Мордехай. Долг иудея. Действие 3-е. Эпилог

                Сцена 35

                Дом Мордехая; на столе лежат пять сумок с книгами; Мордехай и Йегуда продолжают разговор; Йегуда без меча.               
         
Мордехай:     Нет никакого сомнения, мой дорогой Йегуда, что истребление иудеев понадобилось для пополнения серебром царской казны. Нам нужно доказать Царю, что путь истребления принесёт огромный ущерб государству, и что гораздо больше получит Царь, если иудеи будут и дальше уплачивать налог в казну. Нам нужно точно знать, какой налог поступает от иудеев ежегодно.

Йегуда:         Иудеи рассеяны по всей Персии, и налог их – это часть налога сатрапий. Я пошлю гонцов с письмами во все иудейские общины …

Мордехай:     (перебивая Йегуду) Это потребует много времени. Мы сделаем проще, Йегуда, вот тебе письмо к Нехемии и Эздре (протягивает Йегуде папирус, а Йегуда принимает его) с моей печатью. Нехемия сейчас, как ты знаешь, царский наместник в Иерусалиме. Отправляйся к нему, скажи, что мне нужны сведения о том, сколько талантов серебра поступило в храм от иудеев за прошлый год.

Йегуда:         Я всё понял, учитель, это десятая часть дохода иудеев – мы легко узнаем общий доход, и станет известен ежегодный налог (Йегуда восхищённо смотрит на Мордехая).

                (тихо входят ученики Мордехая; они становятся чуть в стороне и не мешают разговору старших; Мордехай и Йегуда не замечают их)

Мордехай:     (доброжелательно улыбаясь, ведь задача очень простая) Ты верно понял, дорогой ученик. Поезжай в Иерусалим сегодня же. Слишком мало у нас времени.

                (Йегуда и Мордехай поклонились друг другу на прощанье, Йегуда выходит)
 
Иосиф:            Шалом, учитель!

Все ученики:  (хором) Шалом, учитель!

Мордехай:     Шалом, дети мои!

Яаков:            (в беспокойстве) Учитель, у нас будет сегодня урок?

Шмуэль:        Учитель, что это за мешки на столе, ты уезжаешь, ты покидаешь нас?

Мордехай:     Если Господь, будь Он благословен, не смилостивится над иудеями, то в тринадцатый день Адара все мы будем истреблены. Но самое ужасное, что те, кто истребят нас, по невежеству своему сожгут наше священное писание, святую Тору. Как тогда люди земли узнают о Господе? В этих сумках (показывает на сумки, которые на столе) наши книги, которые мы обязаны спасти от уничтожения.

Даниэль:        Эти книги, учитель, Господь дал народу Своему. Что толку в них, если народ Господень будет истреблён. Ведь не станет уже тех, кто способен познать истину.

Мордехай:     Господь обещал отцам нашим, что Он никогда не уничтожит всех иудеев. Кто-то останется. Я буду молить Предвечного о том, чтобы среди остатка народа нашего оказались и вы. Вы-то и спасёте книги священные.

Давид:           Учитель, ты обрекаешь нас на жизнь среди язычников, среди врагов наших. Позволь лучше нам быть до последнего часа рядом с тобой. И если на то будет воля Всесильного, то мы спасёмся или погибнем вместе.

Мордехай:     Благословен человек, упование которого – Бог. Но если Он изольёт на нас гнев свой, и мы погибнем, кто тогда спасёт Помазанника Господня, и не падёт ли кровь его на головы наши, если мы не научим людей ходить путями Господними?

Яаков:            (не веря ушам своим) Учитель, ты хочешь, чтобы язычники познали Господа нашего? Разве может быть у нас что-то общее с чужаками? Даже Авраам, праотец наш, изгнал от себя иноплеменницу Агарь и сына Ишмаэля, которого она родила ему.

Мордехай:     Послал Господь слово Своё вам, сынам человеческим: «Взойди на высокую гору, благовествующий Сион! Возвысь с силой голос твой, благовествующий Иерусалим! Возвысь, не бойся; скажи всем народам земли: вот Бог ваш».

Давид:           У пророка Исаии: «Скажи всем городам израильским».

Мордехай:     А я говорю вам: всем народам земли, ибо настало время. Мы говорим – Господь – Царь вселенной и терпим то, что люди погибают в невежестве, падают ниц перед истуканами, творениями рук своих. Может быть, в том и заключается наша вина перед Богом. Можем ли мы спокойно жить, когда иноплеменный горшечник, складывает руки в страстной молитве и просит о милости тот горшок, который он сам же и слепил, называя его своим богом? А иначе, спрашиваю вас, для чего избрал нас Господь?

Шмуэль:        Господь избрал нас для того, чтобы мы служили Ему, ходили путями Его. Мы должны познать Господа и всем сердцем возлюбить ближних наших, иудеев, народ Его.

Иосиф:          А про язычников сказано в писании: «Излей ярость Твою на народы, которые не знают тебя, и на царства, которые не признают имени Твоего».

Мордехай:     Потому и не признают они имени Господа, что мы уклонились от путей Его. И разве не сказано в писании: «Народ Израиля Я образовал для Себя, и будет он называться священниками Господа, и поставлю его во свет для язычников, и будет он возвещать славу Мою, и дом Мой в святой земле назовётся домом молитвы для всех народов»?

Давид:           (начиная понимать) Ты хочешь сказать, учитель, что мы должны открыть язычникам учение наше и  даровать знания святой Торы? Мы должны возлюбить неиудеев, как ближних наших?

Мордехай:     Именно это я и хочу сказать, ибо слово, которое исходит из уст Господа, не возвращается к Нему тщетным, но совершает то, для чего Он послал его. Не подобно ли оно огню и не подобно ли оно молоту, разбивающему скалу. И горе тому, кто препирается с Создателем своим. Господь проникает в сердце, чтобы воздать каждому по пути его и по плодам дел его. И нет ли нашей вины в том, что в бессмысленной гордости своей заключили мы закон Царя вселенной в скорлупу и сделали его тайной для других народов?

Яаков:            Что же ты велишь нам делать, учитель?

Мордехай:     Пусть слово Господне, исходящее из уст ваших, сокрушит скорлупу, пусть речи ваши  испепелят её. Выйдите из скорлупы и благовествуйте о Боге, Создателе нашем. Идите к язычникам, несите им правду о Творце вселенной, готовьте среди них учеников так же, как я готовил вас. Господь поддержит вас десницей правды Своей и не оставит вас, как не оставил Он народ наш в пустыне. Пошлёт Он вам достаточно хлеба и воды, пока перепоясанием бёдер ваших будет истина. Дай Господь вам пережить тринадцатый день Адара, но и после этого не открывайте никому, что вы иудеи. Отныне вы – братья-пророки Бога единого. Проповедуйте народам о Нём и о Помазаннике Его. Каждое слово своё венчайте короной прежде, чем произнесёте. Помните, что меньше шестидесяти трёх семилетий осталось до прихода Царя-праведника. Огромная работа предстоит вам и вашим ученикам. Сокрушите идолов-истуканов в сердцах людей всей земли от края и до края.

Даниэль:        Учитель, а если не примут люди законов Господних и не захотят они жить по уставам Его?

Мордехай:     Если вы и ученики ваши не научите людей праведности, если они останутся невежественными, то Помазанник придёт и будет учить их вместо вас, и обязательно найдутся те, которые возжелают убить его, и сбудется тогда пророчество Даниэля, и тогда снова, может быть, на тысячи лет падут люди ниц перед идолом наживы и насилия.

Иосиф:          Учитель, мы сделаем всё по слову твоему!

Все ученики:  (хором) Всё сделаем, учитель!

Мордехай:     (протягивая руки к Иосифу) Иосиф, сын мой!

                (Иосиф подходит к Мордехаю; Мордехай возлагает ему руки на голову, притягивает его голову к своим губам и целует)

Мордехай:     Благословляю тебя, сын мой, на подвиг великий во славу Господа нашего!

                (Иосиф опускается на колени перед Мордехаем и целует край его Талита-гадоль, который постоянно является как бы одеждой Мордехая; Мордехай поднимает его, помогает ему одеть через плечо одну из сумок с книгами)

Мордехай:     Да укрепит тебя Господь в вере нашей, как укрепил Он Иосифа сына Яакова во всех испытаниях. Будь отважен, как лев, и быстр, как олень, исполняя волю Отца нашего небесного.

                (Иосиф отходит на своё место)

Мордехай:     (протягивая руки к Давиду) Давид, сын мой!

                (Давид подходит к Мордехаю)

                (затемнение)


                Сцена 36

                (Царский дворец; накрытый стол; Ксеркс и Атосса возлежат у стола)

Атосса:      Ксеркс, ты по-прежнему не хочешь выбросить из головы свою затею с новым походом в Грецию? Неужели поражение твоего несметного войска, гибель армии Мардония ничему не научили тебя?

Ксеркс:      (фанатично) Мама, пойми, я должен поставить на колени эллинские государства,  пока нет у них единства, пока они гордятся своей глупой демократией, пока они режут глотки друг другу в своих междоусобиях. Великий Ахурамазда открыл мне будущее через своего духа. Трижды из ночи в ночь во сне являлся ко мне старец, в белой одежде и повторял одно и тоже: «Ксеркс, не смей сидеть, сложа руки. Веди войско в Грецию, покори эллинов, наложи на них ярмо рабства, иначе, не пройдет и двух сотен лет, когда явится Эллинский царь, которому не будет в обитаемом мире равных по могуществу. Он покончит с распрями, объединит Грецию, создаст невиданной силы армию и вторгнется в пределы твои, и разорит державу Кира Великого, и погибнет последний Царь-Ахеменид от эллинского копья».   

Атосса:      (почувствовав, что сына не переубедит) Да хранит тебя наш бог, сын мой.

Ксеркс:      Мама, я тоже хочу быть великим, как велик был отец мой Дарий, затмивший доблестью своей самого Кира.

Атосса:      (резко взглянула на сына, который натолкнул её на мысль) Ксеркс, ты помнишь того врача, который вылечил меня? Он служил в войске Дария. Скажи, как ты наградил его?

(Ксеркс молчит, чувствуя свою вину)

Атосса:      Ты должен был это сделать, Царь.

Ксеркс:      Мама, я обещаю тебе, что найду этого человека. Я узнаю, как он попал во дворец. Я осыплю его почестями и дарами.

Атосса:      Не трудись, сын. Я тебе скажу, как он попал во дворец. Царица Эстэр позвала его ко мне через своего евнуха.

Ксеркс:      (удивлённо) Царица Эстэр?

Атосса:      Да, Царица Эстэр, которую ты без всяких причин удалил от себя.

(Ксеркс резко поднимается; Атосса тоже встаёт и подходит к нему.)

Ксеркс:      Причина была, мама! Царица Эстэр скрыла от меня то, что она из племени иудеев, а это самый лживый и преступный народ в моей державе.

Атосса:      (после секундной паузы) В Сузах, на правом берегу Улаи находится гробница одного иудея. Многие жители до сих пор почитают это место святым, ведь хлебные поля правой стороны всегда приносят урожай гораздо больший, чем поля левобережные.

Ксеркс:      Кто этот иудей, мама? Почему я о нём ничего не слышал?

Атосса:      Этого иудея звали Даниэль, и был он первым советником Кира Великого. Кир хотел поставить его правителем над всей Персией, да только Даниэль отказался.

Ксеркс:      (с недоверием) Отказался от власти? Безумец!

Атосса:      Поверь, сын, истинный праведник никогда не будет рваться к власти.

Ксеркс:      (не слишком уверенно, как раньше) То, что среди иудеев оказался единственный праведник, ещё не снимает вины с этого вредного народа.

Атосса:      У Царя Дария был телохранитель. О ратных подвигах его ходили легенды. Никто, кроме него, не удостоился быть близким другом твоего отца. А когда в одном из сражений Зоровавель сын Салафиила, ибо так звали этого человека, благодаря своей доблести и богатырской силе своей  вырвал из рук врага раненого мужа моего и вынес с поля боя, знаешь, как твой отец возвеличил его? С тех пор Зоровавель сидел на почётном месте рядом с Дарием и имел титул родственника Царя.
«Ты будешь восседать рядом со мной и именоваться моим сродником», - так звучал этот указ. А когда наступили дни мира, отправился Зоровавель наместником царя в Иудею, ведь был он сам потомком Давида, великого царя иудейского, о котором он рассказывал нам.

(Ксеркс молчит, обдумывая сказанное матерью)

Атосса:      Должна ли я рассказать тебе о верном Нехемии, который сейчас отстраивает Иерусалим по твоему приказу? А о священнике Эздре, твоём ближайшем друге, который учит народ свой закону предков?

(Ксеркс продолжает молчать)

Атосса:      Рассказать ли тебе о Царице Эстэр? Утихнет ли твой гнев на неё, если узнаешь, что беременна она наследником престола?

Ксеркс:      (резко поворачиваясь к матери) Ты уверена в этом? Почему Эстэр мне ничего не сказала?

Атосса:      Эстэр происходит из древнего царского рода, Ксеркс, и благородство не позволяет ей таким способом вернуть расположение её Повелителя и мужа. Да и все знают, что закон наш под страхом смерти запрещает являться к царю незваными?

Ксеркс:      Что она делает сейчас?

Атосса:      Молится о благополучии твоём и твоей державы.

Ксеркс:      (после некоторого размышления; отчётливо) Я покончу с несправедливостью, царственная мама (Ксеркс целует руки Атоссы). 

Атосса:      (с нежностью в голосе) Ты благородный арий, сын мой, как твой отец.

                (затемнение)


                Сцена 37

                (Луч прожектора выхватывает в правом конце сцены Мордехая, сидящего за столом и пишущего письмо к Эстэр; на столе свитки папируса, чернильница; в руке у Мордехая калам; фонограмма озвучивает письмо голосом Мордехая)

Голос Мордехая: Мордехай – племяннице моей Эстэр. Шалом, дорогая моя Эстэр! Ты уже знаешь о том, что приближается самый страшный день в истории народа нашего. В Египте мы были рабами, в Вавилоне пленниками, но никому ещё не приходило в голову истребить народ Господень! Аман убедил царя издать этот подлый указ только с одной целью: наполнить казну деньгами. Эстэр, родная моя, я знаю, сколь велика опасность, которой я вынужден подвергнуть тебя. Я знаю, что царь удалил тебя, и знаю, что ждёт
того, кто незваным явится к Царю. Да защитит тебя Господь и вернёт он тебе любовь мужа. Эстэр, на тебя единственная надежда наша. Кто знает, не для этого ли времени ты достигла достоинства царского, чтобы спасти народ наш? Пойди к Царю, пади в ноги ему и моли его, и проси о помиловании народа твоего. Скажи ему, что огромный ущерб понесёт держава, если иудеи будут уничтожены, а имущество их разграблено. Один верный и преданный мне человек, которого я посылал в Иерусалим, привёз мне сведения огромной важности: иудеи Персии уплачивают ежегодно в казну более шести  тысяч талантов серебра. Это почти треть налога, который выплачивают все сатрапии.

(прожектор, освещавший Мордехая, постепенно гаснет; в левом конце сцены прожектор выхватывает Эстэр, которая сидит за столом и пишет ответ Мордехаю; фонограмма озвучивает письмо голосом Эстэр)

Голос Эстэр:  Эстэр – дяде Мордехаю. Шалом, дорогой мой дядя и учитель! Атах только что принёс мне письмо с твоим наказом, и я сделаю всё по слову твоему. А ты собери всех иудеев, что живут в Сузах, вели им молиться и поститься ради меня. Не ешьте и не пейте три дня – ни ночью, ни днём. И я со служанками моими буду также поститься, а потом пойду к царю, хотя это против закона. И если мне погибнуть ради спасения иудеев, то погибну и прославлю имя Господа нашего, судью истинно справедливого. Да пребудет Он с вами во веки веков. Амен.

                (прожектор, освещавший Эстэр, постепенно гаснет; в середине сцены прожектор выхватывает Иудея-автора за работой)

Иудей-автор: (охваченный вдохновением) И пошёл Мордехай и сделал, как приказала ему Царица Эстэр. А в Сузах объявлен был новый указ от имени Царя Ксеркса, скрепленный перстнем царским.

                (Иудей-автор начал записывать свою мысль на папирусе)

                (затемнение)

                Сцена 38

Городская площадь; народ на площади и в проходах зрительного зала; среди народа женщина-иудейка со своим маленьким сыном; случайно на площади оказался и Йегуда; под звук труб выходит глашатай и сопровождающие его воины.

Глашатай:    (читает указ) Так говорит Царь Персии Ксеркс из рода Ахемена. Всем подданным моей державы известно, что ложь является самым страшным нарушением закона. Единственная кара лгунам – смерть. Иудей Мордехай лгал, что якобы в тринадцатый день месяца Адара все иудеи будут истреблены. Поэтому он изобличён во лжи и попытке поднять мятеж против власти Царя. Повелеваю воздвигнуть на городской площади дерево высотой в пятьдесят локтей и повесить на нём разбойника и смутьяна Мордехая сына Йаира в этот самый день, то есть в тринадцатый день месяца Адара.

(слышатся реплики из среды народа:
- Ну, вот и дождались, наконец. Я же говорил, что Правитель не       
оставит иудея в живых.
- Причём тут правитель? Сказано: Ксеркс из рода Ахемена.
- Уже давно известно, что Аман всем заправляет в государстве.
- А почему дерево такое огромное? Хватило бы и пяти локтей.
- Это Правитель возвеличивает иудея, честь ему оказывает.
(со всех сторон послышался злобный смех; Йегуда с    
ненавистью смотрит на это сборище врагов.
- Мама, они хотят воздвигнуть крест для учителя выше храма Господа в    Святой земле!
мама вдруг выходит из оцепенения и начинает рыдать.
- Только Господь и сможет сейчас спасти рабейну Мордехая, сынок.)

(затемнение)


                Сцена 39

Сновидение Эстэр: луч прожектора освещает Ксеркса, который о чём-то задумался; к нему подкрадывается Аман с мечом; Ксеркс не видит его; оказавшись на достаточно близком расстоянии, Аман, у которого на шее хорошо видна массивная золотая цепь с изображением солнца, заносит меч над Ксерксом; ещё мгновение и он убьёт его.

Эстэр:          (внезапно проснувшись, отчаянно кричит Ксерксу, чтобы он увидел опасность, ещё не понимая, что это был сон) Государь, Государь мой!

(видение пропадает; на крик в комнату, где спала Эстэр, вбегает Атах со светильником; комната наполняется ровным светом; никого, кроме Эстэр и Атаха в ней нет; Эстэр всё ещё испугана, хотя и поняла уже, что ей всё приснилось; рядом с ложе Эстэр стоит маленький столик, на котором кувшин для омывания рук таз для слива воды и полотенце)

Атах:            (сначала испугано) Госпожа моя, Царица!... (потом догадавшись) Тебе, наверное, приснилось что-то страшное?

Эстэр:          (приходя в себя окончательно; в раздумье) Да, Атах, Господь послал мне видение во сне.

Атах:            (после краткой паузы) Моей Госпоже нужно немного успокоиться и ещё поспать, ведь утром она должна предстать пред очи Царя.

Эстэр:          Я уже не смогу уснуть, Атах… (после секундной паузы) Посмотри (указывает на окно), уже начинает светать. Принеси мне платье, которое я надевала во время свадебного пира и венец мой.

(Атах подносит столик с кувшином для ритуального омовения ближе к Эстэр, кланяется и, двигаясь задом, направляется к выходу)

(затемнение)


                Сцена 40

Тронный зал; Ксеркс восседает на троне; перед ним жрец – маг в белых одеждах;  телохранители Царя стоят рядом с троном.

Жрец:            О, Великий Государь, Царь царей! Бог наш, Ахурамазда, прогневался на нас, заключил небо. Уже больше месяца не посылает нам дождя; иссохли потоки вод в реках наших, зной и солнце поразили пастбища, животные на поле взывают о помощи потому, что трава засыхает, дерево не приносит плод свой, виноградная лоза не кажет силы своей и земля не даёт своих произведений.

Ксеркс:          Как вернуть нам милость Великого бога нашего?

Жрец:            Царь, пусть выйдет от тебя повеление принести жертвы Ахурамазде.

Ксеркс:          Маг, твоя просьба будет исполнена. Я повелю принести в жертву богу нашему пять тысяч быков на вершинах Аншана. И да будет милостив к нам Великий Ахурамазда. (Ксеркс приподнял правую руку)

(жрец кланяется Ксерксу и в поклоне  выходит, оставаясь повёрнутым лицом к Царю; появляется Эстэр, которая едва держится на ногах от страха; Ксеркс онемел от неожиданности; несколько мгновений он не может сказать ни слова; стражники, считая Эстэр незваной и нежеланной Царю, обнажили мечи и двинулись к ней, чтобы взять её; Ксеркс, видя это, быстро протянул скипетр, встал с трона и спустился по его ступенькам; стражники остановились, вложили свои мечи в ножны и отправились на свои места; Эстэр протянула руку к спасительному скипетру и медленно пошла навстречу Ксерксу; дотронулась до скипетра и упала на колени перед Царём почти без чувств; Ксеркс поднимает её, понимая, чего стоил Эстэр поход к нему, дотрагивается скипетром до шеи Эстэр, обнимает её).

Ксеркс:          Скажи, Царица, ведь неслучайно ты рисковала жизнью, идя ко мне. Ты не хуже других знаешь законы. До сих пор ты ничего не просила для себя. Клянусь Митрой и Варуной, Эстэр, если ты, наконец, что-нибудь попросишь, то всё будет выполнено. Даже, если полцарства попросишь, будет дано тебе.

Эстэр:             Господь послал мне видение во сне, Повелитель мой, один знатный вельможа замыслил убить тебя. Однако, я не хочу отрывать тебя от государственных дел. Но если я нашла милость в глазах Царя сердца моего, и, если это будет благоугодно ему, то пусть придёт Государь на пир, который я приготовила для него.

(Ксеркс любуется Эстэр, продолжая обнимать её; конечно, придёт он на пир; Эстэр поклоном благодарит царя и направляется к выходу, оставаясь лицом к Царю; Ксеркс остался один; кроме телохранителей в тронном зале никого нет)

Ксеркс:          (размышляя, в сердце своём; грозно) Лютая казнь ожидает того, чьё имя назовёт Царица. Но, кажется, я догадываюсь, кто этот вельможа. (после паузы в одно мгновение) Престол Ахеменидов хочешь оседлать, подлый пёс? (после секундной паузы
на размышление) Верный подданный никогда не попросит чего-либо для себя. Ведь так говорила Эстэр.

(в тронный зал входит Ахрафей и падает ниц перед Ксерксом; Ксеркс взглянул на него и жестом разрешил подняться и говорить)

Ахрафей:       Государь, Правитель просит принять его.

Ксеркс:          Пусть войдёт.

(Ахрафей в поклоне покидает Царя; через мгновение после того, как он вышел, в тронный зал входит Аман, глубоко кланяется; Царь делает вид, что очень рад приходу Правителя, и Аман принимает это за чистую монету)

Аман:             Государь, иудеи хотели поднять мятеж в твоей столице. Но я упредил их. Сейчас на площади воздвигают дерево высотой в пятьдесят локтей для главаря разбойников.

Ксеркс:          Как всегда, друг мой, тебе удалось подавить мятеж в самом зародыше его.

(Ксеркс восхищённо посмотрел на Амана; Аман, удовлетворённый похвалой, поклонился в знак подтверждения слов Царя)

Ксеркс:          А как звали главаря этих иудеев?

Аман:             Некий Мордехай сын Йаира.

Ксеркс:          Я знаю, Аман, что ты единственный благорасположенный ко мне друг мой.

(Амана переполняет радость)

Ксеркс:          (не прерываясь) Поэтому посоветуй, как мне отличить почестью некоего весьма любимого мной человека, чтобы награда вышла достойной моего царского великодушия.

Аман:             (в сердце своём) Ведь это же меня… меня хочет Царь отличить почестью. (обращаясь к Царю, предвкушая своё счастье) Пусть принесут одеяние царское, в которое одевается Царь и венец царский и приведут коня, на котором ездит Царь, и пусть подадут одеяние и коня в руки одному из первых князей царских, - и облекут того человека, которого Царь хочет отличить почестью, и выведут его на коне на городскую площадь, и провозгласят пред ним: «Так делают тому человеку, которого Царь хочет отличить
почестью!».

Ксеркс:          Сей же час возьми одеяние и коня и сделай так, как ты сказал, для Мордехая, иудея, который живёт неподалёку от дворца.

(Аман ловит ртом воздух; Царь приподнял палец; в тронный зал вбежал Ахрафей, упал ниц перед Царём; Ксеркс разрешил ему встать)

Ксеркс:          (к Ахрафею) Проследи, чтобы он (указывает на Амана) ничего не упустил из того, о чём говорил.

                (затемнение)

                Сцена 41

(Дом Мордехая; Мордехай сидит за столом и что-то пишет справа налево; на плечах его Талит-гадоль; в комнату входит Мирьям, а вслед за ней Аман; Мордехай замечает их; сидящий Мордехай удивлённо рассматривает стоящего молча Амана)

Мордехай:    (после короткой паузы) Я полагал, Правитель, что у меня согласно царскому указу есть ещё несколько дней для завершения моих дел.

Аман:            (с нескрываемой ненавистью) Как видишь, иудей, я пришёл за тобой раньше.

(Мордехай встал, набросил на голову край Талита-гадоль, который был у него на плечах, приложил правую ладонь к глазам и шепчет речение: «Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь - един!»; зрители не слышат слов – только видят артикуляцию губ Мордехая. Мордехай подходит к Мирьям и обращается к ней.)

Мордехай:     Прощай, Мирьям!

Мирьям:        Прощай, учитель.

(Мирьям зарыдала; боль оттого, что учителя ведут на смерть, разрывает ей сердце; пытаясь успокоить Мирьям, Мордехай целует её в голову)

Мордехай:    (обращаясь к Аману) Правитель, я готов следовать за тобой.

(Аман поворачивается и идёт к выходу; Мордехай следует за ним)

(затемнение)


                Сцена 42

(Улица, на которой находится дом Мордехая; Ахрафей одной рукой  держит под уздцы огромного царского коня, другой - царские одежды Мордехая; появляется Аман, а вслед за ним Мордехай; оба подходят к коню; Аман резким движением руки срывает Талит-гадоль с Мордехая и набрасывает его на плечо Ахрафея; Мордехай растерян: он не понимает, что делается; Аман берёт у Ахрафея пурпурную, шитую золотом, царскую мантию и облачает в неё Мордехая; Мордехай засовывает в рукав сначала правую руку, потом левую; Аман возлагает на голову Мордехаю царский венец) 

Аман:             Садись на коня, иудей.

Мордехай:    (простодушно, чувствуя вину) Правитель, я никогда в своей жизни не сидел в седле.

Аман:            (наклоняясь и подставляя руки под ногу Мордехая) Становись, иудей.

(ухватившись за гриву коня, став одной ногой на руки Амана, и с его помощью Мордехай неуклюже забрался на коня и кое-как уселся в седло; одно мгновение Аман и Мордехай смотрят друг на друга; вспомнив, что он лишился Талита-гадоль, Мордехай наклонился к Ахрафею, и с неожиданной для его возраста ловкостью подхватил Талит, который по-прежнему лежал на плече евнуха, быстрым движением руки; привычно развернув его и привстав в стременах, Мордехай закутался в Талит так, что царского венца не стало видно; улицы постепенно заполняются народом: иудеями и персами)

Аман:             (с раздражением) Безумец, зачем ты испортил вид наряда, который даровал тебе Царь Персии?

Мордехай:     Наряд, который даровал мне Царь вселенной, только украсит наряд Царя Персии.

(Талит Мордехая переливается серебром в лучах прожекторов – поистине наряд от Бога; Аман взял коня у евнуха и развернулся к залу; людей уже много на сцене и в проходах зала; Аман злобно смотрит на всех; Ахрафей не отступает от Амана ни на шаг; слышны реплики:
- Смотри, Маздай, это тот иудей, которого хотели повесить.
- Кто ж кого теперь ведёт на казнь?
- Заткнись, дурак, непонятно ещё.
Аман, слыша всё это, разразился рыданиями.
- Что это с ним?
- Не видишь, что ли, сдурел.
- Значит, иудей верх над ним взял)

Аман:           (озирается по сторонам, а затем кричит в бешенстве) Преклоняться, скоты!

(все, кроме иудеев, упали ниц; Аман вспомнил о Мордехае и взял коня под уздцы, чтобы проследовать на городскую площадь; слышны реплики:
                - Неужели мы перед этим иудеем упали?
                - Похоже на то.
в этот момент вбегают иудейка с сыном; наверное, кто-то позвал их)

Аман:           (кричит) Смотрите все! Вот как делает Царь тому, кого хочет отличить почестью.

(слышны реплики сына и его мамы-иудейки:

- Мама, смотри, это наш учитель. Теперь его никто не повесит.
- Будь благословен, рабейну Мордехай. Господь услышал наши
молитвы.    
                Иудейка-мама плачет от счастья; Аман ведёт коня Мордехая по городу)

Аман:           (кричит) Смотрите все! Вот как делает Царь тому, кого хочет отличить почестью.

                (затемнение)

                Сцена 43

(Покои Эстэр; накрытый стол; ковры; жаровни с благовониями; Эстэр и Ксеркс возлежат у стола и пируют; Эстэр уже рассказала царю о том, что иудеи платят огромный налог в казну)

Ксеркс:          Уверена ли ты, Царица, в том, что налог от иудеев столь велик?

Эстэр:            Уверена, Государь. Об этом мне сообщил мой дядя, он не мог ошибиться. Повелитель, если народ мой будет истреблён согласно указу Царя, то твоей державе будет нанесен невиданный ущерб. Пусть Царь немного подождет. В месяце Адар, последнем месяце года, налог от  живых иудеев сделает казну гораздо полнее, чем имущество мёртвых, большую часть которого разграбят. 

Ксеркс:          Я велю опросить сборщиков налога в сатрапиях. Если всё это подтвердится, твой дядя займёт подобающий ему пост в Государстве. А сейчас, Царица, я хочу услышать от тебя имя раба, который вознамерился поднять руку на своего Владыку.

Эстэр:            Государь, ты обещал мне, что выполнишь всё, о чём я попрошу тебя.

Ксеркс:          Это так, Царица. Любая просьба твоя будет исполнена.

Эстэр:            Тогда пообещай мне, Повелитель, что ты не предашь смерти этого человека, ведь я говорила тебе, что вера моя запрещает убивать. Если ты казнишь его по слову моему, то на мне будет грех перед Богом моим.

(Ксеркс быстро встаёт в раздражении)

Ксеркс:          Как можешь ты просить Царя помиловать убийцу его?

(Эстэр молчит; Ксеркс напряжённо что-то обдумывает несколько мгновений; вдруг счастливая мысль пришла ему в голову)

Ксеркс:          Будь по-твоему, Царица, я сохраню жизнь негодяю. По закону я могу помиловать преступника, но только за одно преступление. Но, если за этим человеком найдётся ещё хоть одно, я велю казнить его, и не будет в этом твоей вины. Скажешь ли ты теперь, Царица, кого из моих вельмож ты видела во сне?

Эстэр:            У того вельможи, который занёс над тобой меч, Повелитель, на груди была тяжёлая золотая цепь с изображением солнца.

Ксеркс:          Так я и думал, Эстэр. Моя мать давно предупреждала меня. Только одному человеку в моей державе позволено носить золотую цепь.

(Ксеркс приподнял палец; вбегает Ахрафей и падает ниц; Ксеркс разрешает ему подняться)

Ксеркс:          (Ахрафею) Правителя ко мне!

(Ахрафей в поклоне удаляется; через несколько мгновений в покои входит Аман и глубоко кланяется Ксерксу; на шее Амана, как всегда, золотая цепь с изображением солнца; Эстэр узнала того, кого она видела во сне и вздрогнула)

Аман:            Да живут вечно Царь царей Ксеркс и несравненная Царица Эстэр!

Ксеркс:          Скажи, Правитель, что сделать тому человеку, который вознамерился лишить жизни Царя Персии?

(Аман на мгновение растерялся, но потом овладел собой)

Аман:            (решительно) Пусть этого человека, Государь, предадут самой лютой смерти!

Ксеркс:          Царица Эстэр просила помиловать тебя, Аман, и я выполню просьбу её.

(Аман остолбенел)

Ксеркс:          (через несколько мгновений) Царь дарует тебе жизнь, Правитель! Ты слышишь?

(Аман ошеломлён, стоит, как вкопанный, и не знает, что делать дальше)

Ксеркс:          Аман, разве у тебя нет причины для радости?

(Аман падает ниц перед Царём)

Аман:            Да сохранит великий Ахурамазда тебя, Повелитель, твою державу и наследников твоих во веки веков.

Ксеркс:          (протягивая руку Аману) Перстень!

(Аман торопливо снимает перстень с царской печатью и отдаёт Царю)

Ксеркс:          Не меня ты должен благодарить, Аман, а Царицу Эстэр.

(Аман чуть приподнимается, разворачивается в сторону Эстэр и уже перед ней падает ниц)

Аман:            Да воссияет твоя красота, царица Эстэр, как солнце над Персией, и да пошлёт тебе великий Ахурамазда долгие годы жизни за твою доброту.

Ксеркс:          Царица, напомни, какой налог ежегодно уплачивают иудеи в казну.

(Аман насторожился, приподнялся и продолжает стоять на коленях)

Эстэр:            (простодушно, ничего не подозревая) Иудеи Персии ежегодно уплачивают в казну шесть тысяч талантов серебра, Государь.

Ксеркс:          Аман, а теперь ты скажи, какой налог уплачивают иудеи в казну.

(Аман молчит)

Ксеркс:          А ведь ты не хуже других знаешь, Аман, какой закон для тех, кто лжёт.

(Ксеркс повернулся к Аману спиной; Аман зарыдал, чувствуя свою злую участь, а потом пополз на коленях к Эстэр, протягивая ей руки и что-то приговаривая; в следующий момент Аман припал к ложу Царицы, обнял её ноги и начал целовать их)

Аман:            Спаси, Царица, я и сыновья мои будем во веки веков рабами твоими.

(Ксеркс погрузился в свои мысли и не слышит слов Амана; обернувшись через некоторое время, он увидел его на ложе Царицы; он не ожидал этого и подумал, что Аман хочет причинить зло Эстэр, которая беременна его наследником; с криком раненого зверя бросился Ксеркс на Амана, схватил его и отбросил подальше от Царицы)

Ксеркс:          (в страшном гневе) Насиловать Царицу захотел в доме моём?

(на крик вбежали стражники, схватили Амана, вывернули ему руки и поставили на колени перед царём; один из стражников выхватил меч и приставил его к горлу Амана; через несколько мгновений вбегает Артабан, которому, по-видимому, сообщили, что во дворце произошло событие неординарное, взглянул на Царя, на Амана, сориентировался в обстановке)

Артабан:       Взгляни, Государь, (указывает) какое дерево приготовил Аман для Мордехая, врача, который вылечил царственную Атоссу.

Ксеркс:          (всё ещё пребывая в гневе, кричит) Повесьте его на нём!

(Артабан вынул из кармана большой черный платок, который всегда находился с ним для такого случая, с огромной радостью, но не подавая вида об этом, без суеты и спешки, со знанием дела накинул платок на голову Аману и концы его завязал сзади на шее так, что вся голова Амана оказалось как бы в чехле из ткани; растягивая удовольствие, осознавая ответственность за свои действия, снял с шеи Амана золотую цепь – символ царской власти, и жестом велел стражникам отправить Амана на казнь; стражники, демонстрируя преданность власти царя, грубо подхватывают Амана и ведут к выходу; в этот момент послышались нарастающие по силе и, наконец, мощные раскаты грома, а вслед за ними шум сильного дождя; Ксеркс сдержано обрадовался дождю, сделал несколько шагов в сторону окон дворца)

Артабан:       Государь, Великий Ахурамазда принял твои жертвы (кланяется).

(затемнение)


                Сцена 44

                Иудей-автор сидит за столом с каламом в руке; перед ним чистый папирус; на столе светильник, чернильница.

Иудей-автор:  И повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мордехая, и гнев Царя утих. А Мордехай вошёл пред лицо Царя, так как рассказала Эстэр, кем он ей приходится. И снял Царь перстень свой, который он отнял у Амана, и отдал его Мордехаю. И опять говорила Эстэр с Царём, и пала к ногам его, и плакала, и молила его отменить злой указ Амана Агагиянина и замысел его, что задумал он против иудеев. И сказал Царь Ксеркс Царице Эстэр и Мордехаю иудею: «Вот, напишите и вы об иудеях, что вам угодно, от имени Царя и скрепите печатью перстня царского, ибо письма, написанного от имени Царя и скрепленного перстнем царским, нельзя отменить».

                (Иудей-автор обмакнул калам в чернильницу и начал писать своё сочинение на папирусе справа налево)

                (затемнение)
               
                Сцена 45

Дом Мордехая; Мордехай, Йегуда.

Йегуда:         (мстительно) Учитель, неужели миновало время, когда Господь скрывал от нас лик свой? Неужели предаст Он врагов в руки наши?

Мордехай:    Почему ты думаешь, Йегуда, что Господу, будь Он благословен, угодна война иудеев с теми, кого ты считаешь врагами нашими?

Йегуда:         Согласно царскому указу, враги иудеев нападут на нас в тринадцатый день Адара. Единственное спасение наше – это написать письма в сатрапии, скрепленные царским перстнем, которые позволят иудеям встать в этот день на защиту жизни своей с оружием в руках.

Мордехай:    Если мы сделаем это, Йегуда, прольётся кровь тысяч людей: иудеев и неиудеев, и снова Господь отдалится от нас, и снова явятся те, которые захотят мстить нам. Нет, Йегуда, меч - это не наше оружие.

Йегуда:         Но ведь нет у нас иного пути, учитель. Не в силах мы отменить указ царский.

Мордехай:    Это так, Йегуда. Не позволено нам отменить указ царский, который предписывает истребить иудеев в тринадцатый день Адара. Но в нашей власти написать новый указ, который отменяет сам день этот, то есть тринадцатый день Адара года этого.

Йегуда:         (простодушно) Это немыслимо, учитель. Все знают, что за двенадцатым днём Адара наступает тринадцатый день, а не четырнадцатый.

Мордехай:    По закону Царю Персии позволено делать всё, что он пожелает. Так вот, мы напишем в указе царском, что Владыка наш повелел тринадцатому дню Адара в этом году не наступать.

Йегуда:         (после секундной паузы на обдумывание) Я понял, пусть враги наши ждут тринадцатый день хоть всю жизнь, а позже вернём долг Адару – добавим в конце один день, и ничего не изменится. (в размышлении, после секундной паузы) После великого Моше-рабейну не было мудреца, равного тебе, учитель. 

Мордехай:    (радостно) Очень рад, Йегуда, что мне удалось убедить тебя. Сейчас, как никогда, нуждаюсь я в преданном помощнике, которому можно полностью доверять. Ведь десятки больных ждут, чтобы я облегчил им страдания, в суде скопилось уже много неотложных дел. Но самое главное - это мои новые ученики. Впервые неиудеи привели ко мне своих детей, и я не отказал им. Так вот, нет у меня более верного человека, чем ты, любимый ученик мой. Надо написать указ, перевести его на языки всех народов Персии, разослать всем сатрапам, всем начальникам областей на языках их. Никого нельзя забыть. В твоём распоряжении будут писцы, толмачи и гонцы. Сможешь ли, Йегуда, взять на себя этот труд?

Йегуда:        Я всё сделаю, учитель, как ты сказал.

Мордехай:    Дай мне слово, Йегуда, что сделаешь всё в точности.

Йегуда:        (произнося слова клятвы) Жив Господь, Бог израилев, перед которым стою.

(Мордехай снимает перстень с царской печатью и отдаёт его Йегуде)

Мордехай:     Вот, Йегуда, возьми эту печать. В твоих руках теперь спасение жизни тысяч творений Господних: иудеев и неиудеев.

(затемнение)


                Сцена 46

(Дом Амана; сыновья Амана полны решимости мстить за отца; главный среди них теперь Далфон)

Далфон:        Иудеи своими кознями погубили нашего отца. Да не будет покоя нам, пока не отомстим за гибель его!

Парафа:        Правителем теперь стал иудей Мордехай, но он не сможет отменить указа об истреблении в тринадцатый день Адара. Однако голыми руками иудеев теперь не возьмём. Мордехай напишет указ о том, что они могут вооружиться или даже атаковать первыми врагов своих.

Далфон:        Мордехай немногого стоит для нас. Гораздо опаснее купец Йегуда, которому он поручит военные действия. Мой вестник сообщил, что этот Йегуда до сих пор в Сузах. А ведь он доблестный военачальник с огромным опытом.

Арисай:        Убей его, Далфон! Убей как можно скорее, не дожидаясь тринадцатого дня Адара.

Все братья:  (хором, зверея, обращаясь к Далфону) Убей его!

(затемнение)


                Сцена 47

Дом Йегуды. Йегуда, перепоясанный мечом, наедине с собой; позже появляются сотники его.

Йегуда:         (в размышлении) Нет, учитель, не будет у нас мира с врагами нашими. Ведь сказано в писании: «Брань у Господа против Амалека из рода в род». И разве не замышляют сыны Амана месть иудеям за отца своего? Прости меня, учитель, за то, что я не могу сдержать клятвы моей. Да пошлёт мне Господь смерть в бою с врагами иудеев. Да погибну я, как клятвопреступник, но избавлю народ мой от врага коварного во веки веков. Как сказано в писании: «И нападёт на них страх перед иудеями, и станет народ Йегуды ужасом для них».

(Йегуда становится на колени и обращается к Богу в страстной молитве)

Йегуда:         Яви себя Господь Брани, восстань Бог Возмездия, Судья земли! Ты единственный, который вершит великие деяния, распоряжается войнами, сеет справедливость. Разве есть кто-либо подобный Тебе во вселенной? Рукою крепкою вывел ты нас из Египта, мышцею простёртой рассёк пред нами воды Иордана и моря Красного, и нет для тебя ничего невозможного.

(в комнату тихо входят сотники Йегуды, которых он, видимо, пригласил на этот день; Йегуда не замечает их)

Йегуда:         (не прерываясь) Так предай же, Господи, врага нашего Амалека в руки мои, как древле предал ты врагов в руки вождю народа нашего Йешуа сыну Нуна! Да истребится из поднебесной память об Амалеке во веки веков!

(Йегуда поднимается с колен, замечает сотников, жестом приглашает их сесть за стол; сотники рассаживаются)

Йегуда:         Приближается день истребления иудеев. Указ Царя не позволено нам отменить. Однако, этот перстень

(Йегуда показывает царский перстень на своей руке; сотники подались вперёд, увидели перстень, и это потрясло их)

Йегуда:         (не прерываясь) даст нам возможность не только защитить иудеев, но и покончить с врагами их.

Натан:           Но ведь это печать самого Царя Персии. (с недоверием) Неужели он сам доверил её тебе?

Йегуда:         (не обращая внимания на вопрос Натана) Мы ударим первыми так же, как в Гиркании, когда мы перебили мятежников в сатрапии Атана. Мы направим всем сатрапам строго секретные письма-разъяснения: пусть все враги иудеев, которые хотят истребить их и разграбить, соберутся в тринадцатый день Адара на центральной площади. Ворота дворца должны быть закрыты. Пусть враги иудеев сами выберут себе вождя. Когда все соберутся, по сигналу вождя должна начаться атака на иудеев, которым позволил Царь стать на защиту жизни своей с оружием в руках. Письмами к сатрапам займёшься ты, Натан.

(Натан поклонился в знак того, что он всё понял)

Йегуда:         (обращаясь к Шаулю) А письмами к иудеям - ты, Шауль. Запоминай. (передаёт содержание письма) В тринадцатый день Адара враги замыслили истребить иудеев, а имущество их разграбить. Царь разрешает иудеям каждого города собраться и встать в этот день на защиту жизни своей: истреблять, убивать и губить всех вооружившихся из народа и из области, тех, кто готов напасть на них.

(Шауль поклонился в знак того, что он всё понял)

Йегуда:         (обращаясь к Шаулю и Натану) Вы оба направите своих людей во все города и области во все общины. Они должны будут возглавить борьбу. Пусть вооружаются мужи иудейские, и пусть будут готовы мстить врагам своим. Пусть нападут первыми, когда услышат их сигнал к бою.

(Натан и Шауль поняли свои задачи)

Барак:           Йегуда, а как же в Сузах. Ведь здесь все знают, что Аман повешен. Захотят ли враги выступить?

Йегуда:         Захотят! Кроме сыновей Амана все уверены, что не Аман, а сам Царь велел истребить иудеев. (после секундной паузы на обдумывание) Барак, ведь тебя в городе никто не знает. (Барак кивнул)               

Йегуда:         Ты должен втереться в доверие к Далфону. Придумай, почему ты ненавидишь иудеев и ищешь их гибели. Пойди в дом Амана, сделайся ближайшим другом его сыновей. Обо всех планах старшего из них будешь сообщать мне. Я скажу, как.

(Барак кивнул)

Барак:           Поверят ли мне,… что я скажу им?

Йегуда:         Скажи, что ещё недавно ты был атаманом шайки разбойников. Однажды вы напали на иудейский караван в пустыне, а проклятые иудеи изрубили всех твоих людей. Сам ты чудом уцелел. Теперь нет тебе жизни, пока не отомстишь.

(Барак кивнул)

Йегуда:         (Бараку) А сотня твоя в день мести пусть охраняет учителя. Не должен он покидать дом свой.

                (Барак кивнул)

Йегуда:    (обращаясь ко всем; фанатично) Молитесь Господу нашему, и Он дарует нам победу. Ибо во веки, сказано в писании, война с Амалеком. Так убьём же его!  Да воспламенятся гневом сердца наши и сердца воинов наших. Да возгорятся они всем пылом своего мужества. Да не ослабеем мы в борьбе. Ведь дал Господь нам души, презирающие смерть.  Да насытится меч наш плотью и кровью убитых врагов, которых предаст Господь в руки наши. Нападём на них, как падает роса на землю, и не останется у них ни одного человека в живых. Сам Господь пойдёт с нами, чтобы сразиться за нас и спасти нас. И прославимся мы в народе нашем во веки веков. Помните, что «иудей» – означает «лев». Так будем же могучи, как львы, атакуя врагов наших.

(все трое сотников на глазах переполняются гордостью за свою миссию)

(затемнение)   


                Сцена 48

Иудей-автор сидит за столом с каламом в руке; перед ним чистый папирус; на столе светильник, чернильница.

Иудей-автор: И позваны тогда были писцы царские, и написано было и к иудеям, и к сатрапам, и к каждому народу на языке его от имени царя Ксеркса о том, что Царь разрешил иудеям каждого города собраться и стать на защиту жизни своей: истреблять, убивать и губить всех вооружившихся из народа, тех, кто готов напасть на них. И отправлены были письма с верховыми гонцами, ездившими на рысаках царских с конных заводов. А в месяце Адар, в тринадцатый день его,

(слышен нарастающий звук борьбы: топот сотен бегущих в атаку людей, мощный крик «Ялла Исраэль», удары мечей друг о друга, крики раненых)

Иудей-автор: (не прерываясь) когда наступило время исполниться указу Царя, в день, когда враги иудеев надеялись одолеть их, вышло наоборот – сами иудеи одолели недругов своих, убивая и истребляя их ударом меча и поступая с ними по воле своей. И в столице погубили иудеи восемьсот человек, и взошли сыновья Амана на колесницы свои, и вознамерились бежать из города Сузы,

(к звукам боя добавляется ржание лошадей, грохот несущихся по дороге колесниц и топот копыт)

Иудей-автор: (не прерываясь) и преследовали их иудеи всю ночь, и поражены они были копьём иудейским, и было это на рассвете в четырнадцатый день месяца Адара, и повесили на древах сыновей Амана на дворцовой площади в городе Сузы.

(топот копыт замирает вдали, шум битвы постепенно стихает)

А пятнадцатый день стал днём покоя в столице, и сделали его иудеи днём пиршества и веселья. И остальные иудеи, которые в областях царских собрались, чтобы отстоять от врагов жизнь свою и покой, убили из врагов своих семьдесят пять тысяч человек, а на грабёж не простёрли руки своей.

(начинает сначала тихо, а потом всё громче звучать весёлая танцевальная музыка - музыка победы, спасения, радости и свободы)

Иудей-автор: (не прерываясь) Так было в тринадцатый день месяца Адара, а в четырнадцатый день его был покой, и сделали его иудеи днём спасения и свободы от врагов своих, днём пиршества, радости и веселья, посылая подарки друг другу и подаяния бедным, как велел Мордехай.

(Иудей-автор начинает писать своё сочинение)

(затемнение; музыка продолжает звучать)

               
                Сцена 49

Дом Мордехая; Мордехай в одиночестве, запершись в доме своём, возложив на себя вретище и пепел, стоит на коленях и раскачивается в горе своём, и плачет; волосы и  борода его взъерошены; на улице где-то далеко продолжает звучать музыка праздника, музыка победы и радости.

Мордехай:       Йегуда, неразумный ученик мой, как мог ты преступить клятву, которую дал перед Господом нашим, почему ты не послушал меня, как мог ты решиться на такое злодейство? Ведь мерой за меру воздаёт Господь, и истреблён будет всякий клянущийся ложно. Потому и послал Он тебе такую страшную смерть: предательский удар в спину нанесли тебе враги иудеев. Четырьмя кинжалами они поразили тебя. Ибо обратил ты иудеев от Господа, и приняли они на себя грех Каина. Кровь тысяч язычников падёт теперь на головы народа Господня. Разве искупит жизни их смерть твоя, Йегуда, перед лицом Господа? Горе тем, которые влекут на себя беззаконие, проливая кровь человеческую, ибо кровь их прольётся рукою человека. Горе тем, кто зло называет добром, а тьму почитают светом. Горе тем, кто мудры в своих глазах и разумны перед самими собой. Потому, что отвергли они закон Господа. Горе строящему город на крови и созидающему крепости неправдою.
Вот придёт день гнева Господня, пылающий, как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день так, что не оставит у них ни корня, ни ветвей. Каждый будет умирать за своё собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет.

Господи, Боже наш, кто подобен тебе во вселенной? Ты, Господи, превыше всего, как владычествующий. В Твоей руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти. Ты Бог, любящий прощать, благий, и многомилостивый.

Так внемли же гласу вопля раба Твоего, ибо кричу от терзания сердца. Потоки слёз изливает око моё о гибели народа Яакова. Ныне согрешили иудеи и ужасна вина их пред Тобой, Господи. Молю Тебя, милосердный Боже, не выноси приговор Твой неразумному народу Твоему. Да будет рука Твоя на мне, а не на народе Твоём, чтобы погубить его. Ведь это я дал народу моему лжепророка, который пророчествовал обман сердца своего, и распространилось нечестие на всю землю. Не истребляй народ Израиля, Господи, в милосердии Твоём не потому, что заслужил он прощение, а ради клятвы, которую ты дал праотцам его. (рыдая, кричит из последних сил) Боже милостивый, я Мордехай сын Йаира, раб Твой – истинный виновник. Пусть на одного меня прольётся гнев твой, пусть лучше я один выпью до дна чашу ярости Твоей. Пусть я один погибну во искупление народа Твоего. Так верни в ножны меч Твой, долготерпеливый Боже, Отец наш небесный! 

(затемнение)

               
        Эпилог

                Прошли годы; солнечный день; поют птицы; открытая поляна; простор; на декорации видны леса и горы вдали. На переднем плане раскидистые деревья, дающие тень путнику; на сцене колодец с чистой водой; рядом десяток вёдер и кувшинов; неподалёку валяются походные сумки, посох. Несколько человек - мужчины и женщины сидят на камнях и слушают проповедь одного из учеников Мордехая – Давида; эти люди пришли за водой и случайно встретили около колодца Давида с его семьёй: женой и сыном 10-12 лет; зрители в зале – это тоже те люди, которые пришли к колодцу и остались послушать проповедника; они как бы расширяют сцену действия. У Давида борода, усы, головной убор, светлые одежды. Давид продолжает свою проповедь. Говорит просто, как добрый учитель на уроке, без лишних жестов, ибо Сам Господь простёр руку Свою над ним и хранит его, как преданного раба Своего. Поэтому отважен Давид в слове своём.

Давид:           (вдохновенно, в смирении перед Богом) Ибо по великой доброте своей создал Господь единый вселенную, сотворил землю, подвесив ни на чём в центре её, и облачил царским одеянием – небесами, которые днём сияют лазурью, а ночью искрятся мириадами звёзд. По великой любви превратил Он землю в цветущий сад, населил её существами живыми и птицами небесными, а воды воскишели морскими животными и рыбами. По образу милосердия Его и по подобию святости Его создал Господь одним лишь словом Своим людей – мужчин и женщин и повелел нам плодиться и размножаться, и населять землю. Все мы люди земли – дети Отца нашего небесного, дети великого Царя вселенной. Все мы – братья и сёстры! Для того ли, спрашиваю вас, рождается человек в семье, чтобы погубить брата своего или сестру или быть растерзанным ими?

(в проходах зрительного зала появляются трое вооружённых людей:  начальник и двое солдат – 1-й и 2-й; их ведёт доносчик, который надеется в дальнейшем на вознаграждение; панцирь у начальника невиданной красоты, голову полностью закрывает великолепный шлем; у солдат панцири чуть попроще; доносчик указывает на Давида и говорит начальнику:
- Вот он!
начальник обнажает меч; военные намерены арестовать Давида, поднимаются с края на сцену; никто не обращает внимания на них, Давид продолжает говорить, а собравшиеся люди слушают его; доносчик, сделав своё дело, оглядываясь, улепётывает; начальник, успев что-то понять из речей Давида, не спешит с арестом его, коротким движением меча в сторону солдат он останавливает их на краю сцены, останавливается сам и продолжает слушать)

Давид:           (не прерываясь) Позволено ли нам братьям и сёстрам возводить друг на друга свидетельство ложное в суде? А может быть, позволено нам разграбить имущество ближних своих, чтобы умерли они от голода? Мерой за меру воздаст небесный Отец наш злоумышляющим детям Его. Нет ни тьмы, ни тени смертной, где могли бы укрыться от Него делающие беззаконие. Злые мысли и неправедные дела становятся тем семенем, которое порождает врагов наших. Кто выкопал яму другому, тот и упадёт в неё. Кто полагается на насилие, на голову того оно и обрушится. Что сделаете ближнему, то и вам сделается. Так делайте ему только доброе. Никто из вас да не помыслит в сердце своём зла против ближнего своего, ибо ненавидит это Отец наш небесный, Господь великий и вечный. Ведь каждый из нас для Него дороже золота офирского. Так возлюбите ближних своих, как самих себя, и не делайте им того, чего не пожелали бы себе. Возненавидьте зло, возлюбите добро и правосудие.

1-й солдат: (перебивая Давида; с пренебрежением; желая выслужиться перед начальником) Эй ты, прорицатель эламский!

                (2-й солдат хохотнул; Давид прекратил говорить; все обратились в сторону военных)

1-й солдат: (не прерываясь) Правду ли говорят, что ты призываешь сокрушить богов наших, которые создали небо, землю, людей и счастье?

Давид:    Видит Бог, не призывал я к этому, брат мой, ибо горе тому, кто  желает гибели дарующим благо.

1-й солдат:     (возбуждаясь) Но ты требовал, чтобы народ молотом разбивал статуи, а это боги наши!

Давид:    Скажи брат мой, кто изготовил эти статуи?

1-й солдат:     А то ты не знаешь, что статуи создают самые одарённые из людей, самые искусные мастера.

Давид:    (совершенно серьёзно, продолжая говорить в своей манере) Дерзну ли я призывать братьев моих злом платить за добро? Одарённые люди изготовили необыкновенные статуи, которые потом не только сотворили людей, но и одарили их счастьем.

(среди собравшихся людей послышался смех; 1-й солдат почувствовал, что попал впросак)

1-й солдат:     (зверея) А не подумал ли ты, умник, чем заплатишь за речи свои наглые?

(2-й солдат, уловив настроение начальника и видя, что тот не торопится наказывать преступника, а внимательно слушает речи Давида, миролюбиво положил руку на плечо товарища с тем, чтобы успокоить его; 1-й солдат умолкает)

2-й солдат:     (обращаясь к Давиду) Эй, человек, так что ты там говорил о любви к ближней своей?

            (оба солдата захохотали – им показалось, что поставили они Давида в неловкое положение)

Давид:    Если будешь праведен и свят, как Отец небесный, если будешь полон знаний о Нём, ибо только знания, без которых человек подобен животному, дают силу, если будешь ходить всеми путями Владыки нашего, Творца вселенной, то удостоит Он тебя великого дара. Даст тебе Господь мудрую жену, которую полюбишь всем сердцем своим, всей душою своей и которая устроит дом твой.

1-й солдат:     (с издёвкой) Так, может быть, твой Бог удостоит нас ещё и бессмертием?

     (оба солдата захохотали)

Давид:           Плод чрева – вот награда от Господа; дети – вот наследие Бога нашего! Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые. Блажен человек, который наполнил ими колчан свой. Будь праведен, и станет жена твоя, как плодовитая лоза в доме твоём, а сыновья твои, как масличные ветви вокруг трапезы твоей.

(в проход зрительного зала входит другой ученик Мордехая – Иосиф; в руке у него посох; выглядит он примерно также, как и Давид; с ним пятеро взрослых юношей – ученики Иосифа; Иосиф и ученики его останавливаются и напряжённо всматриваются в лицо Давида; по-видимому, они свернули с пути и решили посмотреть на человека, который говорит перед людьми) 

Давид:           (не прерываясь) Так благословится человек, уповающий на Господа: увидишь ты сыновей у сыновей своих! Вот оно, твоё бессмертие!

(сын Давида поднимается и подходит к начальнику воинов, который совсем забыл, что рука его продолжает сжимать рукоять обнажённого меча)

Сын Давида: (указывая на меч, обращаясь к начальнику) Незнакомец, зачем тебе этот разбойничий нож? Разве ты не слышал, что сказал папа? Ты должен родить сына, а не убить.

(довольный своей проделкой, сын Давида вприпрыжку возвращается к своей матери; начальник воинов даже не шелохнулся)

Иосиф: (кричит из середины зрительного зала) Ты ли это, Давид, брат мой?

Давид:            (кричит, узнавая) Иосиф!

(Давид и Иосиф бросаются друг к другу и заключают друг друга в объятия; оба счастливы)

Иосиф:           Ты два года не появлялся в Сузах на Пасху. Но не сомневались мы, что Господь хранит Давида, верного раба своего. Представляю, сколько учеников появилось у тебя  за это время!

Давид:            Всего лишь один, дорогой Иосиф.

Иосиф:           И кто же он, этот счастливец?

Давид:            Вартан, начальник темницы в Армении.

(Иосиф и его ученики весело смеются; начальник воинов начинает снимать детали панциря со своих рук, с груди)

Иосиф:           (радостно) Сегодня первый день Нисана, а до Суз всего только десять дней пути. Пойдём вместе к учителю уже сейчас! Как же он обрадуется!

(Давид ещё не успел ответить, как все услышали голос его сына)

Сын Давида: (кричит) Папа, смотри (указывает на начальника воинов), незнакомец выходит из своей скорлупы!

(внимание всех приковано к раздевающемуся начальнику воинов; последнее, что он снимает с себя – это роскошный шлем; по плечам воина рассыпалась копна белокурых волос; всё вооружение оказалось у ног его; солдаты потрясены случившимся – не могут сказать ни слова; теперь вместо закованного в панцирь воина на поляне стоит красавец-атлет, истинное творение Всевышнего; оставшиеся на нём одежды едва прикрывают его тело)

Иосиф:           (кричит) Эй, незнакомец, как твоё имя?

Начальник воинов: (гордо) Я Александр сын Клеомена из Спарты!

Давид:            Славный спартанец, следуй за нами в Сузы на праздник свободы! (обращаясь уже ко всем, кто остался на сцене) Мы всех вас приглашаем на праздник!

(люди поднялись с радостью, собрали свои вещи, кувшины, наполненные водой и двинулись вслед за Давидом и Иосифом в сторону выхода из зрительного зала; сын Давида подбегает к начальнику воинов, хватает его за руку и увлекает за собой)

Сын Давида: Александр, что же ты стоишь? Идём! Будешь моим братом! У нас найдётся для тебя и хлеб, и вода.

(начальник воинов засмеялся и пошёл за сыном Давида; ведя Александра за руку, сын Давида остановился на краю сцены и полный радости обращается к зрителям)

Сын Давида:   А вы хотите на свободу? (считая, что получил утвердительный ответ) Тогда все за нами!

Жена Давида: (находясь уже около выхода из зала, обращаясь к сыну Давида, зовёт) Мордехай!

(сын Давида услышал, вскинул голову в сторону матери, и, увлекая за собой Александра, которого он держит за руку бежит вдогонку за всей компанией, направляющейся к учителю Мордехаю в Сузы на Пасху, праздник свободы)


                Занавес



                Литература

1. Брановер Г. (ред.) Тора (Пятикнижие Моисеево). Иерусалим «Шамир» 1993.
2. Йосифон Д. (ред.) Пророки. Иерусалим. «Мосад Арав Кук». 1975.
3. Йосифон Д. (ред.) Писания. Иерусалим. «Мосад Арав Кук». 1978.
4. Брановер Г. (ред.) Сидур «Тегилат Гашем». Иерусалим. «Шамир». 1989.
5. Хороших Л. (ред.) Трактат Авот. Москва. Внешторгиздат. 1990.
6. Библия (книги священного писания канон.). Москва. 1989.
7. Флавий И. Иудейская война. Минск. «Современный литератор» 1999.
8. Флавий И. Иудейские древности. Москва. «Ладомир». 2004.
9. Геродот. История. Москва. «Ладомир». 1993.
10. Фукидид. История. Москва. «Ладомир». 1999.
11. Авдиев В. История древнего Востока. Ленинград. Государственное издательство    
        политической литературы. 1953.
12. Стриковский А. (ред.) Учитель поколений Рамбам. Иерусалим. 1985.
13. Гладкий В. Древний мир. Донецк. «Отечество» 1997.
14. Токарев С. (ред.) Мифы народов мира. Москва. «Олимп» 1998.
15. Фрейд З. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия Москва. «Наука».
        1993.
16. Дубнов С. Краткая история евреев. Ростов-на-Дону. «Феникс». 1997.
17. Вольпе М. Евреи, которые были. Москва. «Зебра Е» 2005.
18. Фрэзер Д. Фольклор в ветхом завете. Москва. Издательство политической литературы.   
        1990.
19. Никитин А. Хождение за три моря. Калининград. «Янтарный сказ». 2004.
20. Бойс М. Зороастрийцы. Санкт-Петербург. «Азбука классика». 2003.
21. Дубровина Т. Заратустра. Москва. «Олимп». 1999.
22. Макиавелли Н. Сочинения. Москва. «Художественная литература». 1982.
23. Смирнов С. Кир великий. Москва. «Астрель». 2002.
24. Поротников В. Дарий. Москва. «Астрель». 2004.
25.     Дэвис У. Ксеркс. Москва. «Астрель». 2003.
26.     Эббот Д. Ксеркс. Москва. «Центрполиграф». 2003.