Пушкин. Роман в стихах. Глава десятая

ГЛАВА  ДЕСЯТАЯ

ПЕРВЫЙ  ВЫЗОВ


«Неужели  вы  думаете, что  мне  весело  стреляться?,-
говорил  Пушкин, - Да  что  делать? Я  имею  несчастье
быть  публичным  человеком, и, вы  знаете, это  ещё 
хуже, чем  быть  публичной  женщиной».
                Гр. В.А.Сологуб. Записка.
                Б.Модзалевский. Пушкин. 375.

«Геккерен  был  педераст, ревновал  Дантеса  и  поэтому
хотел  поссорить  его  с  семейством  Пушкина. Отсюда 
письма  анонимные  и  его  сводничество».
                П.В.Анненков. Записи.
                Б.Модзалевский. Пушкин. 341.


                I
Он  жил  тогда  как  в  коммуналке:
Жена  его  с  тремя  детьми,
И  две  сестрицы – приживалки.
Дом -  полной  чашей, чёрт  возьми!
Пока  «командировка»  длилась,
Наталья  дочкой  разродилась,
И  он  всё  точно  рассчитал -
На  три  часа, но  опоздал.
Папашей  был  без  притязаний,
Трудов  Макаренко  был  чужд,
И  розги  для  особых  нужд,
То  бишь, телесных  наказаний,
(Дешёвый  метод, и  простой)
Всегда  имелись  под  рукой.

                II
Нащокин: «Каюсь, каюсь, каюсь,
Что  денег  я  ему  не  дал.
Вот  этой  мыслью  я  и  маюсь
С  тех  пор, как  обо  всём  узнал.
Кто  мог  подумать! Да, конечно,
Всё  необдуманно, поспешно…
Деревня  бы  могла  спасти.
Зачем  последнее прости
В  небытие  бросать  угрюмо,
Рвать  волосы  и  сожалеть,
Что  так  подсуетилась  смерть,
И  морщить  лоб  досадной  думой,
Что  если  б  денег  дал  тогда,
То  не  случилась  бы  беда?»

                III
«Пора  мой  друг, пора! Уеду!
Летят  за  днями  дни, и  вот,
На  радость  доброму  соседу
В  деревне  скроюсь  от  забот.
На  свете  счастья  нет, мой  милый,
А  свет  не  мил  уж  мне, постылый.
Давно  замыслил  я  побег
В  обитель  самых  чистых  нег.
Покоя  сердце  просит  жадно.
Туда, где  воля  и  покой,
Туда  стремлюсь  я  всей  душой.
Туда! И  лучше  безвозвратно,
В  обитель  дальнюю  трудов.
И  мой  багаж  уже  готов».

                IV
"Мечты, мечты! Где  ваша  сладость?"
Судьба  смеётся  над  тобой.
Прошли  мечты, осталась  гадость.
Не  так, читатель  дорогой?
О  чём  мы  только  не  мечтали!
В  какие  не  стремились  дали!
Сбылось  ли  что-нибудь? Бог  весть!
Мечта – она  мечта  и  есть.
Красивой, гордой, недоступной –
Такой  мечта  приходит  к  нам.
За  дряхлую  гроша  не  дам.
Мечта, твердыней  неприступной,
Всегда  сияет  в  вышине –
Так  думалось, порою, мне.

                V
Есть, правда, мелкие  людишки.
По  Сеньке – шапка! Видит  Бог!
Их  недалёкие  умишки
Бог  вычислить, увы, не  смог.
Не  захотел, сказать  точнее.
Одни, так  и  не  став  умнее,
Ушли  в  назначенный  им  час.
Другие – нынче  среди  нас.
Коптят, как  говорится, небо.
О  них  не  хочется  писать,
Но  что-то  надо  же  сказать:
Они, хоть  не  давай  им  хлеба,
Мозг  тщетно  напрягают, но
В  башке-то  всё  равно  дерьмо.

                VI
Что  мир  погубят  педерасты,
Сомнений, в  общем, никаких.
И  встречи  с  ними  стали  часты,
И  на  экране  видим  их.
Вниманию  они  и  рады –
Роскошные  их  гей-парады
Все  видели  не  раз  уже.
Они  готовы  в  неглиже
Гулять  везде  легко  и  просто.
Смотрите, мол, какие  мы!
Их  в  этом, знаю, нет  вины.
Они  как  язва  и  короста
На  теле  Матушки- Земли.
Печально, что  ни  говори.

                VII
Кудесники  услуг  взаимных!
СПИД  с  ними, ордену  взамен.
Но  автор  писем  анонимных
Был, видимо, не  Геккерен.
Кто  в  высших  эшелонах  власти?
Не  ведаем, и, может, к  счастью,
Но  документы  говорят:
Тогда  везде  царил  разврат.
Сам  царь – пример  для  подражанья –
Хоть  на  кого  положит  взгляд,
Шепнёт, и  верный  адъютант,
Сказав  предмету  обожанья:
«Монарх, сударыня, Вас  ждёт»,
Её  за  ручку  приведёт.

                VIII
Родители  и  муж  в  восторге.
Ну  как  же! Это  ж  государь!
Мы, мол, считай, что  на  галёрке,
А  ведь  и  нас  заметил  царь!
Что  говорить, о  тех, кто  ниже,
Кто  не  мечтал  к нему  стать  ближе.
Уж  было  так  заведено,
И, видимо, уже  давно.
Что  Геккерен – старик  развратный,
О  том  уже  носился  слух.
Что  он  привлёк  студентов  двух,
И  голосок  его  «приятный»
Звучал  не  только  на  балах,
Да  и  не  столько  о  делах.

                IX
«Жорж  любит  Вас. Он  мне  признался».
Змей-искуситель  Геккерен!
Видать, он  не  на  шутку  взялся
Толкнуть  её  на  путь  измен.
«О, если  б  только  Вы  посмели!...»
Она  возмущена. Ужели!
А  может, делает  лишь  вид?
Что  он  такое  говорит!
«Сударыня, он  вами  бредит.
Да, да, он  хочет  видеть  Вас.
Назначьте  только  день  и  час,
И  он, ручаюсь  я, приедет,
И  к  Вашим  бросится  ногам.
Когда  угодно  будет  Вам?»

                X
Затем  письмо. Дантес  ей  пишет!
Она  сначала  холодна.
Так  ночью  дождь  стучит  по  крыше,
И  пробуждает  ото  сна.
«Сестра, вон, по  нему  вздыхает.
Призналась: просто  обожает,
А  он  увлёкся  мной  одной.
Ах, Боже, он  смешной  такой!
А  как  танцует! Чудо  просто!
С  ним  рядом  муженёк – медведь.
А  этот – любо  посмотреть:
Блондин, недюженного  роста…»
А  впрочем, стоит  ли  гадать,
Что  думала  она? Как  знать?

                XI
А  между  тем, поэт  на  нервах.
Он  тоже  получил  конверт.
Без  подписи  он  был, во-первых,
И  некуда  послать  ответ.
В  конверте  был  «диплом»  постыдный,
И  текст  короткий, но  обидный.
Суть  в  том, что  рогоносец  он.
Конечно, Пушкин  был  взбешён!
Жену  немедленно  к  ответу:
Мол, как  прикажешь  понимать?
И  кто  мог  это  написать?
Ему – народному  поэту!
И  что  могла  сказать  она?
Он  знал, она  ему  верна.

                XII
Он  стал  порывистей  в  движеньях,
Осунулся  и  похудел.
И  внутреннее  напряженье
Росло, и  было  не  до  дел.
Бывало, вздрагивал  от  стука,
И  мог  сорваться  и  на  друга.
Его  переполняла  желчь,
И  мысль  невыносимо  жечь
Не  уставала: «Кто  ответит
За  то, что  я  сейчас  терплю?
Кто  нагло  лезет  в  жизнь  мою?
И  от  кого  все  письма  эти?
Кто  чести  преступил  закон?
Уродец  этот, кто  же  он?»

                XIII
  - Письмо! От  этого  Дантеса!
 Ты  посмотри, каков  наглец!
Читать  нет  вовсе  интереса.
Да  он  отстанет, наконец!
Что  пишет  он, могу  представить.
Нельзя  так  это  всё  оставить.
Наталья, я  прошу  тебя…,-
Поэт  был  просто  вне  себя,
Как  лев  метался  в  клетке  тесной,
До  глубины  души  задет:
И  денег  на  танцульки  нет,
И  взять  откуда – неизвестно!
И  тут, вдобавок  ко  всему,
Дантес  на  голову  ему!

                XIV
И  в  тот  же  вечер  Геккерену
Он  бросит  то  письмо  в  лицо:
- Я  покажу  тебе  измену!
Кто  ты  такой, в  конце  концов!?
Он – вихрь, скорый  на  решенье.
И  вызов  был  без  промедленья,
Мгновенно, от  крыльца  к  крыльцу,
Доставлен  в  руки  наглецу.
Да, первый  раз  он  крови  жаждал,
И  первый  раз  хотел  убить.
А  может, не  хотелось  жить?
Вот  что  такое  мести  жажда!
Вот  для  чего  рука  и  глаз!
Вот, наконец, и  пробил  час!

                XV
Дантес  немного  озадачен,
И  просит: Дай, отец, совет.
Мол, Пушкин, так  или  иначе,
А  ведь  подвёл  под  пистолет.
Похоже, довели  до  точки.
- Допустим, я  добьюсь  отсрочки.
А  ты, сынок, мол, не  трясись,
И, хоть  не  любишь, а  женись.
- На  ком? «Ну, выбор  не  богатый.
А  как  тебе  её  сестра?»
- Мила, и, вроде  бы, проста…
- А  муж, случайно, не  рогатый?
- Наталья  холодна  со  мной…
- Договорились, дорогой!

                XVI
Отсрочка! Зря  он  согласился.
Подлец  разжалобил  его:
Сынок, мол, сильно  простудился.
- Что  ж, две  недели – ничего,
Я  подожду, но  две  недели!
Вот  так  сложилось  всё  на  деле,
И  хитрый, скользкий  дипломат
Был  этому, пожалуй, рад.
Зачем  нужна  была  отсрочка,
Сейчас, конечно, не  узнать.
И  здесь  не  станем  мы  гадать.
Любой  ценой  спасти  сыночка
Готов, увы, любой  отец,
Будь  он  потомственный  подлец.

                XVII
- Дантес? А  мне  с  ним  интересно.
И  ты  меня  не  укоряй.
- Тебе  его  вниманье  лестно,
Но  палку  не  перегибай.
О  чём  тебе  писать  он  может? –
Сестру  родную  зависть  гложет,-
Уж  лучше  бы  писал  он  мне…
- Да  полно! Ветер  в  голове!
На  что  тебе  такой, сестрица?
Какой  быть  может  интерес?
Слуга  с  порога: «К  Вам  Дантес!»
«Просить, больною  притвориться?»
О, этот  жалкий, слабый  пол!
- Проси, проси  уж, раз  пришёл.

                XVIII
Пустая  болтовня  француза
Для  женских  ушек – как  бальзам.
Его  мундир! Его  рейтузы!
Ах, этот  иноземный  шарм!
Дантес – причина  женских  вздохов.
И  что  так  любят  пустобрёхов?
Определённо, не  урод;
Хороший  годовой  доход;
Душа  компании, развязен,
Заносчив, как  любой  француз;
Ума  не  больно  тяжек  груз.
И  вывод  тут  предельно  ясен:
Любимцем  чтобы  женским  стать,
И  книжки  незачем  читать.

                XIX
И  были  поводы  для  сплетен:
Он  на  балах  танцует  с  ней,
Спешит  вперёд  неё  к  карете,
И  дверцу  открывает  ей.
Верхом  их  видели  в  аллее,
Француз  становится  наглее,
И  вот… Ну, это, как  закон!
С  поэтом  повстречался  он.
В  сенях, и  прямо  на  пороге,
Нос  к  носу. И  возник  вопрос:
- Кой  чёрт  тебя  сюда  принёс?
Могу  я  ошибиться  в  слоге,
Не  так  вопрос  перевести.
Читатель, если  что, прости.

                XX
Вот  так  француза  и  женили.
А  дело  было  к  ноябрю.
Вопрос  ребром  был: или – или!
Дантес  ответил: «Я  люблю…
Люблю  свояченицу  Вашу…»
- Ну  что  ж, считаем  встречу  нашу
Удачной. Любишь, так  женись.
Екатерина! Покажись!
«Хотя  бы  с  плеч  одна  забота!
Один  вопрос  уже  решён.
Пусть  даже  и  слукавил  он,
Пускай, раз  любит  идиота.
Вдвоём  им  будет  веселей.
И  Бог, как  говорится, с  ней».

                XXI
«- Дуэль  не  может  состояться,-
У  всех  гора  свалилась  с  плеч,-
Да, я  согласен  с  ним  не  драться,
Когда  уже  о  свадьбе   речь.
Екатерина! Вы  кокетка! -
У  той  аж  выпала  салфетка,-
Раз  любит  Вас  Дантес  давно,
Вот, кстати, и  прислал  письмо,
То  Вы  невеста. Поздравляю!
Та  сразу  бросилась  к  себе;
Качнулись  свечи  на  столе,
И  я  ещё  припоминаю,
Что  тоже  был, пожалуй, рад,
Что  я  уже  не  секундант».

                XXII
Охочий  город  был  до  сплетен.
Толпе  лишь  только  повод  дай,
Намёк  один, и  будет  в  свете
Такое! Уши  затыкай.
Те, кто  Дантесу  строил  глазки,
Какой-то  ждали  всё  развязки.
Что, мол, ведь  он  же  не  дурак,
Вступить  в  неравный  этот  брак.
Блестящий  офицер, красавец!
А  годовой  доход  какой!
Да  пусть  он  даже  голубой,
Но  больно  уж  хорош, мерзавец!
Да  нет  же, всем  понять  пора,
Что  здесь  какая-то  игра.

                XXIII
Но  свадьба, всё  же, состоялась
Всем  этим  слухам  вопреки.
Казалось  бы, осталась  малость –
Чтоб  помирились  бы  враги.
Но  так  бывает  только  в  сказке,
И  дело  всё  же  шло  к  развязке:
- Ну, с  этим  ясно  всё, пока.
Теперь  подайте  старика!
Теперь  барона  мне  к  ответу.
Вот, посмотри, ещё  письмо.
Ты  знаешь, от  кого  оно?
- Да  брось  ты  анонимку  эту!
- Он  что  же, думает  я  трус?
Ну, нет, я  своего  добьюсь!

                XXIV
Что  с  этой  свадьбой  изменилось?
Да  ровным  счётом  ничего.
Но  сдаться  чтоб  врагам  на  милость!
Тут  надо  просто  знать  его.
И  письма  так  же  приходили;
Друзья  конверты  находили,
И  в  них  была  всё  та  же  грязь,
Юродствовала  та  же  мразь.
И  вся  ответственность  за  это
На  гнусном  этом  старике.
Поэт  уже  вошёл  в  пике,
Точнее – штопор, и  к  советам
Был  глух. И  выход  был  теперь
Один. А  именно – дуэль.

ПРОДОЛЖЕНИЕ - http://www.stihi.ru/2012/12/18/5628