Усовские берега. Архангельское

Январское приглашение.    


- В Архангельское хочешь прогуляться?
- А каково там?
- А вот послушай, друг!
  Там старица Москвы-реки давно в перинах белых,
  И видно далеко с горы на юг.
  Там ручеёк  бежит игриво из-под покрова пруда
  И прячется  в Москву-реку под полынью.
  И шум хрустальных вод, и томная аллея
  вдоль пруда серебра меня возносят ввысь
  в воспоминаньях чудных, белоснежных -
  таких игривых, безмятежных,
  таких прелестных, молодых...
               
  Люблю бродить и говорить с огромными стволами
  дворцовых лиственниц, посаженных рядами,
  и шутки отпускать лежащим горделиво львам,
  что сохранили сон и грезы сим  местам;
  и бюсты беломраморные  в прозрачных саркофагах
  беседы еле внятные ведут  между собой  и мной,
  и мечут взгляды без зрачков на проходящие в обнимку пары,
  бесцеремонно нарушающие их подмосковный  сон.               

  Сейчас снегами голубыми окутано полмира,
  И солнца луч пронзает иглами стальными всё,
  и  радость, и восторг в меня вселились с новой силой,
  как будто я на тройке вороных  несусь  через сосновый бор,
  и хочется кричать, - «Дорогу мне, дорогу!»
  И, свистнув залихватски: «Э – ей - ей!»,
  Лететь сквозь бурю поднятой метели,
  Взрывая хлопья снега.
  Рукоплескать всему!
  И пронестись вдоль каменных Юсупова творений,
  старинных липовых  и вновь устроенных аллей
  И по оврагу вниз к своей родной купели,
  Где, подо льдом чуть  шевелясь, Москва-река лежит.

- А, снеговик?
- Ах, снеговик!
  И снеговик, наверняка, уж сделан рукотворный
  из трех шаров искрящегося снега и любви:
  и с глазками, и носом,  ртом всегда веселым,
  с метлой  иль с  палкой черной - веткой липы,
  стоит у речки и улыбается январскому деньку!

-  Так дай мне руку,
                я с тобой пойду!

Фото автора.