песнь экстаза ч. 8

Влечение – бушующее пламя!
Мы ощущаем нестерпимый жар,
соприкасаясь нежно животами,
во власти непреодолимых чар.


Но не спешим к объекту вожделений:
ведь только начинается для нас
магический обряд прикосновений –
одна из самых утончённых ласк.


Робея, на меня Она взглянула.
Я руки Ей на бёдра положил.
Она ко мне доверчиво прильнула,
притихла, будто не осталось сил.


А для меня всё стало просто ибо,
я словно вдохновение обрёл,
скользя по упоительным изгибам,
благоговейно пальцами провёл.


Неслышно и, почти неуловимо,
приятных ощущений ручеёк,
крепчая, превратился ощутимо,
в могучий наслаждения поток.


В невиданном блаженстве утопая,
я растворяюсь в полузабытьи,
над мыслями контроль уже теряю,
а пальцы стали, будто не мои.


Наполнились своей, особой жизнью.
Ища чего-то, что-то находя,
витают утончённо, чуть капризно,
едва касаясь, плавно обводя.


Они, как будто, стали совершенней.
В них появились шарм и красота,
беспечная изысканность движений,
какая-то неясная мечта.


Все чувственные зоны растревожив,
рука порхает, точно мотылёк.
Чуть слышно между пальцами и кожей
легонько пробегает нежный ток.


Она мурлычет как счастливый котик,
урча, от вожделения дрожит,
желая каждым миллиметром плоти,
желая всеми фибрами души.


Стихия нарастает неуклонно.
Стал воздух обжигающе тугой.
Щекочет ноздри запахом озона,
как перед неминуемой грозой.


Я сдерживаю бурю устремлений,
стараюсь быть предельно терпелив,
впитать в себя всю гамму ощущений,
всё, до последней капли сохранив.


Ласкаю вожделеющее тело.
Она от страсти так напряжена,
что кожа Её, как бы, зазвенела.
Затрепетала чуткая струна.


И, как-то, сам того не сознавая,
но сердцем эту струнку ощутив,
я воодушевлённо исполняю
волнующий, таинственный мотив.


С азартом музыканта-виртуоза
играю, дав фантазии простор,
то брускамэнтэ, то аффэттуозо…
всё это, безусловно – кон амор.


Волнение достигло апогея.
Она взглянула на меня в упор,
глазами зачарованно мутнея,
как будто сильный хмель туманит взор.


Нахлынула волна такой истомы,
что тело Её выгнулось дугой,
раздвинулись колени невесомо
и вся Она раскрылась предо мной.


Рука скользнула, обретя свободу,
по внутренней поверхности бедра
и, на мгновенье, замерла у входа,
на ласку и готова, и щедра.


Она колени судорожно сжала.
Я замер, откровением огрет,
услышав отклик женского начала,
на мои ласки радостный ответ.