Игрок

(всем друзьям, которых у меня забирает Питер)


В час, когда ветер плюётся в форточки,
и никого не ждёшь,
зябко присев у Невы на корточки,
Питер играет в дождь.

Правила все переврав, как хочет,
жаден, как Колизей,
Питер, азартно губой ворочая,
ставит на кон друзей.

Стал он тепло пропускать всё реже
прессом своих небес.
Бритвою по горизонту режет
почту и СМС.


Я никогда в этом крае не был.
Призрачен, хмур и дик,
дразнит под бледным стиксовым небом
криками Эвридик.

Выверив курс на гранита кроны,
пересчитав веса,
дюралюминиевые Хароны
прыгают в небеса.

Ветер шпандорит мохнатый занавес,
лепит на небо скотч.
Всем, не проигранным в день на зависть,
Питер играет в ночь.


Грузные тучи, сломав опалубку,
не прерывая бег,
рвут животы о шпиль Петропавловки…
Питер играет в снег.

Рёбра мостов прикрывают лёгкие
А у Невы – бронхит.
Хрипами полнится медленный вдох её.
Питер играет в хит.

И босиком по снежной безбрежности,
(тропики – не для нас)
от ледяной обезумев нежности,
Питер играет в вальс.


Вальс недолюбленных, недопевших,
не дописавших стих,
вальс всех оГУГЛенных и сгоревших…
Питер, ты просто псих!

Сопли обид дожуёт до боли,
и прерывать не сметь!
Душным захлёбываясь алкоголем,
Питер играет в смерть.

Музыкой страсти взрезая вены,
морща от муки бровь,
Питер отчаянно, самозабвенно
учит играть в любовь…


Девять пар обуви. Девять жизней.
Девять месяцев сна.
Светлой и широкоглазой ниньзей.
в Питер войдёт весна.

Снова на кровью прогретом нерве
в воздух взлетать легко.
Белая ночь разливает в небе
тёплое молоко.

Краткое лето – и круг замкнётся.
Парам – в паром пора.
Только никто уже не вернётся –
бонусная игра.