. И каждый теперь захотел иметь это чудо чехословацкой техники, при этом понимая, что на родителей уповать не приходится, ну, разве что добавят сколько-нибудь денег, а вот основную сумму придётся зарабатывать самим. Стоил мотоцикл огромных денег – тысячу девяносто рублей. Но –« Украсть, так миллион, отиметь, так королеву!». И всё лето наша компания провела не на пляже, а на заводе, устроившись за неимением какой-нибудь квалификации разнорабочими. Так у каждого в копилке появилось по триста рублей – неплохой старт на пути к Мечте по имени Ява. Если ещё поработать будущим летом, да откладывать стипендию… Костыль, Заяц и Вадимон стали тут же строить гараж на три мотоцикла. Натаскали с пляжа плавника, из которого соорудили каркас, и обшили его новенькими досками, украденными по соседству, на ДОКе – деревообрабатывающем комбинате. Наворовать досок оказалось до смешного просто – комбинат окружал высоченный забор с «колючкой» поверху, а вот со стороны озера территория не охранялась совсем, вот пацаны и сплавляли доски по вечерам водой. Обшили гараж железом, которое подарил всё тот же Евгений Алексеевич – у него перекрывали крышу на приёмке, сняли старое железо и постелили шифер. Он железо аккуратно сложил в стопку, а потом понял, что оно ему не пригодится, только занимает место во дворе, ну и отдал.
 Может, конечно, не мечта их вела, а обычная зависть? У Вовки вон есть мотоцикл, а у меня нет. А чем я хуже?

                ***
Не, нормальная тема, а? Я тут сижу, размышляю, как бы процесс ускорить, а тут – на тебе! Алексеич со своим прожектом пожаловал. Если честно, то летняя пахота на заводе выбесила ну просто на нет, дурное дело же вместо каникул, как все люди, мы три месяца спины не разгибая ишачили. Нет, думаю, в следующем году не пойду, надо что-то другое думать. Да и ждать долго, ещё целый год бабки копить, потом дай Бог осенью мотик купишь, а поездить когда? Кругом лажа получается.
  А тут дядя Женя, прям как манна Моисею. Класс! Ну, естественно, мы за!
  Правда, поработать пришлось, что есть, то есть, набегались мы с этой тарой грёбаной выше крыши. Но и денег подняли нормально. У нас и так был капиталец, на четверых больше тыщи, а на следующий день в технаре ещё стипендию дали за лето и сентябрь, да через день за совхоз рассчитались – совсем весело стало! Да у Алексеича две тысячи своих было вложено, так что бизнес удался. Хоть и затянулся не на неделю, а на три, сразу же всё не завезёшь в приёмку, пришлось постепенно бабки изымать, ну да это ерунда полная. Ну, Алексеич, ну голова!
 Гараж наш оказался мал, на второй день уже забит под завязку. Тут я у отца ключи от его гаража взял. Туда уже всё остальное затарили, вдобавок пришлось валом бутылки класть, ящиков тоже не хватало. Блин, ну наши люди и пить! Это за неделю только два гаража под завязку, с одного приёмного пункта, блин!
 
 Как я ключи у бати выманил – отдельная тема. Стыдно вспоминать. Ну да ладно, расскажу.
 Поначалу, когда Манька слился, я малость обиделся даже. Ишь ты, мараться ему в падлу! А потом, когда Алексеич меня тормознул, врубился. Нет, правда, не с руки Сашке сейчас подставляться. Да ладно самому, а вот батю подставлять уж точно нельзя. У того и без этих заморочек всё на волоске тогда было.

  Сашкин отец, Карл Ильич, был мужчиной фактурным по тем временам. Они с женой, Санькиной мамой, были из местечковых евреев откуда-то из-под Барановичей, оба-два люди воспитанные, образованные, с соседями ладили и дружили. Карл Ильич был директором крупного леспромхоза, но держался со всеми ровно, по-свойски, не выпендрёжник какой-нибудь. Мог бы рассекать на казённой Волге, а сам ездил на своей «копейке», скромный такой дядька, приветливый, хотя за версту видно, что очень солидный. Правильный мужик, короче.
  А вот в этом году случились у него на службе серьёзные неприятности, нашли у него на участке, который находился километрах в тридцати от города, какие-то хищения, нецелевое использование средств, целый букет. Начальник участка уже сидел, главный инженер сесть готовился, кстати, правильно готовился, оба потом на зону пошли. А вот на Сашкиного батю дела не завели за отсутствием, но с должности сняли и из партии исключили. Ещё и в больницу загремел – сердечко прихватило на фоне всех этих бед. Во дворе ему народ сочувствовал, хотя и находились гниды, любители пошептаться за спиной, мол, еврей – значит выкрутится, откупится. Да нет, брехня, конечно, всё ведь на виду, какой из него гражданин Корейко?
  Ладно, это всё лирика, а если по делу – хоть и свинство, конечно, но я этой ситуёвиной воспользовался. Подхожу вечером к отцу:
  - Пап, тут такое дело… Не можешь машину недельку на работе подержать? Гараж очень нужен!
  - Зачем тебе гараж?
  - Да не мне, Маньке Абрамовичу. Он тут отцовскую «копейку» стукнул слегка. На стоянке зачем-то переставлял на другое место, забор там варили или ещё что, я не понял, ну в столб и въехал задним крылом. Мы бы выправили втихаря, пока Карл Ильич в больнице, никто бы и не узнал. Не хочется ему отца расстраивать, и так неприятности, сам понимаешь…

  Нет, правильно сказано, что укрывательство евреев в России – просто какой-то национальный вид спорта. От «чёрной сотни», от гестапо, от ГПУ, от ОБХСС – пофиг от кого, помочь мы просто обязаны. Отец тут же мне вручил ключ от гаража, больше никаких вопросов не задавая. Ну как он мог отказать в помощи еврейскому семейству, попавшему в неприятности? Никак не мог. Нет, ну он-то себя чувствовал чуть ли не борцом с холокостом, а мне как-то херовенько себя ощущалось, если честно. Думаю, пойду-ка я к Маньке, признаюсь, а то неудобно как-то за спиной у него такие финты крутить. Тот меня выслушал, смеётся:
  - Гондон ты, конечно, ну да ладно, пользуйся, гад, моим добрым именем.
 Правильный пацан Манька

                ***
 Через неделю, в воскресенье, случилось два события. Во-первых, Евгения Алексеевича вызвали в его выходной на работу, для внеплановой ревизии, что окончательно подтвердило повышение цен на тару. Ревизия ничего не выявила, всё сошлось копейка в копейку, само собой. А во-вторых, двор провожал в армию Ильинаху. Но это вечером, а с утра все собрались на озере, на пожарном пирсе. Ильинаха и Лис затеяли очередное пари, и желающих посмотреть на шоу было хоть отбавляй.
 Пари заключалось в следующем – кто дальше проедет на одном колесе по пирсу? Всё лето парни соревновались в исполнении этого трюка, а сегодня решили поставить точку и определить, наконец, кто же лучше управляет своим железным конём. Ставка была стандартная для того времени – бутылка Изабеллы. Кстати, я не помню, чтобы пари во дворе заключалось на что-нибудь дороже, чаще даже наоборот, спорили на какую-нибудь ерунду типа пластинки жвачки или пачки сигарет. Так тот же Ильинаха за пачку Пальмы однажды забрался по балконам на девятый этаж новостройки. Дело ведь не в выигрыше, в конце концов. Здесь же вся сложность заключалась в том, что, не рассчитав момент начала торможения, можно было не успеть остановиться, пирс-то заканчивался… А уходил он метров на сто пятьдесят в озеро, глубина сразу же за ним достигала метров десяти - двенадцати, пробовали летом донырнуть до дна – без толку, ни у кого не получалось. На пирсе у Вовки с Андрюхой ещё летом была сделана краской линия, дальше которой заезжать было уж точно нельзя. Они до неё не доезжали каждый раз, и то останавливались на самом краю пирса.
  Итак, к барьеру, господа! Кинули жребий – первый на старт вышел Лис. Если бы он вытянул длинную спичку, всё бы сложилось, наверно, совсем по-другому, но, как говорится, от судьбы не убежишь, даже на мотоцикле…
 День выдался пасмурный, но сухой, без дождя. Всё вокруг говорило о скором приходе зимы, слегка подморозило, на лужах с утра появился первый ледок. Тихо, безветренно, Онего застыло, как огромное чёрное зеркало, в котором отражались портовые краны и огромная гора песка на Пескопункте. И ни звука, кроме треска двух мотоциклетных двигателей. Кто-то нервно курил, у кого-то клацали зубы, то ли от холода, то ли боевой озноб, поди тут разбери, всё в кучу.
 Андрюха, пытаясь делать вид, что абсолютно спокоен, сделав пару перегазовок, выехал потихоньку на старт, проехал до метки, с которой заранее договорились ставить мотоциклы на дыбы, прибавил газу, рывком легко поднял свой Восход на заднее колесо и покатил, постепенно ускоряясь, по пирсу. Вот он преодолел половину пути, три четверти, едет дальше, дальше…и промахивает линию, которую никак нельзя проезжать! Что за чёрт? Он что, с ума сошёл, что ли? Стало слышно, как все зрители разом вздохнули, и замерли, напряглись.
 Лис же (хитрован чёртов, не зря такое прозвище получил), проехав за линию метра три – четыре, вдруг, выключив передачу, «ударил по тискам» - затормозил обоими колёсами на юз, вывернул резко руль и положил Восход на боковую дугу. И вот он уже движется обоими колёсами вперёд, тормозя всем корпусом мотоцикла о доски пирса. Попадающиеся по пути камешки высекают искры, отваливается от удара и улетает в озеро крышка бардачка, из самого бардачка вываливаются гаечные ключи, какие-то железки, всё это гремит и звенит, просто не мотоцикл, а кот с консервной банкой.
 И останавливается в полуметре от конца пирса. Сомнений никаких, Андрюха выиграл это пари, но какой ценой! Мотоцикл ему теперь восстанавливать придётся долго, у Восхода вывернуло руль, скорей всего пострадала передняя вилка, сломался и валяется в стороне рычаг передач, бак и сиденье изрядно ободрались, глушитель оторван – картинка та ещё! Сам Лис хромал и постоянно хватался за левый бок, ушибся он всё-таки здорово. Это только в кино лихие парни делают подобные трюки без всяких последствий, улыбаясь и помахивая ручкой, а может, с какой-нибудь Хонды падать не так больно, как с Восхода, не знаю. Все побежали к месту «приземления», суетятся, каждый стремится чем-нибудь помочь, шум невообразимый: «Нет, ты видел, ты видел? Блин, ну Лис, ну даёт!» Гомон, крики. Подъехал Ильинаха.
 - Метку поставили?
 - Поставили, поставили, вон она,- кто-то показывает на обрезок доски, положенный на месте, где Лис опустил Восход на переднее колесо, хотя и без метки место это отлично видно – от него до конца пирса тянется глубокая борозда, прорезанная при торможении ручкой руля.
 - Тогда брысь в сторону!- прикрикивает на пацанов Вовка,- моя очередь.
 - Володька, хорош!- пытаются его образумить,- шансов ноль, только мотик угробишь! Беспонтово же! Ну проспорил и проспорил, в следующий раз отыграешься.
 - Я говорю, дриснули в сторону!- и поехал на старт. Не, ну не псих? Ведь реально же никаких шансов! Но! Вовка Ильин проигрывать просто не умел. Никогда у него проигрывать не получалось.

 Точно так же, как пятью минутами назад Лис, Вовка поднял переднее колесо точно на оговорённом месте. В этот самый момент между туч появился просвет, в который брызнул солнечный свет. И Вовка вдруг заорал! Это был какой-то немыслимый боевой клич не то индейцев чероки, не то берсерков-викингов, а может, так кричали идущие в рукопашную во время Отечественной войны бойцы, что-то протяжное на одной ноте и очень страшное.
Что он задумал? На что надеялся? Лис с трудом  положил на бок приземистый и тяжёлый Восход, а уж со «старухой» такой номер точно был невозможен, вдобавок у Вовки вместо стандартного руля стоял на Яве самодельный – высоченные «рога» на манер Харлеевских.

 Но Ильинаха, оказывается, и не думал укладывать свою Яву на бок. Проехав на пару метров дальше Андрюхи, он спокойно опустил мотоцикл на оба колеса, добавил газу и вылетел прямо в озеро! Мотоцикл пролетел метров пятнадцать и почти без брызг вошёл в воду. Все бросились к краю пирса, никто не произнёс ни звука, пока из воды не показалась голова Ильинахи. Он какими-то судорожными движениями всё дёргал и дёргал ремешок шлема, пока, наконец, не сумел его снять, попробовал закинуть шлем на пирс, но какое там – слишком далеко! Тем временем из глубины, куда ушёл мотоцикл, поднялся огромный пузырь газа.
 - Будто кит пёрнул,- хихикнул Заяц.
 - Если кто достанет – дарю!- заявил Ильинаха, залезая на пирс,- ключи в замке, документы у предков будут.
 - Ну ты, блин, даёшь! Не жалко?
 - А, ладно, через два года вернусь – куплю 638-ую, в «За рулём» недавно видел, последняя модель.

  Но не купил. Да и вернулся не через два года, а только через десять. После срочной в Афганистане остался на сверхсрочную, ещё пять лет служил, до самого конца войны. Вернулся в СССР – а война пришла и сюда, догнала его в Ферганской долине.
  Да и никто из пацанов мотоциклом так и не обзавёлся. Мечта так и осталась мечтой. Спустя месяц какие-то гопники сожгли гараж и покупать мотоцикл на зиму никто не стал, раз держать стало негде. Сначала все строили планы на весну, но за зиму каждый по-своему растратил деньги. Мишке Зайцу заморосило жениться, первому из компании, Костыль купил дорогой магнитофон с огромными колонками, Манька Сергеев просто промотал свои бабки на девочек и кино-вино. А Вадимон с тех пор в карты не играет – проиграл свою долю в секу всё в той же доминошне. Да ладно, как нажито, так и прожито.
 
 Вот так вот с Вовкиной Явой, наверно, ухнула на дно Онеги наша юность, только пузыри пошли. «Как кит пёрнул». Зато какой полёт был красивый! Это, скажу вам, да!