Михаил Анищенко Метели

МЕТЕЛИ

Метели качали тайгу одичало,
И снова
На энской заставе страны
Сигналила  лампа,
Сирена  кричала
И рвались,
Как струны,
Короткие  сны.
Усталые, злые
Назад  возвращались,
Обрыв заграждения молча кляли.
А пальцы замёрзшие
Не разгибались,
И губы  двух  слов
Отогреть не могли.   
Курили по кругу одну сигарету,
Касаясь руками обветренных рук.
И в сны  погружались,
Чтоб быть до рассвета
В объятьях далёких,
Как звёзды,
Подруг.


ПИСЬМО

Другу такое горькое
Письмо почтальон принёс,
Что дым от моршанской махорки
Весь вечер доводит до слёз.
А рядом мерцанье деревьев,
Усыпанный звёздами пруд...
И тысячи вёрст до деревни,
Где песни на свадьбе поют.
Там лихо  скандируют:
— Горько!
Там дым дорогих папирос...
А тут вот простая махорка
Весь вечер доводит до слёз.

ПОСЛЕ УЧЕНИЙ

И вот последний километр,
Команда:
— Рота,   разойдись!
Табак, сердитый, как ефрейтор,
И жизнь, похожая на жизнь.
И ночь   тиха.
И светят   звёзды.
Кружит старинный листопад.
И пьём мы колкий лунный воздух,
Как пили в детстве лимонад.

14

ПЕРЕГОВОРНЫЙ   ПУНКТ

Осенний дождь в окно скребётся.
Зал  ожидания  затих.
Не угадать, кто рассмеётся,
А кто заплачет через миг.

Но вот легко, как будто тину,
Рвет сны пронзительный звонок —
Солдат стремглав бежит в кабину,
Светясь при всех, как светлячок.

Раздался чей-то смех несмелый,
Спросил  сосед, который час.
...Солдатик вышел белый-белый,
Боясь расплакаться при нас.

Метнулся в темноту, как в яму,
В ночи скрываясь,  словно вор...
А через миг опять упрямо
Просил  с Москвою разговор.

В глазах его надежда брезжит.
Я про себя твержу: «Держись!
Звони. Надейся. Без  надежды
Зачем любовь?
И что  за  жизнь?»



ЗВЕЗДА   НАД   ЗАСТАВОЙ

Я теперь   вспоминаю
Без всяких прикрас
Комнатенку  в  семь  метров,
Диван  у  комода...
Ничего  не   осталось
От деда у нас,
Лишь будёновку мать
Пронесла  через  годы.
Я её вспоминаю,
Когда   марш-бросок
Забирает в дороге
Последние   силы
И когда нам дают
Молчаливый   урок
То   отцов, То ровесников наших могилы.
И в  походах  бессонных Случалось не раз —
Подступала  тоска,
Когда  силы  кончались,
Когда выли метели,
Меж  сопок кружась,
И деревья
Со стоном протяжным качались.
Вот тогда-то и слышал я
Голос   родной,
Материнский,
Который о слабости ведал:
— Не сдавайся, сынок!
Ты рожден под звездой,
Что  пробита  свинцом
На  буденовке  деда.
Тем они мне и памятны,Эти года:
Чтобы в буднях солдатских
Душа не  сомлела,
Восходила- с буденовки деда Звезда 
И всю ночь надо мной,
Над  заставой горела.

ПРОЩАНИЕ

Подходит машина. Прощайте, ребята!
Спасибо за то, Что и  мне довелось
Делить на полроты Кулек самосада,
И редкие  письма, И радость, И злость.

Спасибо, что  здесь Понимал я  всё  лучше,
Что  Родина —  Это и клён над рекой,
И дождь, И селенья, И тёплые лужи,
И грустная девочка С русой косой.

Спасибо за то, Что мы жили здесь честно,
Что  выросли здесь, В гарнизоне своем,
До главной любви, До  простреленных песен,
До отчей земли,
На которой живем!
***
В первый раз подошел-к Мавзолею.
Был негромкий осенний рассвет.
Тихо спрашивал я:
— Кто последний?
Мне  сказали; —  Последнего нет!
Эта очередь — непреходяща!
Через сотни и тысячи лет
—  Кто последний? —
Спроси  у  стоящих
И услышишь:
—  Последнего нет!

УТРО

Будет свет через щель просыпаться,
Будет речка качаться и течь.
Будем мы в шалаше просыпаться,
В старой лодке заделывать течь.

Будут заросли, заросли, заросли
И рассветные воды вдали.
Будут тихие приступы зависти
К вечной юности этой земли.
Будут вспыхивать водные искорки
Под опущенным в реку веслом.
Будет берег, и пристань, и выселки,
И печные дымки над селом.

И дома будут все, в нем незаперты:
Заходи, коль душою ты прост!
И у нас на селе с этим запросто,
И в округе на тысячу верст!

Зима со снегопадом,
Влюбленные с луной...
Как будто бы все рядом,
Но это все со мной.

Река.

Рожденье света.
Селенья за рекой...
Как будто бы все где-то,
Но это все со мной.

Войною дед подкошен,
Пылает  дом  родной...
Как будто бы все в прошлом,
Но это все со мной.

В   ГОСТЯХ

Плёс и лес.
И плеск листвы лесной.
На зарю распахнутые ставни.
И дымок над старенькой избой,
Где гостюю я у дяди Вани.

Мы живём меж двух российских рек,
За  окном  берёза  зеленеет.
Дядя Ваня,  русский человек,
Ни души, Ни хлеба не жалеет.
Мы к плетню выходим покурить.
Лес шумит.Колышется осока.
Дядя Ваня тихо говорит:
— Хорошо, когда не одиноко...

ПЕРЕВОЗЧИК

Подойдет он, раскроет форточку,
Ключ от лодки сожмет в руке.
Так и чудится перевозчику,
Что зовут его снова к реке.

Так и чудится, так и мучает
Тишина между ним и рекой.
Хоть бы кто-то забрел по случаю,
бы пьяный  позвал  какой!

Лодка так же, как раньше, пригодна.
Да река уже как не река
Полноводна  она,   полноводна,
Да его-то вода утекла.

Зря в ночи открывает он форточку, —
Нет, никто его не позовет.
Никакого житья перевозчику
Новый мост над рекой не дает!

Слишком долго подгадывал срок.
Надо было немного пораньше
Возвратиться под гомон сорок,
К тишине перелесков и пашен.

Год назад бы, глядишь, и застал
Незабитыми окна в том доме,
Где я  первые  строки писал
О вечерней  реке,  о  пароме.

Опоздал...Пахнет   нежилью   дом,
Поржавело   колечко   стальное...
Вижу  всё  остальное  кругом,
Но зачем мне оно — Остальное?

Та же лодка стоит в камыше,
Так же поле за речкой раздольно.
Отчего же так больно душе,
Отчего же так больно?

***

Луна...Скала...Реки свеченье...
Беззвучный   — В  подсознанье  — Крик...
И вдруг — Самообман? Прозренье?  —

Стремление к  преодоленью
Во всем почувствуешь на миг:

Скала пытается качнуться,
Река — немного постоять,
Душа — к чему-то прикоснуться,
А пальцы — что-то увидать.