Осень в Подмосковье. Памяти Андрея Вознесенского

     Я всегда любила стихи. С детства. Много читала, заучивала наизусть. Но когда мне исполнилось 10 лет, детская литература постепенно перестала меня увлекать. Мне уже хотелось читать взрослые книги, хотя папа говорил, что не бывает литературы «взрослой» и «детской», а бывает хорошая и плохая. Со временем я согласилась с ним. Но тогда я постоянно искала для прочтения что-то «взрослое».  С прозой было легче, домашнюю библиотечку родители собрали хорошую, а вот «взрослые» стихи мне как-то не попадались. Вернее, они, конечно, были – томики Пушкина и Лермонтова стояли на полке. Но всё, описанное в них, было так давно, так далеко от моей повседневной жизни. Хотелось чего-нибудь современного.

     Девочки в то время начали увлекаться поэзией Эдуарда Асадова, и мне перепал на день заветный томик. Да, это, пожалуй, были взрослые стихи. Конечно, я, как и все девчонки, ревела навзрыд над историей рыжей дворняги, а вот остальные стихи меня не зацепили.  И когда я отдавала подружке книгу, то сказала ей, что мне всё равно больше нравится «Гонимы вешними лучами с окрестных гор уже снега». Лучше бы я промолчала! Мне было сказано, что я тупая и ничего не понимаю во взрослых стихах.

     Как известно, мечты имеют свойство сбываться, а на ловца и зверь бежит. Я была больна и слонялась по квартире без дела в халате, накинутом поверх ночной рубашки. Библиотечные книги я уже прочла, а поменять их на новые не было возможности. Сестренку, с которой я любила играть, отдали на время моей болезни бабушке на воспитание. Сначала я хотела приготовить что-нибудь вкусненькое себе и родителям, но от этой мысли пришлось отказаться, так как от вида любой снеди меня просто мутило. Тогда я пошла к родителям в комнату, чтобы порыться в книгах, вдруг я что-нибудь еще не прочитала.

     О, радость! На диване из-под пледа торчал уголок книжки, которую я тут же и прихватила. Книжка была не покупная, а самиздатовская (ещё лучше, значит, интересная). Ба, да это же стихи. Значит, это папина книжка. Моя мама терпеть не может никаких стихов и никогда их не читает. Даже Пушкина. А что же читает папа? Заинтригованная, я пошла в свою комнату, легла на кровать и открыла книгу в том месте, где была закладка. Так, Андрей Вознесенский, стихи называются «Осень в Сигулде». Красиво-то как, Сигулда, наверное, про космос.

- Свисаю с вагонной площадки,
Прощайте…

Почему-то эти первые две строчки заставили меня подскочить на кровати и принять вертикальное положение из  уже принятого горизонтального. Это вот так вот, оказывается, можно написать: «площадки-прощайте»?  А дальше:

- леса мои сбросили кроны,
пусты они и грустны,
как ящик с аккордеона,
а музыку – унесли.

     Так это же стихи про меня! Это я сейчас похожа на ящик без музыки, потому что плохо себя чувствую, и в голове одни тоскливые мысли, а музыка, которая всегда во мне звучала, теперь не звучит.

- прощай, моя мама,
у окон
ты станешь прозрачно, как кокон

     И это тоже понятно. Когда я возвращаюсь с прогулки поздно, и на улице уже темнеет, и  я, подходя к дому, уже издалека начинаю махать рукой, потому что знаю, что мама стоит у окна и высматривает меня, и надо махать, чтобы она перестала волноваться, потому что я уже иду, а вечером все предметы немного расплываются, и мама в окне как будто окутана дымкой, как кокон, да.

- о родина, попрощаемся,
буду звезда, ветла,
не плачу, не попрошайка,
спасибо, жизнь, что была

    А это было, когда мы отдыхали на Волге. Была большая река, и вечер, и дерево под названием ветла, и одна-единственная звезда горела в небе, а мама сказала, что это планета Венера. И надо просто сказать «спасибо» за то, что я всё это увидела.

- спасибо, что в рощах осенних
ты встретилась, что-то спросила,
и пса волокла за ошейник,
а он упирался,
спасибо

      И это про меня. Перед тем  как заболеть, я гуляла за домом в берёзовой роще и встретила там свою подругу Юльку с её собакой, и мы начали носиться и кидать друг в друга опавшими листьями, а собака радостно бегала вокруг нас и гавкала и виляла хвостом так, что я думала, что он у неё отвалится, а потом мы сгребли листья в кучу и стали в них валяться, и пока валялись, Юлька посеяла поводок от собаки, и мы тащили её домой за ошейник по очереди, а она упиралась и не хотела идти домой.

- но вот ты уходишь, уходишь,
как поезд отходит, уходишь

      После этих строк у меня защипало в носу, и я вдруг сразу почему-то поняла, что смерти нет. Вроде автор и прощается со всеми, а в то же время он пишет о том, что мы все никогда не умрём. Так вот оно что! Вот они какие на самом деле стихи - настоящие, взрослые. В них написано обо всём. О природе, о Родине, о звёздах, о не совсем мне ещё понятных отношениях мужчины и женщины, и даже о нас с Юлькой. А самое главное,  о том, что смерти- нет. И это – самое важное во взрослых стихах! И в детских тоже.

     Больше в тот день я не читала ничего. Просто не могла. Я взяла альбом и цветные карандаши и нарисовала нашу рощу, и осенние листья, и Юлькину собаку. Я так и назвала свой рисунок: «Смерти нет».