Ergo

Справка:
Этот Обзор опубликован вот по какому поводу:
"Газета «Московский комсомолец» проводит второй литературный конкурс «Открытый чемпионат России по литературе». Результаты первого чемпионата по литературе следует признать очень хорошими. В нем приняло участие около пятисот поэтов и прозаиков, в буквальном смысле -со всего мира: Америка, Австралия,Германия, Англия, Канада, Латвия, Украина, Россия. Как говорят в таких случаях, «на литературном небосклоне появились новые имена». По итогам конкурса в издательстве «Литрес» вышел электронный сборник, составленный из текстов участников чемпионата «Великолепная десятка» На сегодня 14 декабря 2012 г. конкурс продолжается. Можно принять участие в обсуждении обзоров и голосовании
http://www.mk.ru/seteratura/lito/
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ 

 Ergo

«Я сомневаюсь, следовательно, я существую» - это, как полагают, наиболее точный перевод высказывания Декарта «cogito ergo sum».
Вот и я вся на сомнения изошла, какой из подборок отдать предпочтение.
 Подборка 131 Ergo

 * * * (в зеркальной наледи)
 
Ты видишь? Девочка. Слеплена из ребра,
но как-то наскоро, Боже. Сойдёт и так?
Как завязь липкая. Сколько того добра
летит, как ком гуттаперчи, на Твой верстак?

Как завязь - вырастет, выплетется, взойдет.
На пьедестал ли? На грех? Наугад? На спор?
Таких, из серой земли, отстреливать влёт -
любому, кто хоть немного хитёр и спор.

Таким - пластичным, пластмассовым, молодым -
любая форма по силам и по нутру.
Смотри - за окнами стелется стылый дым,
смерзаясь в небо промозглое поутру.

Смотри же: в наледи зеркала - так легка -
смеется, вертится, мается пустота.
И кружит женщина - слепо, как снег в силках.
И душит суть свою. Походя. Просто так.

Автор мастеровит. Но… Поэзия - это если сказано больше, чем написано. Здесь, на мой взгляд, написано много, а сказано мало. Ибо невнятно. Автор вяжет свои полотна так, что от мысли к мысли всё время теряются петельки, за которые цепляются крючочки моего восприятия. Всё время рвётся смысл. «Смысл – единица поэтического языка – смысл, только такой путь дает возможность услышать автора и поверить ему, иначе никак» (Л. Аннинский). Вот ни «услышать» ни поверить» у меня не получилось.
Стихотворение ***(в зеркальной наледи), задумано на одну из вечных тем библеистики - создание человека. Автор пытается размышлять о последствиях этого шага. С первой строчки колет глаз неточность и некоторая невыверенность поэтического языка, и как следствие, лирического замысла:
«Слеплена из ребра». Ребро – кость. Слеплена (?) из кости? «Сколько того добра летит на верстак». Какого добра – девочек или рёбер? Взойдет (?) …на спор (не понятно, кто с кем спорит).
Таких, из серой земли, отстреливать влёт -
любому, кто хоть немного хитёр и спор – это о чём, или о ком? Может, «такие, из серой земли» - это девочки, что «взошли» из завязи, с Божьего верстака? Или же это-Адамы, по некоторым сведениям, «слепленные из глины» (праха, земли)?
«…Пластичным, пластмассовым, молодым –
любая форма по силам и по нутру», - а это о ком? Откуда пластмасса, когда были ребро, земля, гуттаперча?
…Финал о маящейся пустоте и задушенной сути женщины ничего не прибавил к пониманию смысла стихотворения. Приём перечисления был бы хорош, если бы не запутывал и не создавал от мысли до мысли «дистанции огромного размера». Допускаю, что это только мои проблемы.
Понравилось: «Смотри - за окнами стелется стылый дым,
смерзаясь в небо промозглое поутру».

ergo

Вёдра просохли. В вёдрах таится тень
   будущих ливней. Время почти в зените -
   грузно жужжа, как старый больной слепень,
   вьется в гречихе звёзд, заходя сердито
   то ль на посадку, то ли на новый круг.
   Солнце латунной брошкой лежит в сторонке.

   Каждый из нас бессмысленно близорук.
   Как ни стели постель, ни клади соломку,
   не угадаешь. Знаешь, а жизнь течет
   к старости вспять. И, кажется, это к счастью.

   Фишка ведь в чем - чем дальше твое плечо,
   тем больше силы нужно на каждый час мне.
   Как ни крути, а правило рычага
   снова соврало. Видимо, аксиомы
   тоже порой ошибочны, будто шаг
   в ногу со всеми. Только ответ искомый -
   не/повторим.
   А, еrgo, и доказать
   мы ничего не сможем. И, значит, надо
   просто прожить себя - так, чтоб взглянув назад,
   время, набрав в ведро чешуи заката,
   вновь прожужжало на небе допоздна.

Во втором стихотворении ergo количество мудрёных образов несколько зашкаливает за скорость читательского восприятия.
Метафизика как-то не очень изящно конфликтует с физикой. Пассаж с плечом, где последнее, одновременно, плечо персонажа стихотворения и плечо рычага (из учебника по механике) слишком надуман, отдаёт непоэтичной интеллектуальщиной. Это впечатление подкрепляется и употреблением в тексте латинского ergo, вместо “следовательно».
Не понравилось концевое созвучие «к счастью – час мне». Ради сомнительной затеи блеснуть составной рифмой автор забыл, что звуковой повтор «час-час» не состоялся.«Счастья» в живом языке нет, есть «щастье». Рифма получилась неблагозвучной, вычурной и бедной (щастью - часмне). Два ударения и кучка из 3-х согласных во фрагменте /ч`асмн`е/ и ритмически, и фонетически – не очень хорошо.
Лирический сюжет стихотворения закольцован: в зачине и в финале присутствует жужжащее время и вёдра. Но, на мой взгляд, образ, взятый для повтора, невнятен, стилистически неопрятен.
Так, в первой строфе имеем: вёдра с тенью ливней (рассогласование ед. и мн. числа напрягает всё-таки). В заключительной - ведро одно, но с другим содержимым («чешуя заката»). С какими чешуйчатыми (ящерицы, змеи, рыбы, динозавры) ассоциирует автор закат, понять не смогла.
В зачине время автор подробно акцентирует внимание читателя на слепнёвом образе времени: «время грузно жужжит, как старый больной слепень», «вьется в гречихе звёзд, заходя сердито то ль на посадку, то ли на новый круг».
В финале снова появляется «жужжащее» время:
…доказать
   мы ничего не сможем. И, значит, надо
   просто прожить себя - так, чтоб взглянув назад,
   время, набрав в ведро чешуи заката,
   вновь прожужжало на небе допоздна.
Если время опять «жужжит», значит, образ старого больного слепня – в силе. Иначе, автор не был бы столь подробен, внедряя этот образ в сознание читателя. Визуализирую: старый больной слепень с ведром чешуи жужжит на небе...(!?)
Довершают дело деепричастные обороты, наваленные кое-как: к кому/чему относится действие «взглянув назад»? Ко времени? К героям?

              Женщина

                - Бог, не суди! - Ты не был
                Женщиной на земле!
                М. Цветаева

В кармане - обрывки бумаги да несколько крон,
а плащик на рыбьем меху не по-зимнему тонок.
И хрупкая женщина - солнце забывший ребенок -
стучит каблучками. Пусть в городе этом сыром

покорно читают молитвы уставшие петь.
Воробышек сизый летел за ключом журавлиным,
но снова отстал. Вы протянете руку, Марина?
Он серый? Он синий? А церкви угрюмая клеть

по-прежнему рядом. Горяч и чуть-чуть бестолков,
срывается стих - бесприютен, свободен, бездомен -
И грешная женщина вверх поднимает ладони,
чтоб крошками слов накормить равнодушных богов.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Третье стихотворение Женщина понравилось больше. Однако, обращение к классику чревато. Призвав в эпиграф мощную протестную цветаевскую мысль/ эмоцию, автор просто не может не вступить в отношения с этой мыслью. И со всем стихотворением М.И. тоже. Цветаевское «В гибельном фолианте» (эпиграф оттуда) - очень цельное по эмоции и по смыслу. Смысл же стихотворения Женщина распадается. В первой строфе выписан портрет героини: хрупкая женщина - солнце забывший ребенок. Ребёнок, априори, безгрешен, а тут ещё и плащик «не по-зимнему тонок», и в кармане пусто, и солнце недоступно. В общем, «дитя подземелья», которого жаль. Вторая строфа даёт образ сизого воробушка, отставшего от «ключа журавлиного» (почему, «ключа», кстати?). Почему – сизого (неворобьиный цвет совсем)? Воробышка, не жаль. Что бы он делал с журавлями? Журавлю – журавлиное, воробью – воробьиное. Но вдруг на читателя обрушивается сразу три вопроса: «Вы протянете руку, Марина?» Недоумеваю: кому-воробушку? «Он серый? Он синий?» А это кто и о ком? Про воробушка выше чётко сказано – «сизый». Допустим, отставший сизый воробушек – это падший журавль, но зачем воробышку-журавлю рука Марины Ивановны? А, может, воробышек – это, всё-таки, согрешившая в междустрочье женщина- ребёнок из первой строфы? Тогда с протягиванием руки, хотя бы, срастается. Следующим предложением вводится «церкви угрюмая клеть», которая «по-прежнему рядом». Недоумеваю: почему «по-прежнему»? Может, хрупкая женщина–ребёнок бежала от церкви? Может, она - монашка, вырвавшаяся «из клети»? Ещё версия: она согрешила с серо-синим журавлём, будучи сизым воробышком? Теперь церковь её преследует, а она, стуча каблучками, убегает от неё? Ошарашенный нагромождением нестыкующихся образов, читатель приходит к финалу. А там… «Грешная женщина» (падший журавль, а ныне воробушек) «вверх поднимает ладони, чтоб крошками слов накормить равнодушных богов». Не Бога единого, который в эпиграфе, а «богов». То есть, речь о языческом многобожии? Тогда куда девать церковь? …Совсем запуталась. В любом случае трудно представить богов, клюющих крошки с ладони воробушка. К сожалению, не сложилась у меня картинка. Всё время каких-то пазлов не достаёт или появляются лишние. В стихотворении М. Цветаевой слов меньше, а смысла (смыслов) больше…

Понравилось: «Горяч и чуть-чуть бестолков, срывается стих - бесприютен, свободен, бездомен…»

«Поэзия – вроде музыки, чистая исповедь»,- прочла я в интервью с Бахытом Кенжеевым» Однако, к сожалению моему, распалось у меня впечатление. Музыка-то, есть, стихи практически не содержат фонетических погрешностей, довольно благозвучны, что я очень ценю. Ввтор обладает замечательным поэтическим слухом. А вот в исповедь я не поверила. «Плечо с плечом рычага, больные слепни, сизые серо-синие воробьи, интонация, с которой эти образы поданы – не убеждают. Слишком литературно, порой вычурно, местами «изумно».

Подборка № 109: И на этом — стоп.

Подборка «И на этом — стоп» вызывает впечатление неплохого версификаторского мастерства; у автора просматривается свой почерк.

Иродиада

Прикинь — клыки собака скалит, мясо
приняв из рук, рассудку вопреки.
Мне месседж ясен - было б по-людски
не доверять собакам. Восвояси
я удаляюсь в глубину себя
молить и плакать о судьбе царя.

Гроссмейстеры расселись за доской.
С тоской и болью наблюдаю. Зритель
им безразличен. Всё вниманье свите,
а бдительность, что в праздник на Тверской,
где пароксизм созвучен с Октябрём.
Но хватит спичей, первый ход царём,
чей нрав — нора, чей ум погряз во тьме,
в его темнице смерть, в жилище пьянство.
Царица ждёт, мелькают лица, яства,
саднит обида. И, не смея сметь,
мой долг узреть в достойной даме змея.
Иродиада шепчет Саломее.
Та кружится, и кажется овал
дворцовой залы необычно людным,
слова, слова, кровь лужицей, на блюде
кровоточит предтечи голова.
Зал наполняется зловонием и гнусом.
Гамбит разыгран, ход за Иисусом.

Стихотворение Иродиада снова на библейский сюжет. Автор олицетворяет себя с наблюдателем истории, которая видится ему, как игра в шахматы. Не понравилось новоязное «прикинь», не поддержанное ни стилистикой, ни необходимостью. Если цель – разделить время автора и время Саломеи с Иродиадой, то приём очень примитивен. Такой же налёт примитива он сообщает образу рассказчика. Не приглянулась отдельность слова «мясо» во второй строке. Интонационно этот отрыв рождает некоторую комичность фразы, поскольку на слух клыки и мясо звучат, как однородные члены предложения. И мы слышим «собака скалит мясо». Рифма «себя – царя» слишком выбивается из остального рифменного устройства стихов.
…Шахматный финал применительно к Иисусу несколько ошарашил. Мне кажется, что подавать эту историческую фигуру, в качестве игрока, хотя бы и шахматного, не совсем корректно. Если «ход за Иисусом», значит он - один из игроков. Получается, что он вступает в игру с устранением «пешки» - Иоанна Крестителя, кстати, ровесника, родственника, и, некоторым образом, конкурента Иисуса Христа. Думается, не всякий миф можно подвергать столь вольной трактовке. А коль скоро автор решился на это, то уровень должен быть таков, чтобы не отдавать спекуляцией на известных архетипах: очевидно, что история с танцем Саломеи , как и смежные сюжеты, впечатляют независимо от усилий автора. Даже без собаки с мясом и фигуры наблюдателя. Перерассказ истории добавил фантастики в фантастику. И эта новая фантастика получилась, на мой взгляд, не очень художественной. Как пример высокохудожественного перерассказа могла бы привести «Моление о чаше» Г. Неймана http://bluelife.ru/poetry/molenie-o-chashe.html. Здесь впечатляет именно авторская подача известной библейской истории, а не сама история, ставшая привычной.

Свидание в знойный полдень

И зной сочился потом по лицу,
И оскорблял сакральность отношений,
И было что-то в суете движений
От марша плотным строем на плацу,
Когда сперва ты веришь — хватит сил —
И командир с повадками уродца,
И яркое полуденное солнце —
Всё по плечу. Но жар невыносим.
Струится влага из открытых пор,
А у страны, то смотры, то парады,
И ты себе внушаешь — надо. Надо!
Ведь долг зовёт природе дать отпор.
И ты скользишь, и чувствуешь момент,
Когда в порыве страсти воздух вязок,
А запах феромонов и подвязок
Единого порядка феномен.

Финал обычен — сжатые тела
Очнулись в односпальной ойкумене,
И только расцепили мы колени,
Она сказала — Ладно, я ушла.

Её поступок форменный цинизм —
Она ушла, оставив мятный орбит...
А кто мужчину досыта накормит,
Спасая истощённый организм?

Второе стихотворение - этакий фривольный стёб, претендующий на юмор. Почему-то не смешно. Возможно, сработала близость отсечённой головы на блюде. На мой взгляд, с описанием работы потовых желёз автор слегка перемудрил: в первой строчке «пот» , в7- ой «влага из пор». В общем, потное какое-то стихотворение. Надо бы герою «Нивеей фо мен» воспользоваться, а то женщина подвязки надела, а мужчина даже дезодорантом пренебрёг, да ещё и весь в претензиях…

Дорога в Элисту

Тянется вечер, тянется в Элисту,
я ухожу, проваливаюсь в мечту,
плеер, в ушах наушники и Тату,
милые девочки, тоже в пути. И тут
мимо проносится поезд (пока-пока)
по запасному, но выход из тупика
виден. Его тоска не тоска — река
древняя, как рука моего клинка.
Тянется, тянется, тянется на восток
русское сердце, просит найти исток.
Гиперборея — вера, вода в песок...
«Мой Арканар, дон Реба, не так жесток».
На перепутье с небом пески, тиски
сердце сжимают, и боль его от тоски.
Степи, полынь, а хочется быть морским
пусть не пиратом, но мысли мои резки.
Тянется вечер, тянется в Элисту,
ладно стучат колёса: ту-ту-ту-ту.
Наш паровоз — вперёд, за верстой версту
стадо баранов ведёт за собой пастух...
Тянется, тянется, тянется на восток
русское сердце, просит найти исток.
Русское сердце просит сперва по сто,
будущее потом,
будущее поток,
будущее потоп,
бу-у-у!..
И на этом — стоп.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
В третьем стихотворении («Дорога в Элисту») не приглянулась «рука клинка», загромождение изложения терминами и цитирование, не оправданное содержанием и замыслом. Думается мне, что без Гипербореи, Арканара и дона Рэбы стихотворение ничего бы не потеряло. Одной «впиской» терминов и цитат не создать приращения смыслов. А без этого они подвисают и раздражают читателя и критика, придавая стихотворению налёт претенциозности.
Небольшое замечание по стилистике:
мимо проносится поезд (пока-пока)
по запасному, но выход из тупика
виден. Его тоска не тоска — река

Фрагмент неоднозначен. Наверняка, автор соотносит «Его тоска не тоска — река» с «поездом», но «тупик» запутывает восприятие, и по правилам русского языка получается «тоска тупика». 
Однако, ритм стихотворения и тема привлекают.
Немало поразмышляв над этими подборками, я, всё-таки, не решилась отдать предпочтение ни одной из них.
Пусть будет «ничья».
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~