Сказка Овечка четвёртая часть

 Оставим Овцу на мгновенье одно.
А вспомним про сына её заодно.
Мы в терем волков возвратимся назад.
События все восстановим подряд:
Как Мышку Овечка спасла от Ежей;
Как Волки вернулись с добычей своей;
Как пламенем ярким горели костры;
Как остро точились ножи, топоры;
И, как увидав Волкодава, она
Очей не спускала с него из окна.
В цепях весь закован, он гордо стоял.
Вожак словесами его донимал:
Что, дескать, тебя на обеде съедим,
А снятую шкуру Овце отдадим.

Но так как Овца невидимкой была,
Работу свою с вожака начала.
Решила за всё отомстить им сполна.
Набросилась сразу на стража – Волка;
Потом оглушила его вожака;
Котёл опрокинула наземь слегка;
И, каждому волку по морде дала,
Затем потушила горящи костры.
Такой всем устроила трам-тарары:
Предметы по воздуху стали летать,
Что волки не знали, куда им бежать.
Потом золотое  колечко сняла
И сыну на шею одела она.

Теперь Волкодав невидимкою стал,
А образ Овцы перед всеми предстал.
Они порешили тогда меж собой,
Что нужно ему возвратиться домой.
Без страха он будет теперь сторожить,
Отару сумеет навек сохранить.
А чтобы запутать Овечьи следы,
Они разбредутся, по разны концы.
Овечка дорогой к Лисице пошла,
Приюта, конечно, у ней не нашла.
А дальше судьбина с Медведем свела,
Затем в подземелье к мышам привела.
А сын путь избрал совершенно другой:
До дому помчался дорогой иной.
И вскоре уже отдыхал на печи.

Соседка ему напекла калачи,
Да ночки спокойной ему пожелав,
Ушла. И остался один Волкодав.
Он силу кольца вдруг решил испытать,
В гостях у зверушек у всех побывать.
Сначала решил превратиться в Ежа:
Шубёнка, уж больно, на нём хороша.
 Легонько погладив кольцо, приказал:
«Хочу, чтобы в царство ежей я попал.
Меня преврати непременно в Ежа,
Ненадолго только, на час, али два.
Чтоб вновь оказался вот здесь, на печи.
И рядом лежали б со мной калачи.
Лишь только последнее слово сказал,
Как в царство ежовое сразу попал.

Как раз глашатай объявленье читал.
Всех смелых ежей на охоту сзывал:
«Кто больше добычи сумеет добыть,
Тот вправе царевну Ежиху любить.
Полцарства ещё обещает царь дать
Тому, кто сумеет её в жёны взять».
- Уж больно, строптива,  о ней говорят,
Замучила многих красивых ежат.
 - К ней часто заезживал тут дикобраз.
- По иглам подходят друг другу как раз.
- Да только ведь роду не нашего он,
Как мы, не впадает зимой в сладкий сон.
-Поэтому царь за него не отдал,
Тактично по-царски ему отказал.
-Теперь выбирает по крови своей.
-Охота – предлог лишь для юных ежей,-
Судачил тихонько ежовый народ.
- А вдруг попадётся какой-то урод.
- И царскую дочь он со света сведёт.
 -Не выдержит царь и от горя умрёт.

Звук громких фанфар созывал всех ежей,
Походом идти на охоту мышей.
Со всеми пошёл наш герой Волкодав,
Надеясь увидеть немало забав.

Когда же охота вовсю началась,
Принцесса-Ежиха на пень взобралась
И зорко следила за каждым бойцом
Совместно с любимым и добрым отцом.
Вдвоём увидали, как некий храбрец,
А с виду довольно красивый юнец
Не пробовал Мышку до смерти загрызть,
Иль ушко, иль хвостик немного отгрызть,
А всех загонял в специальный загон.
Работой своею довольный был он.
В то время, как каждый охотник, как Кот,
Сначала пытался наполнить свой рот.
Когда же охота к концу подошла,
Принцесса-Ежиха с пенёчка сошла
И всех удостоила взглядом своим,
Пренебрегла лишь красавцем одним.
Хотела заставить его пострадать,
На прочность в покорности ей – испытать.
Позора такого он ей не простил.
И тотчас на волю мышей отпустил.
И охнуть никто не успел, как они
Горохом рассыпались, в разны концы.
Принцесса сознанье утратила вмиг,
И бледным от ужаса стал царский лик.
Ведь сколько добра из загона ушло!
А сколько бы пользы оно принесло!
Очнувшись от шока, царь громко вскричал:
«Я наглости дерзкой такой не встречал!
Поймать! И повесить! А шкуру содрать!
И мать принародно его наказать,
Чтобы не было повадно никому.
Над собой насмешек я не потерплю.
За его поимку – щедро награжу.
Самого ж злодея смертью накажу».

Что тут началось вдруг, вам не передать.
Устремился каждый храбреца поймать.
Здесь была и давка, бойня, стоны, крик.
И от визга царство оглушалось вмиг.
А герой, как канул. Так и не нашли,
Хотя всё в округе везде обошли.
А он в это время лежал на печи,
Уплетая с маком сдобны калачи.
Полежав немного, вздумалось ему
Побывать у Зайца в зелёном бору.
Лёгонько погладив кольцо, приказал:
«Хочу, чтобы в царство Зайца я попал.
В беленького Зайчика преврати меня.
Ненадолго только, на час, али два.
Потом, чтобы снова лежал на печи,
И со мною рядом были калачи».

И с последним словом – Зайчиком он стал,
В беленькой шубёнке на снегу лежал.
Вьюга завывала, треск блуждал в бору,
Заинька в сугробе рыл себе нору.
Только вырыл норку и в неё залез –
Страшным волчьим воем загудел весь лес.
И от страха Зайка целый час дрожал,
По его же следу Волк к нему бежал.
Одиноко в норке Зайке одному:
Холодно и страшно, голодно ему.
«Лучше бы лежал я на своей печи,
Да со смаком ел бы свои калачи»,-
Про себя подумал бедный Волкодав.
В это время лапой кто-то его цап.
И из норки стал он Заиньку тащить,
Да зубами щёлкать, да клыки точить.
Заинька от страха даже окосел,
И  лапки задние глубже в норке сел.
 Силы оказалось больше у Волка:
Лапами вцепился в заячьи бока.
Тут душа из Зайца убежала вон.
Справиться с Волчищем был он не силён.
И когда из норки вытащен, был весь,
Совершилось чудо по заказу здесь. 
Словно не вставал он со своей печи,
Вкусные лежали рядом калачи.

Волкодав от счастья крепким сном заснул,
А, проснувшись, снова в путь идти рискнул.
Захотелось Рыбкой в речке поиграть,
Да в воде проточной резво понырять.
«Милое колечко! Преврати меня
В небольшую Рыбку, скажем, в Карася.
А потом обратно возврати домой.
Только непременно, чтобы был живой».
Не успел последний слог произнести,
Как в стальной чешуйке плавал на мели.

Сколько здесь малёчков юркало кругом!
О каком-то кладе очень уж большом
Говорили, дескать, глубоко лежит.
«Подрасти нам надо, чтоб к нему доплыть
Его столько много! – хватит на нас всех».
С камыша раздался  громкий щучий смех:
«Жалкие трусишки! Клад вам не видать.
Когда подрастёте, сможете достать.
Вот тогда добычей станете моей.
Набирайте вес свой только поскорей».
«Чей же это голос прозвучал сейчас? –
Карася – малёчка спросил наш Карась.
«Это – хищник страшный в камышах сидит,
За добычей зорко из него следит.
В водном нашем царстве хищников не счесть.
Коли проворонишься, не отдашь им честь,
Тут же тебя слопают сразу на обед.
Пропадёт бесследно даже и скелет.
Кроме Щуки страшной водятся Сомы,
Окуни- красавцы, так же Судаки.
Лучше не встречать их на своём пути.
Да на червяка, смотри, не попади».
- А, скажи, другие рыбы в царстве есть?
- Очень, очень много! Всех не перечесть.
- Кто же правит царством? Царь?
- Нет, дочь его.
   «Золотою Рыбкой» нарекли её.
- Говорят, желанье может исполнять?
Всё чего захочешь, только пожелать?
-Исполняет прихоть одних рыбаков,
Посылая в сети своих дураков.
До неё добраться вовсе нелегко:
Проживает в море очень глубоко.

Тут смекнул Карасик: «Мне, зачем река.
Я хочу увидеть море, рыбака.   
 Может он сумеет рыбку мне поймать,
Чтоб её невестой смог я называть.
Как бы оказаться снова на печи,
Да чтоб были рядом свежи калачи».

Тут за хвостик крепко кто-то его цап.
И Карась подумал: «Видно, это  – краб.
Нет. Ни краб. Он может только в море жить.
Это – щука злая. Как мне с нею быть?
Ведь сейчас проглотит, и погибну я.
Будет горько плакать матушка моя.
Может мне поглубже в реченьку нырнуть
 Или ей, злодейке, голову свернуть?»
Но не он, а Щука в глубину несла.
Карася случайность некая спасла:
На пути попался длинный червячок,
И Карась со Щукой взят был на крючок.
Вот уже под солнцем на песке лежит.
Над костром водичка в котелке кипит.
«Славная ушица будет на обед! –
Обращаясь к внуку, засмеялся дед, -
Ты почисть немного, вынь все потроха.
Ох, и будет сладкая вкусная уха!».

Заметалась Щука под большим ножом.
Вскоре оказалась, совсем нагишом.
Мечется Карасик: «Вот попал впросак!
Выбраться отсюда мне уже – никак».
В это время ножик засверкал над ним.
Охнул наш Карасик…. Видит, не вредим.
Словно и не слазил со своей печи.
Тут же рядом были свежи калачи.
И опять, как прежде, Волкодав уснул.
Перед сном подумал: «Мелко я нырнул.
Кабы чуть поглубже – вряд ли кто поймал.
О своей проворности всем бы доказал».

Только заалела зорька в небесах,
Как стоял он прочно на своих ногах.
Золотою Рыбкой овладеть решил.
И, кольцо, погладив, нежно попросил:
«Я хочу пучину моря испытать;
Все его богатства с глубины достать;
У царя Нептуна побывать в гостях.
Сделай, чтоб не думать о своих костях,
Чтоб умел я плавно по воде ходить
И по дну морскому весело бродить.
Чтоб ни один хищник не сумел напасть,
Чтоб в его огромную, не попал я  пасть.
Чтобы видел всё, что деется вокруг,
И чтоб было восемь, али десять рук.
Ими крепко мог добычу удержать,
Золотую Рыбку сладостно обнять.
А коль вдруг внезапно нападёт беда,
То на печь отправь, пожалуйста, тогда.
Чтобы вновь предстал я в облике своём
И чтобы случилось это только днём».

Только произнёс последний в слове слог,
И, в мгновенье ока, стал он Осьминог.
Плавно, грациозно по воде плывёт.
То нырнёт глубоко, то наверх всплывёт.
Прячутся рыбёшки от него в кусты,
Укрывая пышные, яркие хвосты.
Вот решил исследовать он морское дно,
Поискать златую Рыбку заодно.
 
Сказочное царство увидал на дне.
Будто, это диво видит он во сне.
Радужными красками цвёл кругом коралл,
Лепестком узорчатым дно всё покрывал.
На словах всё диво вам – не передать!
Чтобы насладиться, нужно повидать.
Самому увидеть всю эту красу.
Осьминог подумал: «Вряд ли я смогу
Унести богатство всё это с собой.
Лучше здесь остаться навсегда с тобой.
Золотая Рыбка, мне б тебя найти,
Море невозможно за день обойти.
Подскажи дорожку к сердцу твоему.
Я готов прислуживать только лишь ему».

Отозвалась Рыбка из морской волны:
«Осьминог, напрасно тратишь свои дни.
Если я не в силах чары применить,
Чтобы все богатства моря сохранить,
То тебе подавно здесь – не обитать.
Можешь тоже жертвой очерёдной стать.
Уже много особей кануло во мгле.
Хочешь, покажу я худшее тебе:
Где кладбище страшное кораблей лежит,
Отравляя воду, и коралла вид.
Трупами усеяна гладь морского дна.
Я не в силах справиться с бедствием одна.
И молОко гибнет, гибнет и икра,
Не успев родиться, гибнет рыба вся.
Дом морских животных стал уж ядовит.
И потомство жалкое, словно – старый гриб;
Потускнело золото, чешуя бледна.
Золотая Рыбка – уж совсем не та,
О какой мечтал ты в образе своём.
Мы с бедой не справимся даже и вдвоём.
А отцу Нептуну клятву я дала,
Что невестой стану, только лишь тогда,
Когда заискрится золото на мне,
Когда возродится  жизнь в морской воде».
И хвостом плеснула, в глубину ушла,
А следы запрятала быстрая волна.

Мимо проплывали Белые Киты.
Закричали громко: «Осьминог, беги!
Тралер  там огромный сети опустил,
Страху на всё царство наше напустил.
Коли своей жизнью очень дорожишь,
То быстрее звука, света побежишь».
Хоть старался быстро Осьминог бежать,
Всё же сеть сумела и его догнать.

Угодил в неё большой косяк трески,
Осетрины, мойвы, всякой мелюзги.
Испугался не на шутку Осьминог,
Когда тралер за собою поволок.
Навалилось столько груза на него,
Что не чувствовал он тела своего.
А когда подняли сети над водой,
Увидал он яркий лучик золотой.
«Ну, зачем за рыбкой в море я пошёл?!
Только свою гибель средь волны нашёл.
Лучше бы сидел я на своей печи,
Да со смаком ел бы, вкусны калачи.
В речке жить опасно – хищников полно,
Да и в море тоже очень нелегко:
На крючок, аль в сети можно угодить.
Лучше жить без страха, по земле ходить», -
Думал, задыхаясь, Осьминог в сети.
И вдруг оказался снова на печи.

Было столько радости, вам не передать!
И от счастья стал он песни напевать.
Но прошла неделя, вспомнил Волкодав
О кольце заветном и заданье дал:
«Хочу быстрой Белкой по ветвям скакать,
Грецкие орешки всюду собирать,
Складывать добычу в закрома в дупло,
Чтобы не достал её из чужих никто.
Сделай, чтобы крупной Белкою я стал,
Чтобы по деревьям с лёгкостью летал;
Чтобы хвост мой был пышнее ото всех;
Чтобы звонким эхом раздавался смех;
Чтобы только мною любовался мир,
Славили меня, устраивали пир.
Не забудь вернуть потом в родимый дом.
Да чтоб оставался он на месте том.
И чтоб вновь лежал я на своей печи,
Да со смаком ел бы, сладки калачи»,
 
В тот же миг красивой Белкою он стал.
С лёгкостью по веткам всем перелетал;
Собирал орешки, складывал в дупло.
Труд стал наслажденьем в жизни для него.
Любовался солнцем, красотой земли,
Звёздами ночными, обликом луны.
Повстречал подругу на своём пути,
Ночку коротали вместе до зари.
А с восходом солнца собирался круг
Добрых и весёлых ласковых подруг.

Эхом откликался звонкий Белок смех.
Хоровод кружился в радости утех.
Приходили дети, девицы гурьбой.
Угощали Белок вкусною едой.
Любовались нежной, пышной красотой:
Хвостиком пушистым, шёрсткою густой;
Острыми зубками, с лёгкостью какой
Щёлкали орешки тут же под сосной.
И восторгу детскому не было конца.
Не сходила радость с ихнего лица:
«Пальчики такие, точно, как у нас».
-Коготочки  острые. Береги  свой глаз!
- Ах, какой изящный и пушистый хвост!
Так к себе и манит дивный его лоск!
Каждый день восторгу не было конца.
И повсюду слышны, были голоса.
В них звучали нежность, радость, доброта.
Каждый день манила Белок красота.
Лес Бельчат баюкал, холил и стерёг.
Теплотой своею согревал, как мог;
Солнышко ласкало лучиком своим;
Тучка их купала дождичком густым;
Ветерок игриво шубку теребил,
С веточки на ветку прыгать их учил.
 
Но однажды дяди взрослые пришли
И с собою горе лесу принесли:
Стали у берёзок дырочки сверлить,
Чтоб весенним соком  бутыля налить.
 А потом  повсюду разожгли костры,
Всех зверят повыгнали с собственной норы;
Закоптили зелень яркую ветвей;
Задушили много Ёжиков, Ужей.
А, увидев Белок, стали в них стрелять,
Дорогой пушниной сумы набивать.
Застонал от выстрелов весь сосновый бор,
Убивал безжалостно его жадный вор.
Самой крупной Белкой был наш Волкодав.
Он быстрей всех белок по ветвям скакал.
Его хвост пушистый за собой манил,
Блеском золотистым всех с ума сводил.
Закричал начальник: «Мне живьём поймать,
Этакой добыче будет рада мать».
И теперь охота лишь за ним велась.
И толпа безумно по лесу неслась.
Целый день гонялась, не могла поймать.
Вдруг один охотник стал в него стрелять
И, наверно, смог бы он в него попасть,
Но пушистый хвостик вдруг сумел пропасть.
Мы с тобой, читатель, знаем, где найти:
Он лежал, как прежде, на своей печи.
Долго от испуга в норму приходил.
То, что он увидел, в страх его вводил.

Но прошла неделя, силой он окреп,
К браконьерам очень сильно стал свиреп.
За страданье леса, и за смерть Ежей,
Белочек-подружек и других зверей
Отомстить поклялся жизнью  он своей
И заторопился в новый путь скорей.

Обратясь к колечку, нежно попросил:
«Я хочу, чтоб в Сокола срочно превратил.
Чтобы над землёй летал я высоко;
В голубых просторах был бы далеко;
Чтобы глаз мой зоркий видел с высоты
Всех и всё, и даже распознал следы.
А когда мне станет очень нелегко,
Иль крыло поднять не сможет высоко –
Сделай так, чтоб вновь лежал я на печи
И со смаком ел бы, сладки калачи.

И с последним слогом Соколом он стал,
В небесах просторных над землёй летал.
С высоты увидел речки берега,
Горные вершины, сочные луга,
Дом свой одинокий, голый пень в саду
И на нём, свернувшись калачом, Змею.
И подумал Сокол: «Надо бы узнать,
Что же побудило – на пеньке лежать.
Может радость, счастье принесла с собой,
Али о трагедии сообщить большой».
И, комочком сжавшись, наземь падать стал,
И в мгновенье ока перед ней предстал:
«Сообщи, царевна, весть свою ты мне.
Может, моя помощь здесь нужна тебе?
Может, ты нуждаешься в крове, аль в еде?
Не молчи. Рассказывай о своей беде».
- Мне никто не сможет уж теперь помочь.
Царь с царицей прокляли и прогнали прочь.
- А за что? – Выспрашивал Сокол у Змеи.
- За непослушание, за отказ в любви.
- Расскажи подробно, - молвил Волкодав.
- В ночь, перед грозою, прибыл к нам Удав.
Стал меня он сватать, чтоб была женой.
Что на свете краше нет меня, другой.
Обещал полцарства за меня отдать;
С-под земли каменьев дорогих достать;
Прочною стеною оградить дворец,
Чтоб не смог проникнуть ни один подлец.
Царь-отец с царицей рады бы отдать.
Только я сумела от него сбежать.
Больно, уж уродлив и самолюбив,
И к тому же вовсе мне он не любим.
За такую дерзость моему отцу
Этот великанище объявил войну.
Дескать, если в жёны дочь мне не отдашь,
Над тобой повиснет грозный мой палаш.
В порошок всё царство я твоё сотру,
А красавиц дочек всех подряд сожру.
Сроку три денёчка на раздумье дал.
Царь- отец устроил для меня скандал:
«Коли ты не хочешь замуж выходить,
То тебе в царевнах – больше не ходить.
И прошу покинуть царство навсегда.
И забудь, что дочерью ты моей была».
Вот и рассказала всё, как на духу.
А теперь я смерти только своей жду.

Отозвался Сокол: «Я хочу помочь.
Подскажи, как можно выгнать его прочь?».
«Если бы колечко было у меня,
Не страшна была бы ни одна беда.
Я бы попросила только об одном,
Чтобы сохранился мой родимый дом,
Чтобы живы были матушка, отец,
Чтобы царству нашему не пришёл конец.
Чтобы сгинул где-нибудь навсегда Удав».
Отозвался тут же Сокол-Волкодав:
- Подскажи мне только, где его найти.
Да с какой сторонки лучше обойти.
- Не под силу крохе великан такой.
Силушку не станет мерить он с тобой.
-Но у нас у нас колечко золотое есть.
-Сообщил мне очень радостную весть!
Вот теперь не страшен никакой удав!
Тут же ей колечко Волкодав отдал.
В благодарность, нежно Сокола прижав,
И ему на ушко что-то прошептав,
Ускользнула быстро под огромный пень,
И за нею следом ускользнула тень.

Острозоркий Сокол в небеса взлетел.
Осмотреть всю землю с высоты хотел.
Он увидел сразу браконьеров тех,
Что стреляли в Белок, унося их мех.
И с огромной скоростью стал пикировать,
На своих противников смело налетать.
Выклевал глаза им, изорвал лицо,
Потерял, в сей битве – ни одно перо.
Но зато в ней храбрость смело проявил,
За друзей погибших он им отомстил.
А теперь, как прежде, на печи лежал,
О своих затеях в мыслях вспоминал.
Продолжение следует.