all died сонет

Субъект, объект… все эти афоризмы!
Реальность, ирреальность наших тел…
Я полюбил негаданно, нежданно нашу подоплёку… и оценил
У Леты заповедный уголок в моем глубоком нечто - царство цвета.
Душа его - душа кукушки.
Её печальный стон во сне я слышал или наяву?
Нет, это же не песня и криком птичьим его не назовёшь.
Скорее отражает сущность слёз.
Звук этот – гибель демиурга...
Какого-то домашнего, земного.
Который, заклиная цвет, обрёл невидимые крылья.
Нет, не полёт закатными часами, как ожидал,
как видел в детских снах, а бесконечное паденье в море цвета.
Не ожидал. Да как представить, мог бы он такое?
Пределы времени земного преодолев, он видел небо из темницы тела.
Хрустальный купол. Хрусталь прозрачен, как глоток воды.
В отчаянье он бился в чьи-то окна и гневил богов за их жестокую насмешку.
Жестоки так, быть могут только дети и эти… ветры, линии, углы миров.
Как фиолетова над соснами полоска!
Покинуть этот дом...
Хрустальный купол за семью замками.
И семь ключей, семь ускользающих цветов.

Смешенье судеб... Память сердца...
Тоскующая в одиночестве душа какого-то домашнего,
земного демиурга... Размером - небольшого - с кулика...
Недалеко... Вот здесь... Одетый этой кожей...
В глубинном нечто... Как оно зовётся?..
И чем, назвать?..
Каким же звуком мне окликнуть человека?..
Он был в моей судьбе – я помню, он мне снится...
И вот проходит предо мной в иных одеждах...
Цвет их – выдох грусти, томленье вишни,
урчание заснувшего котёнка которому так рано заменили блюдцем мать...
Как мне окликнуть проходящих мимо?...
Как пролетающему сквозь – обнять, объять и слиться...
Дышать губами коих не потрогать...
Я не могу, отказываюсь спать - мне смерть, баюкая,
бубнит одно и то же... Одно и то же без конца
Я, сочетаю вас покуда, но вы не любите меня
и сочетает вас земля.. земля, бесстрастная могила.

Какая же надежда нынче спать тебя уложит?
И что за нежность вновь тебя обманет,
и укачает безмятежной дремотой в ладонях спрятанного царства?

Всего-то, два часа словесного беспамятства сонета,
как половодьем смыли хрупкие мостки,
что накануне память строила украдкой годы.