Батисфера

Валерка, по прозвищу Сопля слыл мастером на все руки. Любую никчемную хреновину мог, по
собственному выражению “прислонить к делу”. Его замечательный пулемёт – бывший ЗИСовский
карданный вал - уже мелькал в нашем повествовании. Отличить его от настоящего было
трудновато. Ну, конечно, если особо не присматриваться. Издаля. В темноте. Во всяком случае –
бабушки пужались, а малышня восторгалась и завидовала. Жаль, пришлось оставить его тогда в
лесу, до следующего похода – уж слишком мешал торопиться.
Сарайчик у Валерки походил на взаправдушную мастерскую – здесь стоял настоящий слесарный
верстак (батя-прапорщик залиговал с рембата) и имелась целая куча всевозможного инструмента
– от неподъёмного молота, до ювелирных тисочков. По углам валялись всякие железки, которым
еще предстоял процэсс “прислонения”, а под потолком висел макет космического корабля
“Восток-1”, собранный из старого самовара бабушки Печенкиной. Бабушка, кстати, всё еще
продолжала числить его самоваром, только никак не могла вспомнить, куда он подевался при
переезде из барака для малосемейных офицеров в новый кирпичный ДОС.
О! Находить что-нибудь раньше, чем кто-то успеет это потерять – ещё один оглушительный талант
Валерки Сопли!
Но мы не об этом. Задумал как-то Валерка настоящую подводную батисферу законтропупить! Ну,
такую как в картине “Тайны океана”. Исследовать на ней пучины нашей речки Переплюйки. Ну, в
тех местах, где воды повыше макушки. Он и бочку уже присмотрел подходящую – на свалке за
корпусом того же рембата.
Два дня кряду мы с уважением наблюдали, как Сопля, шмыгая носом, чертил на здоровенной
портянке химическим карандашом замысловатый чертёж. Время от времени вежливо
спрашивали:
- А эта клизьма зачем?
- “Клизьма”! – снисходительно передразнивал любопытных Валерка. – Кислородный насос
дыхательной системы жизнеобеспечения экипажа!
- Ах ты ёлы-палы! – И мы еще больше проникались уважением.

Как гурьбой катили громадную бочку через весь городок, неимоверным грохотом распугивая
видавших виды котов и доводя до истерики кур – это отдельная история. Как вперли прикаченную
бочку в тесный дверной проём Валеркиного сарайчика – это и вовсе история с географией, но в
итоге бочка оказалась на месте и Валерка не мешкая приступил к строительству батисферы.
Помощников ему не понадобилось. Более того, деликатно вытолкав взашей изготовившихся
насладиться созидательным процессом зевак, он плотно прикрыл за ними входную дверь.
Долго он священнодействовал взаперти. Кинопередвижка приезжала раза три… Или четыре?
Одним словом – долго. Что-то там стучал, сверлил, гремел – никаких сил не оставалось терпеть
затянувшееся ожидание. Первое время мы как приклеенные сидели у закрытых дверей, пытались
заглянуть в щелочки (Валерка сразу тыкал через них карандашом!), а когда он выходил
побрызгать на лопухи, с надеждой интересовались: - Ну как? Скоро уже?
- Скоро только птички какают! – отвечал Валерка. Вытирал со лба воображаемый пот и нырял в
горнило мастерской – да так быстро, что мы не успевали заглянуть внутрь.
“Сидение у парадного подъезда” мало-помалу всем наскучило, но вернувшись в привычным
повседневным развлечениям, мы старались держать “стапеля” в поле зрения – мало ли!
И вот, в один прекрасный денёк из Валеркиного сараюшки донеслось долгожданное: - Готово!!!
Мы тот час ворвались внутрь и застыли пораженные зрелищем невиданной диковины!
Да… Это было внушительное сооружение. Бочку напоминало только формой корпуса.
Многочисленные трубки, краники, и непонятного назначения штучки, облепившие этот самый
корпус, а особенно круглое окошко – иллюминатор, создавали ему сходство с инопланетным
космическим кораблём, если бы не надпись - “ССР”, четко определяющяя земное происхождение
объекта. Всё это великолепие было выкрашено весёленькой канареечной краской и только буквы
“ССР” ярко выделялись цветом поротой мальчишеской задницы. Венчала сооружение
начищенная до ослепительного блеска самоварная труба, закупоренная пластмассовым
унитазным поплавком, пропавшим из солдатского сортира.
Валерка сидел внутри аппарата в мотоциклетных очках и приветливо махал нам сквозь
залепленное пластилином окошко резиновой монтёрской рукавицей.
- Класс! – Выдохнули мы разом.
- Усраться и не встать! – Подтвердил вечно сомневающийся Мишка- Бздо.

Торжественность момента настойчиво требовала какого-то официоза, в виде митинга трудящихся
например. И первым этот посыл чутко уловил записной оратор Коля Шпингалет. Росточка он был
небольшого, но зато обладал удивительным даром – говорить голосом диктора Левитана. Когда
он, подбоченясь, выводил что-то вроде: “От советского информбюро”, бабушки так и прыгали к
репродукторам, удивляясь – к чему бы это вдруг Информбюро наладилось объявлять
выступление хора Пятницкого из Колонного Дома Союзов!
Шпингалет картинно поднял руку, отклячил задницу – так по его мнению должен был выглядеть
настоящий оратор - и разразился речью.
-Товарищи пацаны! – сказал он голосом Левитана, - полноводность наших рек хранит в своих
глубинах всамделишние, а вовсе не шутейные тайны! Взять их у них – наша задача! Спасибо за
вниманиё. Алодисьменты, товарищи!!!
И все захлопали в ладоши. Шпингалет почему-то раскланялся и продолжил гнуть регламент:
- Слово представляется героическому конструктору батисферы – товарищу Валердосу Сопле!
Валерка тоже не ударил в грязь лицом. Кряхтя высунулся из бочки и, по обыкновению, шмыгнув
носом, молвил слово:
- Товарищи граждане! Наука не стоит на месте! Международная обстановка, товарищи, сложная!
И она требывает! Сдвинем наши ряды еще плотнея! Ответим ударом на удар! Свободу
угнетённым американцким неграм! И их наймитам! Миру – мир, равёнство и нерушимоё брацтво!
Торжественный спуск подводного аппарата в глубину состоится завтра, если погода будет
хорошая. Приходите с самого утреца. Ура. И эти, как их… Плодисьменты!

Разошлись впечатлённые мастеровитостью Валерки-Сопли и в не меньшей степени –
состоявшимся по этому поводу митингом. И до самой ночи по всему городку – то там, то здесь, кто-
то вдруг выкрикивал пришедший на ум лозунг и следом тот час же слышалось дружное ляпанье
мальчишеских “плодисьментов”.

****************************************

Утром у Валеркиного сараюшки собралась внушительная толпа зевак. Даже пожилые
пятиклассники притопали! Встали в сторонке, типа: не очень-то и интересно – что там малышня
натилипонькала, разве только пориготать лишний раз.
А почему бы и не пориготать, если отважные покорители речных пучин не учли одного
немаловажного обстоятельства – бочка, превратившись в батисферу оказывается здорово
прибавила в габаритах! И эти самые габариты оказались куда как шире дверного проёма, через
который планировалось извлечь аппарат наружу!
Мы чесали репы, а пятиклассники ехидничали:
- Не бздите, пацаны! По сараю плавать будете! Погреб там есть какой-нибудь? – Начинайте погружение!
И тогда Валерка скомандовал:
- Разбирайте на хрен стенку!
На хрен стенку разобрали моментом! Заодно впопыхах снесли верстак и накренили крышу.
Когда освобождённая из плена батисфера выкатилась наружу, балбесы-старшаки и вовсе зашлись
хохотом:
- Робя! Глянь! Они и колёса к своей бочке пришпандорили! Будут в свободное от погружения
время говно по городку развозить! Вон через ту трубу закачивать!
- Хорошо смеётся тот, кого щекотят приличнее! – Сказал начитанный Яша и мы принялись дружно
толкать сооружение навстречу затаившимся пучинам Переплюйки.
Надо отметить, что пучины эти имели место быть не так уж чтобы совсем рядом - упираться нам
предстояло через весь городок к солдатской бане по относительно ровной дороге, а дальше –
километра три-четыре (это если напрямки!) никакой дороги не было вовсе! Только ямы, да корчи.
Уже на первых метрах предстоящего маршрута даже самые наивные поняли, какая непростая
кибернетика нас ожидает. Хилые колёсики от младенческой коляски, под несоизмеримой
тяжестью непредназначенного для них объекта, сразу приняли удобное им положение –
раскорячились и перестали вертеться, превратившись в дополнительную помеху.
Прямо пропорционально каждому последующему сантиметру неимоверных усилий, энтузиазм
толкателей необратимо улетучивался и соответственно увеличивалась толпа праздных зевак. И
чем отчаяннее Валерка призывал поднатужиться – тем стремительнее происходил этот процесс,
в итоге логически завершившийся полной остановкой. Как не упирался упрямый Валерка,
подбадриваемый дружными криками зевак: “Эй ухнем!”, одному сдвинуть тяжеленное
сооружение было просто не реально – неуклюжая гаргагина только слегка покачивалась и
дребезжала еще не успевшими до конца отвалиться прибамбасами.
- У, загогулина! – лягнул Валерка жалобно загудевшую в ответ бочку и сдался.
Полюбовавшись еще с пол-часика монументом и сидящим у его подножия в позе сортирного
мыслителя Валеркой, публика пожала плечами и тихо разошлась. Остались только самые
закадычные друганы. Ну, не бочку толкать, конечно. Посочувствовать.
- Эх! Не колёса надо было присобачивать – крылья. И пропеллер. – Сказал умный Вова.
- А лучче рычаг поядрёнее! – Блеснул знаниями Яша. – Был такой ученый, очень древнегреческий,
так он говорил своим древним грекам: “Вот только дайте мне подходячий для этого дела дрын,
я исделаю из его рычаг, и не то что любую бочку, весь мир наверх тормашками перекручу!
Раз плюнуть!” Что мы, дрына не найдём? Да хоть сразу два!
И тут Вова что есть мочи хлопнул себя по умному лбу и завопил по-древнегречески:
- Еврика!!! – Да так завопил, что бочка загудела в ответ, почище, чем от Валеркиного пинка.
Далее он поведал, что у молочницы тетки Ядвиги имеется сын Казимир, а у этого сына Казимира
в свою очередь имеется битюг – ну не свой, конечно – колхозный и по четвергам сын Казимир
возит на нём воду для солдатской бани! Если мы как следует попросим его, он в один момент
домчит батисферу до места погружения!
Взбодрённые таким замечательным известием, остаток дня мы провели у батисферы и Валерка,
не закрывая рта рассказывал, какие нас завтра ожидают замечательные вещи – неизвестные
науке глубоководные чудовища (не очень опасные) и конечно – сундуки, набитые золотыми
слитками и жемчугом - пиратские клады.
Чудовищ мы аккуратно посадим в банку и отправим в Москву на обследование, а сокровища
сдадим государству и про нас напишут в газете, а может даже досрочно примут в пионеры!
А почему бы и нет?

***********************************

Уговаривать Казимира не пришлось вовсе!
Вид батисферы произвел на него впечатление, которое можно сравнить только с неожиданным
ударом по голове пустым ведром! – Не очень больно, но грохоту!.. Этим же ведром, наверное
досталось и его коню. Кто-то из них при этом произнёс: - Холера ясна!
Оба немедленно впали в ступор и стояли отвесив челюсти минут пять.
Первым очунял Казик. Он хоть и числился убеждённым второгодником, всяческую технику
уважал.
- Хлопаки! – сказал он – Чепляйте свою механизму к телеге! Поехали нырять в пучины!
Прочную бельевую веревку мы заготовили еще вчера. Так и присупонили её – вместе с
прищепками. Хорошо хоть бельё догадались скинуть.
Конь дернулся и пошагал… в баню!
В отличие от легкомысленного возницы, ответственный животный мерин четко помнил свой
гражданский долг – обеспечить боеспособность Советской Армии посредством еженедельной
гигиены!
Как Казик не натягивал вожжи, пытаясь скорректировать маршрут коняги в нужном направлении,
тот упрямо пёрся в сторону солдатской бани, где лихой прапорщик уже нарезал мыло и готовил
для трудяги вожделенный кусок сахара.
Дорогу в баню пришлось срочно блокировать парой вывернутых с корнем лавочек, оказавшихся
поблизости, лишив тем самым бабушек-старушек, необходимого атрибута ежедневных
увлекательных посиделок.
Не хорошо, конечно, поступили в отношении бабусь. Не по-пионерски! Но что такое
две разорённые лавчонки, в сравнении с тем, что произошло далее?! – Так, жалкий пук карапуза в
младенческой ванночке на фоне пробудившегося Везувия!
Конь добрёл до препятствия и встал как вкопанный! Стронуть его с места можно было только
взрывом авиационной бомбы. Или… взрывпакета!!!
Кому первому пришла в голову эта идея – не суть важно, но, когда под самой мордой
задумавшегося о подачке саботажника грохнул увесистый кулёк, начинённый марганцовкой и
магниевыми опилками, офанаревший от испуга мерин взвился на дыбы и с молодецким ржанием
понёсся по городку, создавая неописуемый грохот и сметая по пути цветочные клумбы и прочую
мелкую архитектуру!
Скорость его была при этом - близка к сверхзвуковой, мы едва поспевая неслись следом с
отчаянными воплями, окончательно дотаптывая цветники и грядки. Батисфера, растерявшая в
процессе дикой скачки все свои технические достоинства, прыгала следом как футбольный мяч. А
когда на одном из виражей катапультировалась водяная бочка, конь и вовсе включил форсаж –
снёс напоследок полосатый шлагбаум КПП и умчался в лес!
Много мне потом в жизни довелось повидать породистых скакунов, элитных беговых рысаков, но
не один из них не мог похвастаться такой сногсшибательной резвостью, которую
продемонстрировал этот груженый колхозный битюг!
Тут надо отметить еще один выдающийся рекорд - всё население городка – от мала до велика,
включая говорящего попугая бабушки Печенкиной, выскочило на улицу одновременно! Даже
дежурный караул прибежал на две секунды позже! И такой поднялся вселенский ор! Разбор
полётов состоялся конкретный – инквизиция отдыхает! Были упомянуты поимённо все наши
грехи. Сюда же заодно присовокупили и многие другие, совершенные задолго до нашего
рождения – вероломное нападение фашистской Германии, например, и татаро-монгольское
нашествие впридачу.
Ох и погуляли тогда отцовские ремни по нашим задницам!

До самой ночи злые и не помытые солдаты, разнообразили свои армейские будни
восстановительными работами – перекапывали клумбы, ремонтировали лавочки, водружали на
свои места то, что осталось от наглядной агитации. То, что не осталось – в пожарном порядке тут
же перемалёвывал тихо матерящийся штабной писарь.
До смерти перепуганного битюга разыскали аж под Столбцами – в сотне километров от нашего
гарнизона! Он отчаянно кусался, брыкался и ни за что не хотел возвращаться восвояси,
предпочитая околеть во чистом поле.
А батисфера добралась таки до цели! Её обнаружили лежащей поперёк речки – пузом кверху. Как
она там оказалась – совершенно непонятно – берега в этом месте топкие – сплошное болото.
Доставать не стали. Там и осталась ржаветь, но кто знает! – Может быть однажды в половодье
унесло её в открытый океан и лежит она сейчас рядышком с какой-нибудь затонувшей пиратской
шхуной и вокруг нее плавают глубоководные морские чудовища, пока неизвестные науке.