Душа моя встретилась с музой...

Душа моя встретилась с музой.
О чем-то шептались они.
Я стал для обеих обузой...
Видать, сочтены мои дни.

В мир входим мы с плачем и криком,
свои предъявляя права.
Из жизни уходим мы тихо.
Над нами земля и трава.

Короткое яркое между... -
сгорающий метеорит.
Свеча, что горела в нас прежде,
в руках на груди уж стоит.

Душа не забыла вернуться.
Прозрачными взмахами крыл
успела ко мне прикоснуться,
пока я ещё не остыл.

Смог выйти из тьмы... и очнуться.
-  Я дальше тебя поведу,
дам  шанс снова в жизнь окунуться -
в свою и чужую беду.

-  А музе... о чём нашептали
предзимние шелесты губ?
-  Не музе, а Богу... печали
поведали, мой Душегуб...

-  А я и не знал, что такое бывает,
что души собою тела прикрывают,
 молитвы читают, от смерти хранят,
хотя перед Богом я так виноват...
Поверю, что души такими бывают
и плачут, когда их тела остывают.

Напрасно тебя я обидел.
Прости, если можешь простить...

 А муза... она многолика...
И кем... на свиданье пришла?
-  На ней была просто туника.
В Твери она раньше жила.

Собой ничего, интернетна.
На многих страничках живёт.
И в мире поэтов заметна.
В стихах да и в жизни не лжёт.
-  Как жаль... и она тоже смертна
и с автором вместе уйдёт.

-  А муза... не фея, не птица.
Она сотворенье ума.
И если ум будет лениться,
пуста ее будет сума.

Бывает, что родом из детства  -
бумажный раскрашеный змей.
Бывает, пускается в бегство
от брошеных нами камней.

-  Мы камни потом собираем,
когда уже нет у нас сил.
Собрать за меня мои камни
я Бога сегодня просил.

-  А муза бывает и камнем,
коль мудрость вселенной хранит.
Своей неразгаданной тайной
поэта к себе он манит.

И осликом может явиться
на пыльном иль горном  пути.
И памятью может присниться,
чтоб истину в прошлом найти.

И горной вершиной и выше,
где льется ночной звездопад
под общей вселенскою крышей.
И нравится ей листопад.

Бывает, что может влюбиться -
подарит волшебный словарь.
Бывает, придет поглумиться -
для казни есть столб и фонарь.

-  А я и не знал, что бывает такое,
что музы сердц'а не оставят в покое,
молитвам не внемлют, суд сами вершат,
ведь авторы рифмой и мыслью грешат.

-  А мысль, обрамлённая чувством,
умеет летать и чудить,
зерном прорастать в чужом сердце,
смеяться и даже убить.

-  А я и не знал, что бывает такое,
когда в одном теле вдруг сходятся трое :
капризная муза и разум живой,
и та, что зовется твоею душой.
Пусть хрупкую связку меж ними хранит
невидимый глазу вселенский магнит.

И  музой стать сможет любое мгновенье
и просто флэш-кадр... - 
жизни нашей кино.
 - Музой стать  сможет и  поколенье,
если клянется быть добрым оно...
 
- Нет ли сомнений в подобном совете?
Мы все  -  пересохший ручей...
Запах застоя и тленья заметен.
Он тянет слезу из очей.

- Я смущена... Не нашла я ответа...
в Библии, будь-то, иль в главах Завета...
Боже Всевышний, прости и ответь:
Можно ли,
жить продолжая,
истлеть?

               
                * * *

О Муза, Муза! Ночь сюрпризов.
Живого разума дитя
и дочь надуманных капризов,
смеясь, играя и шутя, 
явись дыханьем свежих бризов
c изящной рифмою фонем.
В глубинах задушевных тем
и в море строк и строф накатов,
ты в волнах чувственных стихий,
вдруг превращаешься в стихи  -
вся в разноцветии метафор.
И обхохочешься, и слёзы
у автора со щек смахнешь.
Но... не отведав сок березы,
неутолённая уйдёшь...
И каждый раз крупица страха
вдруг разрастается во мне.
Не для меня ль готова плаха,
что так навязчива во сне:
-  Уж истоптал свои копыта
тобой измученый Пегас.
Одно и то же - чаша быта!...
Да и огонь в тебе угас...
С тобой мне не дано иного...
Прости, прощай! Я поведу другого.

Но этих слов пока не говоришь...