Сергей Есенин

Давным-давно в селе далеком
Святой крестьянской стороны
Средь покосивших ставни окон
Земель рязанских ширины

В покоса время золотое
Что красит луги добела
С такой же златой головою
Мальчонку баба родила

До двух годков босой и гордый
Ходил мальчишка пестуном
Но время шло, и он был отдан
На воспитанье в дедов дом

Ужо где жизнь была привольной!
Родных потехой развлекать
Дядья и дед были довольны
И даже стали баловать.

Сережа рос. Уже и отрок
Уже и девы ввечеру.
Порой росу сбивая с порток
Водили игры по двору.

Сперва ребячеством казались
Те строчки, что ложились в ряд
Зато девчата улыбались
И был Сережа тому рад

Дед говорил: Что проку в этом?
Али я сыт с стихов твоих?
Коли уж хочешь быть поэтом
Дуй в город на своих двоих!

И воле дедовой подвластный
Сергей уехал в Петербург.
Талант великий и прекрасный,
Поэт. Прозаик. Драматург.

Бурыги, рытвины, ухабы
Телеги скрипы на ходу
Солдат и две хмельные бабы
Были соседями ему.

Сережу приняла столица
Избаловав не по годам
Читал стихи императрице
И покорил всех местных дам

Блок оценил Сережу строго
И делал скомороха Клюев
В жизни поэта было много
Ему подобных обалдуев

Затем пожар. Залп из Авроры.
С броневика истошный крик.
И волны дикого террора
Россию захлестнули вмиг.

Брат убивал родного брата
Сын слал доносы на отца
Каждый мужчина был солдатом
Казалось нет тому конца.

И революция промчалась
По всей Руси от фронта в тыл
Сереже смерти не досталось
Знать, Бог его оборонил

Он дальше жил. Любил Россию
И воспевал ее поля,
Березы, что под небом синим
И как родна ее земля.

Когда он пел простые песни
То в них о родине кричал
На то, что места нет чудесней
Наше вниманье обращал

В тот страшный век, в то злое время
Где вне закона стыд и честь
Великого таланта бремя
Неимоверно сложно несть

Как спички люди выгорали
Их стерты имена давно
За Русь-царицу погибали
Ведь не было им все равно.

Им страх и трусость незнакомы.
За яблоню, что у крыльца!
За те глаза, что ждут их дома,
За те родимые сердца.

На миллион десять спасенных
Когда террор сметал врата
Лишь смрад и гарь речей казенных
Лишь душ убогих пустота.

Убийства для того, чтоб выжить
Предательство, чтоб процветать
Сок крови из идеи выжать
Чтобы бесчинство оправдать

Но пробил час – его не стало
Печален был его конец
Не описать, как  мать рыдала,
Как безутешен был отец

Не ведали они тревоги
Не чаяли предположить
Что приведет господь наш строгий
Родного сына хоронить

Любил народ его и все же
Поэта был недолог век
Добился своего, похоже
Сережин черный человек

Исчез в ночи Руси рачитель
И звонкий его голос стих.
Великий мастер, друг, учитель
Ты вечно жив в стихах своих!