Заметки на осенних полях

ЗАМЕТКИ НА ОСЕННИХ ПОЛЯХ

1.
Заметим с прискорбием,
что продолжается жизнь.
С длинною коброю,
с нею только свяжись
кровью и нервами,
не поспевающих за
ее маневрами.
Даже закрыть глаза

2.
нельзя на мгновение.
Его улучив, она
быстрым, уверенным,
точным броском, равна,
разве что молнии,
докажет нам, как сильны
неугомонные
яды ее слюны.

3.
Заметим с пристрастием,
что снег сменился дождем,
что еду по трассе я,
не думая даже о том,
что наша история –
сплошная истерика вех,
забыть про которую
желательно было б для тех,

4.
кто хочет невинности,
романтики и чистоты,
кто в божеской милости
людские увидел черты.
От черного семени
тех лет и грядущего зла
одно есть спасение –
безудержный труд ремесла.

5.
Когда он неистовый,
когда безоглядный, когда
насильно нас выставит
за грани другого труда.
Второю реальностью
он первую перечеркнет,
и в этой бескрайности
поднимемся мы до высот

6.
душою безбрежною,
от ангелов где-то вблизи,
а ноги по-прежнему
в земной утопают грязи.
И эту раздвоенность
мы примем как суть бытия,
с терпением воина,
со сладостью забытья.

7.
Заметим с опаскою,
что вечна доверчивость масс,
что новою сказкою
начнут оболванивать нас.
И делая выводы
из прошлых ошибок, опять
мы сами же выродим
и вскормим стервятников рать.

8.
Для собственной гибели,
по строю славянской души.
Но кто бы мы ни были,
податься толпой в торгаши
нельзя нам, в отличие
от скользких холодных европ,
поскольку безличие
и есть нашей нации гроб.

9.
Заметим, что с некими
условностями на плечах,
я сыплю заметками
на кукурузных полях
початков несорванных,
на стеблях в унылом строю,
вдоль трассы раздолбанной,
где я, примирившись, стою,

10.
автобусной давкою
зажатый, как жизнью самой,
где изредка гавкает
кондукторша с драной сумой,
да льет из динамика
скупая водителя брань.
Но мы стоим намертво –
хоть жми нас, хоть бей, хоть тарань.

11.
Мы выстоим, выдюжим,
куда бы маршрут не свернул.
Как древние витязи,
упрямую каменность скул
держа, как оружие,
под стать только сфинксам седым,
но гордое, лучшее
свое мы лицо сохраним.

12.
И мы сохраним еще,
в осаде хамья, блатняка,
великую силищу
родимого языка –
сладимого, меткого
и дивного во всех веках,
чтоб сыпал заметками
вдоль трасс на осенних полях.

Осень 1992