Эпизод

    ЭПИЗОД

Не всё "Ура!" запомнилось, в башке, хоть не пустой,
Остался в моей памяти болтливый часовой.
Тогда Я лейтенанствовал, и милый командир
Весь свой запас терпения ко мне почти испил.

Я был вороной, белою, среди офицерья,
С их кровью, голу-белою, и рядом, серый Я.
Они из Академии и Узники от Века,
А Я, студент, вчерашний, похожий на чучмека.
Ношу ботинки, польские, их ярок жёлтый цвет,
Сапог, пошитых, хромовых, на ножку мою нет.

Его проинструктировал, вручая карабин,
Старлей, приличный, кадровый, со множеством седин.
Сержант ходил, как часовой и строго службу вёл,
Но, видимо, коварный бес, в нём мягкое нашёл.

Сержанту в сладостных мечтах уж снился дом, родной,
Два месяца, и служба прочь, шагну туда ногой.
В обычный час простого дня шёл мимо рядовой,
Который месяцев лишь шесть шагал в строю, герой.

Сержант, зачем? и почему? рушил тут дать урок
И показал сюжет бойцу, что лишь один он смог.
Как утопить рукой патрон, занятие прошло,
И двинул дальше часовой, и в миг произошло.

Чего быть не должно никак! Ни даже в страшном сне!
Сержант, как глупый идиот поддался вдруг весне.
Он по науке поступил, как повелел Устав,
Контрольный спуск он произвёл, нисколько не устав.

Он не смотрел, куда вела у карабина мушка,
И в результате вышла жуть, а вовсе не игрушка.
В живот попала. Наповал. Свалился ученик,
На двадцать метров, отойдя, и жизнь умчалась в миг.

Сержант схватил. Под трибунал. Три годика, дисбат.
Досрочно ехал в дом, родной, убитый им солдат.
Он был единственным сынком у мамы и у папы,
Как жить, ум, дальше мне скажи, когда кругом растяпы?!

Старлей совсем не пострадал, он всё сказал, что надо,
Но у меня к нему всегда огромная досада.
Отец и мать отдали всё, что вырастить сумели,
Всю жизнь у них горит душа, и нет покоя в теле.