Дочь глубины

Величавогромаден дворец под водой,
Где зевает на троне владыка морской.
Толстобрюх, с бородой достающей колени,
Горделиво властитель оглядывал тени
За широким окном проплывающих рыб,
От невзрачных мальков до чешуйчатых глыб.
И послушные слуги приказ выполняли -
Нареченную жертву под нож вызывали.
Принимая безропотно долю свою,
Подаются на блюде рыбешки царю.
А ступени дворцовы покрыты коврами,
Одеянья придворных блестят жемчугами,
Вереницей подводных цветов окружен,
Озаряет хоромы святящийся трон.

Отобедав, монарх захрапел беззаботно.
Царедворцы себя ощутили вольготно.
Не теряя желанного времени зря,
Утомленные скукою, дочки царя
Из дворца прогуляться подальше решили:
Оседлали дельфинов и трое уплыли
Собирать впечатления, дабы потом
За вечерним столом рассказать обо всем.
Перед ними пучина морская открылась.
Благовидная старшая дочь устремилась
В глубину к потонувшим частям кораблей
И моллюскам, снующим у сломанных рей.
Поплыла беззаботная средняя прямо,
А меньшую какая-то сила упрямо
Соблазняет нарушить строжайший запрет,
Из глубин появиться на солнечный свет.
Дельфиненок старается сопротивляться,
Ни в какую не хочет наверх подниматься.
На своем настояла царевна  -  мягки,
Повернулись под легкой рукой плавники.
Небеса лучезарные, берег лесистый,
Ветерок по деревьям гуляет, игристый.
Облака  приютились на бурой скале.
Потянуло царевну морскую к земле.


На лужайке безудержно гостья  резвилась,
Понемногу головка ее закружилась,
Непривычная к воздуху, рядом с пеньком
Отдыхает беглянка, объятая сном.
Не проходит дремота. По морю богато
Загорелись багровые краски заката.
Госпожу дотемна не дождавшись, дельфин
Во дворец, удрученный, вернулся один
О несчастье владыка услышал и в горе
Небывалую бурю затеял на море.
За виновником слуги дельфинью семью
Преподносят на траурном блюде царю.
Оглашали палаты проклятия гневны -
Не вернуть наказанием бедной царевны.

Поутру наступил долгожданный покой.
Посмотреть на деянья погоды лихой
Выходил бородатый рыбак спозаранку -
По дороге забрел на лесную полянку.
Удивлённым предстала глазам рыбака
Недвижимая девочка возле пенька.



Осторожно царевну рыбак поднимает,
Языку никакому она не внимает...
Обращается к морю, о чем-то моля,
Бедолажка с разбитого знать корабля.
Потихоньку ресницы ее увлажнились
И жемчужины наземь со щек покатились.
Не заметил рыбак драгоценности слез,
На руках осторожно бедняжку понес.

Впереди на пригорке избушка маячит,
У порога старушка с соседкой судачит.
Оказались беглянки удачны дела -
Добродушно хозяйка ее приняла:
Накормила борщом, киселём напоила,
Поднесла башмаки,  в сарафан обрядила.
Да с улыбкой сынок  рыбака Агафон
Удивительной гостье отвесил поклон.
И от счастья глаза у неё призакрылись,
К Агафону жемчужины крупны катились,
Рыбачок необычные слезы берет,
Незаметно в мешочек шелковый кладет.

Старики, не видав, что сокрылось в мешочке,
Доверяли пришелице чудной, как дочке.
Благодарен подруге своей Агафон,
Называет Жемчужинкой девочку он.
Разносилась молва по окрестности вскоре -
Говорят, раздаются под утро на море
Заунывные звуки при бледных лучах
Невзошедшего солнца, а в ночь на волнах,
Начинаясь от берега, полосы света,
Чародейского сине-лилового цвета,
Появляются, будто зовут в глубину,
И спускаются, тихо мерцая, ко дну.

Пересудами праздными все оставалось,
Никому из людей ничего не являлось,
Засветя водяные тропинки домой,
Глубина говорила с царевной одной.

На земле увлеченно она поживает.
Говорить научилась, в избе помогает.
Доброта и покой окружают ее -
Все равно не изгнать водяное своё.
Призывающие довосходные звуки
Причиняли бедняжке тягучие муки...
И привязанностью к Агафону полна,
Беспокоится берег оставить она.

Бархатистая ночь. Разливается дрема.
Незаметно Жемчужинка вышла из дома,
По тропинке украдкой спустилась к воде,
Спотыкаясь о камни в густой темноте.
Величавые волны царевну признали,
Синевато-лиловым тотчас засияли,
Заласкались, моля возвратиться домой,
Не пытать безутешного старца тоской -
Неродную покинуть земную природу...
Покатились жемчужины в теплую воду.
Аккуратно жемчужины волны берут,
И царю во дворец поскорее несут.
И несчастный старик не сумел удержаться,
Разрешил дочерям на поверхность подняться.
Потянулись к Жемчужинке руки, нежны,
Зазвучали страданья морской глубины.

“О сестричка, сестричка, вернись во дворец,
Умирает от горя несчастный отец”. -

“О отец, неразумная дочь убежала!” -
На коленях Жемчужинка горько рыдала.

“О сестра, о сестра, тяжело без тебя,
Возвращайся скорее, отца не губя”. -

“Ненаглядные, родные, милые сестры!
Ваши песни, как иглы, безжалостно востры, -
Вырывался из горла Жемчужинки стон, -
Я б вернулась, но есть на земле Агафон”.

“О сестричка, оставь неродимую твердь,
А иначе царя неминуема смерть”.

Горемыка жестокой не вынесла муки,
Протянула навстречу дрожащие руки.
“Я иду, я иду” - разнеслось над водой.
В глубину устремилась царевна с волной.

Растревожен предчувствием необъяснимым
И у сердца томлением невыносимым,
Поднимался с лежанки своей Агафон.
Прогуляться на берег решается он.
Заглянул в комнатушку Жемчужинки - пусто,
По циновке жемчужин насыпано густо,
Одеяло одернуто, девочки нет.
Подевалась куда? - Невеселый ответ
Агафону, сошедшему к морю, открылся.
В поднебесьи заоблачный месяц явился,
Осветил на холодном песке у воды,
Обращенные в темные волны, следы...
“Ненадолго Жемчужинка к нам приходила -
Утянула ее первородная сила
В неземную страну перламутровых слез”, -
Агафон, засыпая, бормочет под нос.
Прекратился и слух по окрестности вскоре
О лучах и таинственных звуках на море.

Возвращению дочери счастлив отец,
Расчудеснейшим пиром охвачен дворец.
И царевна подводному празднику рада -
Танцевала на шумном балу до упада.
Но утихло веселье, и стала она
Понемногу все боле и боле грустна.
Вислоротые даже забавные рыбки
У бедняги не могут  добиться улыбки.
Горевала царевна и, будто сквозь сон,
Повторяла одно: “Агафон, Агафон”.
Что поделаешь? Царь засопел, недовольный.
Изживается ль воздух из легких привольный!
Ни к чему во дворце безутешная дочь -
Уплывает пускай при желании прочь.
Наверху ж непослушница чтоб не страдала,
Умертвить водяное придется начало.
С серо-мрачного дна во сиянье палат.
Вызывает владыка к себе рыбу скат.
Повеление грустное та получила:
В почивальню к Жемчужинке тихо приплыла,
Обмакнула платочек в волшебный бальзам,
Провела по царевны тускневшим глазам.
С подбородка жемчужинам впредь не катиться,
А соленым слезам при рыдании литься...

Перерезав сплетение кос плавником,
До затылка дотронулась рыба хвостом.
Содрогнулось от тока Жемчужинки тело,
Водяное начало в ничто отлетело.

Потемнел величавый подводный дворец,
Для прощания дочь ожидает отец,
Набекрень нахлобучив роскошну корону.
Подходила понуро Жемчужинка к трону,
Целовала в смирении руку царя.
“Мне отныне судьба безразлична твоя”, -
Громогласно и сухо монарх возвещает,
Узелок отречённой царевне вручает,
Золотых и серебряных полон монет.
И выносят отступницу волны на свет.

Неприветливый ветер. На гальке холодной,
Отдышавшись, царевна очнулась свободной.
Ни клочка голубого. Уныл небосвод.
Потянуло промозглостью с плещущих вод.
Осмотрелась. Как вид? Удивительно  жалкий:
Голова наподобие серой мочалки,
Из зеленых подводных растений наряд.
Агафон поклонится ли? Будет ли рад?
Узелок отрешенно она поднимала,
По тропе на пригорок знакомый шагала.
Неприятная весть. Наверху, одинок,
Поклонился царевне замшелый кусток.
В беспорядке разбросаны бревна гнилые,
От рыбацкой избушки останки родные.
А хозяев, хозяев куда унесло?
Растерявшись, брела бедолажка в село.
Поразительно местность кругом изменилась,
На отшибе часовня совсем покосилась,
Обзавелся церквушкой заросший пустырь,
Располнело селение здорово вширь.
Но позвольте... Жемчужинка счастью не верит -
Отворяются дома богатого двери,
По ступенькам спускается парень, пригож,
На желанного столь Агафона похож.

Задыхаясь, царевна поближе подходит,
С фатоватого молодца взоры не сводит.
И с мольбой обратилась к нему: “Агафон...”
Паренек отвечал: “Я, во-первых, Семен,
Во-вторых на Настасье сегодня женюся, -
И ногой подтолкнул зашипевшего гуся, -   
Мой отец Агафон”. Из-за двери как раз
На крыльцо семенил мужичок, седовлас.
Небольшое брюшко, лысоватое темя -
По другому земное считается время.
С колокольни послышался праздничный звон.
Не узнал благодетельницы Агафон,
Драгоценности чьи обратились в усадьбу...
А народ между тем собирался на свадьбу.
Все шумнее, шумнее веселье - одна
Оставалась Жемчужинка горем полна.
Возмущаются гости: - держаться подобно
При счастливом событии разве удобно...
“Ты откуда и кто? вопросили ее. -
Не нарядно зеленое платье твое”.
Незнакомки ответ услыхать не случилось,
Говорить по-земному она разучилась.
 Агафон побледнел: - через памяти тьму
Засветилось наверное что-то ему.
У Жемчужинки жалкой глаза заслезились,
По щекам мутноватые капли катились.
Агафон пригляделся - и бледность ушла:
Ни одна перламутром слеза не была.
“Не лежит ли какой документ в узелочке? -
Возглашает судья в белоснежной сорочке. -
Тяжелехонек... Что это? Мама моя! -
Зашатался, тесемку распутав, судья, -
На добро бессловесной босячки возможно
С потрохами округу купить непреложно.
Посадите скорее девчонку в острог,
Положите к судебной казне узелок”.

Сыровато и холодно. Серые стены.
Паучок от царевны несется, смятенный.
Сквозь окошки решетчаты под потолком
Пробиваются слабые блики с трудом,
И слышны залихватские присвисты, пенье.
Превратило Жемчужинку в дымку мученье.
Поутру посреди плесневелой пыли
Никого на острожном полу не нашли.
Порешили, злой дух или призрак являлся,
Кое-кто, как обычно, во всём сомневался.
Не забыл о босячке судья  -  узелок
Из казны перенес он к себе в сундучок.