Исповедь неудачника

ИРОНИЧЕСКАЯ ПОЭМА

В ночь тринадцатого мая
Меня мама родила.
В понедельник попадая,
Чёрта дюжина была.

В эту ночь в родильном доме
Вдруг погас внезапно свет,
Без него в родах приёме,
На успех гарантий нет.

Принеслася керосинка
Кем-то, как на парусах,
На грех лопнула резинка
Акушеркина в трусах.

Дождь пошёл из тучи серой
И «заплакал» потолок,
Акушерка одной левой
Завязала мне пупок.

Нас к родному вёз порогу
Дядя, мамин брат Иван,
А в округе всю дорогу
Поглотил густой туман.

Чем стоять с такой причины,
Лучше ехать как – нибудь.
Дядя высунул с машины
Свою голову по  грудь.

Точно так до встречи с нами
Управлялись «Жигули»,
И водители мозгами
Не столкнуться не смогли.

Мне рассказывала мама –
Нас доставили домой,
Наш сосед на тачке Зяма
И патрульный постовой.

До шести лет с дня рожденья
Я вообще не говорил,
Матери от огорченья
Не хватало плакать сил.

Про отца узнал с рассказа
Моей мамы перед сном,
Но не видывал ни разу
Чтобы он входил в наш дом.

Говорила мать со вздохом,
Что подводник папка наш,
И что в рейсе он далёком
Возглавляет экипаж.

Брата старшего Серёжки,
Сэконд – хэндова балда,
Я донашивал одёжки
Не знал новых никогда.

Как – то раз на переходе
Брат мне папку показал,
Пьяный ехал он в подводе
И кобылой управлял.

- Не фига себе подводник!
Во всю мощь я заорал,
А Серёжка как покойник
Ошарашенным упал.

Как сознанье прояснилось,
Он в экстазе завопил:
-Это явь иль мне приснилось,
Что мой брат заговорил.

Слёзы радости у мамы
Капали в платочек:
-Что ж так долго, мой упрямый
Ты молчал, сыночек.

Я ответил в то мгновенье:
-Дорогая моя мать,
Просто мне со дня рожденья
Было нечего сказать.

Круглосуточные ясли,
Школьная продлёнка,
Думал мамины угасли
Чувства до ребёнка.

А она как конь пахала
На двоих работах,
Чтоб семья не голодала –
Вся была в заботах.

Как – то я среди уроков
Попросился в туалет,
И как – будто ненароком
Заглянул в учкабинет.

Поразился я картине:
На столе графин дрожал,
А директор на Полине
Математичке лежал.

В тот же день, после уроков
Вызван был я в кабинет,
Где директор без намёков
Попросил держать секрет.

Чтоб не выболтать про это
Дал директор мне понять, -
Буду я по всем предметам
Получать лишь только «пять».

Час учений благодатных
Неожиданно настал,
И я с двоечников знатных
Вдруг в отличники попал.

Так медаль мне золотую
Захотелось получить,
Но гулять напропалую
И уроков не учить.

- Сделаю! Шептали губы
И румянилось лицо,
С той медали маме зубы –
Себе перстень и кольцо.

Погорел как домик кошкин
В вечер школьный выпускной,
Я надел пиджак Серёжкин
Для медали золотой.

Но медали мне не дали
И не дали аттестат –
Сдох, отбросивши сандали,
Долго так живущий блат.

Только справку, гады дали
Мне на удивление,
Где к пятёркам припаяли
«Кол» за поведение.

В жизнь вошёл я оптимистом,
Доверял всем, дурачок,
Потому и аферистам
Попадался на крючок.

Жертвой школьною –прокольной,
Или чьей-то ворожбы
Вышел я незащищённый
Под удар своей судьбы.

В бурсу поступить пытался,
Специальность получить,
Но никто меня не брался,
Раздолбаева учить.

Нанимался мыть посуду
В ресторанах, на завод,
Получая отовсюду
От ворот лишь поворот.

Был готовый, я не скрою,
Даже чистить унитаз,
Но со справкою такою
Получал везде отказ.

Но судьба моя в полоску –
Со шлагбаумом матрац,
Отогнув в заборе доску,
Для работы дала шанс.

За забором словно улей
Диких пчёл базар гудел.
Мысль меня пронзила пулей
Отыскать здесь свой удел.

Горд был в школе я пятёркой,
Нынче понял – ни к чему.
Меня приняли шестёркой
К бизнесмену одному.

У него дипломов масса,
Званья и признания,
Получил хотя три класса
Он образования.

Я тогда ещё зелёный
Подражал во всём ему.
Был бы он большой учёный,
Если б не попал в тюрьму.

Не упал чуть при разборках
Близ кафе «Виолы»,
Увидав в его шестёрках
Директора школы.

Мы грузили и возили
До темна телеги,
Вскоре даже задружили, -
Как – никак – коллеги.

Начал я прибарахляться,
Купил шапку и костюм,
И как – будто проявляться
Стал во мне житейский ум.

Наш хозяин в месяц дважды
Щедро нам за труд платил,
И коллега мой однажды
Иномарку прикатил.

Это было загляденье!
Чудо века! Высший класс.
Я не мог от восхищенья
Отвести с машины глаз.

И сказал владелец с фарсом
На восторженность мою:
-Спорим, что за «тыщу» баксов
Я её гвоздем пробью.

Клюнул я на эту «тыщу»,
В спор вступил с ним как дебил.
Тут же он в машины крышу
Гвоздь огромнейший забил.

Знал с рассказов я про чёрта,
Но не знал таких падлюк,
За мой счёт он для комфорта
Сделал в крыше этой люк.

Переломы ног, больница,
Упрёк мамы в том, что глуп.
Прыгал в речку утопиться,
Но застрял в воде по пуп.

Говорит народ не даром,
Что нет худа без добра.
Полюбилась мне Тамара,
С той больницы медсестра.

И она меня любила,
Все заметили давно,
Слишком часто выносила
С–под меня она судно.

Жизни новая страница
Обернулась карою –
Мы решили пожениться
С девушкой Тамарою

Пригласил для пользы дела
Её в свою хату.
Всем понравиться сумела,
Но особо брату.

И она меня втащила
С мамой познакомиться…
Обалдел я – мать Полина,-
«Дирика» любовница.

Нас приветливо встречая,
Даже глазом не моргнув,
Пригласила выпить чая,
Что-то видимо смекнув.

Помощь скорая, больница,
Врач в реанимации,
Все в слезах родные лица
И галлюцинации.

- Задержались бы в заминках,
Сказал врач со вздохом,-
Ели б на твоих поминках
Пирожки с горохом.

Оказалось, было проще,
Свою честь чтоб сохранить,
Хоть и будущей, но тёще
Меня чаем отравить.

Я жениться не раздумал
Хоть огонь души потух.
Видимо не очень клюнул
Меня в задницу петух.

Свадьба пела и плясала,
А вино лилось рекой,
Но чего-то не хватало,
Для души в момент такой.

В дверь внезапно позвонили,
Но никто не услыхал,
После так заколотили,
Что звонок на пол упал.

Открывать вскочил с дивана
Дядя Ваня, мамин брат,
Со времён того тумана,
Он глухой дегенерат.

Свет выхватывал со мраку
За порогом двух верзил.
- Вы заказывали драку? –
Дядю с них один спросил.

До него не доходило,
Пьяный был, да ухом туг.
Пояснил другой верзила:
-Мы пришли с бюро услуг.

Дядя мой мужик хоть бравый –
Неуверенно кивнул,
Тут же от удара правой
Как тюфяк упал под стул.

Подскочили дружно гости
Ждавшие таких услуг,
Затрещали мебель, кости
И смешалось всё вокруг.

Начала летать посуда,
Страсть валила через край,
Свадьбе той на третье блюдо
Только драку подавай.

Всё месилось, словно тесто,
И дробилось, как рагу.
Превращалась свадьбы место
Нашей в Курскую дугу.

Свадьба выдалась на славу:
Было всё, как у людей.
Лишь троих снесли в канаву
Жертв от свадебных страстей.

Грамоты почёта дали,
Даже от милиции
Нам, за то, что соблюдали
Давние традиции.

Ни к чему лишь был обычай
Свадебный невесту красть.
Я мотался как хвост бычий
Её чтобы отыскать.

А потом она искала
Меня всюду допоздна.
Где жених, она не знала,
Я не ведал, где она.

Мы с Тамарой переспали,
Вкусив брачной ночи срам.
Она в спальне, я в канаве,
Почему – не знаю сам.

Ранним утром меня двое
После свадьбы, в аккурат,
Как бандита под конвоем
Повели в военкомат.

Ящик мой давно почтовый
От повесток смог бы – выл,
Я ж от жизни своей клёвой
Заглянуть туда забыл.

Служба в армии закалку
Как мужчине мне дала,
Но удачи в жизни, жалко,
Мне подкинуть не смогла.

А служил я в Закарпатье,
В доблестных погранвойсках.
Был грозой шпионской братье,
Наводивши на них страх.

Как – то я в ночном дозоре
С псом границу охранял.
Не на радость, а на горе
Шпика странного поймал.

В ночку ту покой заставы
Отзвук залпов всколыхнул,
В приграничный куст дубравы
Кто – то быстро прошмыгнул.

Эх, увидела б Тамара
Молодчину – муженька,
Я подумал, пса Мухтара
Отпуская с поводка.

Вслед и я. Вот и поляна
От кустов невдалеке.
Нарушитель, как ни странно,
Был одетый налегке.

Переведши дух немножко
И фонариком светив,
Я увидел из одёжки
На нём лишь презерватив.

Награждённым быть надежду
Заменил сплошной кошмар,
Ведь шпионов за одежду
Брать обучен был Мухтар.

Как служить я не старался,
Превращалась служба в ад –
Ведь шпионом оказался
Казанова - наш комбат.

Украинских женщин мало
Ему было, кобелю,
Жаль, что пуля не догнала
Его там, в чужом краю.

С той поры взгляд глаз унылых
Утаить не мог комбат,
Он глядел на женщин милых,
Как лиса на виноград.

Ну а я, в свой час неровен
Получал судьбы удар.
Хотя больше был виновен
Пограничный пёс Мухтар.

Я комбату был несносен
Как Герасиму Муму.
Тот собачку в речку бросил –
Этот гад – меня в тюрьму.

Роковою оказалась
Комбатова писка,
Здесь на зоне оборвалась
С домом переписка.

Семь годочков отутюжил
За членовредительство,
Сколько был избит, простужен,
Вряд ли счесть количество.

Быть удачливым мечталось…
Вот я дома наконец,
Дверь открыл, как оказалось,
Только позже – мой отец.

Не узнавши, удивлённо,
Я его спросил: - Ты кто?
Он ответил беспардонно,
В смысле, что он «конь в пальто».

Был я сложен от природы
Крепкою детиной,
Только нервы за те годы
Сжалися пружиной.

Как не знаю, получилось
(Хамство хоть не чтит никто)
Вдруг пружина распрямилась
Прямо в глаз «коню в пальто».

Прибежала мать с работы,
Труженница наша,
Закричала: - Что ты, что ты!
Это ж твой папаша!

Вспомнив детство золотое
И его в подводе,
За отцовство за такое
Дал ещё по морде.

Как откинул тапки папка,
Мать заголосила:
- Где ж тебя моё дитятко,
Долго так носило!

А потом на стол накрыла,
Подала салфетки.
Позвонили. Дверь открыла,
Забежали детки.

Лица были их румяны,
Ангелочков краше,
И сказала мать печально:
-Это детки наши…

Я никак не мог «врубиться»
Раньше папы с «фарою» -
Как же так могло случиться,
Я ж не спал с Тамарою.

Был ответ для мамки сложен,
Покатились слёзы с глаз.
Всю мне душу растревожил
Её тягостный рассказ.

-Говорила я Серёжке,
Что Тамарин муж не ты.
Он играл ей на гармошке
И преподносил цветы.

Убеждала – не по братски
Поступаешь ты сынок.
Он рассказывал мне сказки,
Что тоску ей гнать помог.

Отшивала его Тома,
Но настырный братец твой,
Ну а я бывала дома
Раз в неделю, в выходной.

А ещё тут приблудился
Муженёк мой, папка твой.
Он допился, что пропился
Как сокол, гол и больной.

На коленях мне божился,
Что одну меня любил,
А когда от рук отбился,
Горе водкою глушил.

Спровоцировала драку
Злющая, как сатана,
И прогнала как собаку
Его пятая жена.

- Мама, он тебе не пара,
Я прервал её рассказ,
Где Серёжка, где Тамара,
Мне скажи быстрей сейчас.

- Ой Серёженька, Серёга, -
Мать заплакала навзрыд,
Он душой теперь у Бога,
Прах на кладбище лежит.

Шёл в потёмках и свалился
В люк без крышки мой сынок,
Бедный заживо сварился,
Был в колодце кипяток.

А Тамара заступила
На дежурство в ночку,
Я её так полюбила,
Как родную дочку.

Ей большое потрясенье
Довелося испытать.
За моральное паденье
Отреклась родная мать.

Как на вату и гранату
Смог мне душу раздвоить
Тот рассказ: на скорбь по брату
И желание убить.

Ночь не спал, жена при встрече
Была взглядом холодна,
И не бросилась на плечи,
Как мне грезилось, она.

На секунду ей вначале
Радость озарила взор,
А потом в его печали
Я прочёл немой укор.

И от ревности сгорая,
Я её решил спросить:
- Как могла ты дорогая,
Без меня детей нажить?

Ничего не отвечая,
Она бросила в лицо:
- Как ты мог? – лишь причитая,
Небольшое письмецо.

В нём Серёжкиной рукою
Был подделан почерк мой.
Сообщалось, что весною
Повстречался я с другой.

Вроде с братиком делюсь я,
Раскрывая свой секрет,
Что на Люсе я женюся
И домой возврата нет.

Только Томе, ради Бога
Ничего не говори,
Приголубь её немного
И слезу её утри…

Вот сучара уродился!
Я подумал о братке,
Жаль, что потрохом сварился,
Как на супчик в кипятке.

Время шло. Под одной крышей
Жить остались, поживать:
Детвора – Наташа с Мишей,
Я с женой, отец и мать.

Выяснили отношенья
Мы с Тамарой наконец.
Поклялись насчёт забвенья
Детям кто родной отец.

Полюбил детей – не скрою
Я как их родную мать,
Но обида мне порою
По ночам мешала спать.

Вспоминал пиджак Серёжи,
Из обновок – ничего…
А теперь и детки тоже
Мне достались от него.

Были всё-же благосклонны
Дни ко мне судьбе назло.
После армии и зоны
Мне с работой повезло.

О такой не снилось чести,
Что я буду нарасхват,
На моём на старом месте
Меня взяли, был я рад.

Только шеф был в фирме новый,
В мою жизнь вплетён судьбой,
Очень давнишний знакомый,
Тёщин друг, директор мой.

Стал богатым и пузатым,
Дом купил в Канаде.
Бывший шеф стал депутатом,
При Верховной раде.

Деньги начал неплохие
За свой труд я получать,
И вещицы дорогие
Для семьи смог покупать.

Видик приобрёл, одежду,
Мебель, холодильник «Норд»,
Но а главное – надежду
На удачу и комфорт.

Но надежда душу грела
С месяц – больше не смогла,
Вскоре мама заболела
И внезапно умерла.

Белкой в колесе крутилась
И себя не берегла,
До последних сил трудилась
Хоть на пенсии была.

А отец мой выбрал долю
Тяжелейшую одну.
С давних пор он алкоголю
Объявил всерьёз войну.

Уничтожил он немало
Алкогольного врага,
Для победы не хватало
Только денег ни фига.

Ему мать дела по дому
Лишь решалась поручать,
Чтоб не выкипеть бульону
И хлеб свежий покупать.

А моя жизнь оказалась
Вновь на чёрной полосе,
И удача улыбалась
Редко мне и то во сне.

Безнадёга засосала
С головой в один момент,
В офисе печать пропала
И важнейший документ.

Вину в следственном отделе
Возложили на меня,
Хотя я на самом деле,
Не был в офисе три дня.

Невезенье – невезище,
Не могло прийти на ум,
Что ещё моё жилище
Превратится в Кара-Кум.

Не украли лишь рейтузы,
Золотник от колеса,
Качаны от кукурузы,
Три шнурка и плинтуса.

А ещё отец мой вроде
Словно безвести пропал,
Видел сын, как на подводе
Он от нас переезжал.

Отвязал я ту верёвку,
Сохли где рейтузы,
Надоела жизнь без толку
И судьбы обузы.

Тяжелее оказался
Я, чем те рейтузы,
И с верёвки оборвался
В мусор с кукурузы.

На шум дети прибежали,
Обнимали, теребя.
- Папочка, родной! – кричали, -
Мы же любим так тебя.

И супруга подскочила
Моментально, в тот же час.
-Милый мой! – Она вопила,
А подумал ты про нас.

Всё во мне перевернулось.
Жизни гимн вдруг зазвучал,
Счастье робко улыбнулось
То, что я не замечал.

Не подумал, что я нужный,
Что любимый и родной,
Что с семьёй такою дружной
С любой справлюсь я бедой.

Тома с сумочки достала
Винца круглый бутылёк,
Разлила и тост сказала:
- Дорогой мой муженёк!

- Пускай крепнут наши узы,
От любовного огня,
Чтобы ты снимал рейтузы
Не с верёвки, а с меня…

Оказался я безвинный,
Нашлись папка и печать,
Когда шеф был у Полины,
Бросил там их под кровать.

Ни седины, ни морщины
Не мешали вечерком
Ему бегать до Полины
От своей жены тайком…

Может быть в том Божья воля,
Что остался я живой,
Неудачливая доля –
Испытание судьбой?

Жаль, что я уже не молод,
Познал истину одну,-
Всех людей бъёт жизни молот,
Но лишь слабых шлёт ко дну.

Начал жизнь я по иному
Совершенно ощущать.
Солнцу рад, дождю косому,
Ароматом трав дышать.

Кукурузному початку,
Купленному рад столу,
В жизни половой порядку,
Ведь пока спим на полу.

Нынче даже на Фортуну,
Если та мне насолит,
Повернусь и гордо плюну,
Знаю – вера победит!

Так пускай же миром правят,
Обновляясь вновь и вновь,
Человечество спасают
Вера в счастье и Любовь.