уездное

Действие первое. Сцена первая.

Поместье осенью 1895 года. Общий вид на Уездное представлен несколькими домами. Внутри дома Долгополова в гостиной стоят большие часы, мерно бьющие каждый час. За круглым столом сидит помещик и читает принесенную газету.

Действующие лица.

Долгополов - пожилой помещик, живущий в поместье
Меров - мелкий чиновник, заехавший погостить к брату
Рита - девушка, помогающая в хозяйстве
Леонелла Дмитриевна - жена Долгополова сорока лет отроду
мальчишка приносящий газеты - парень лет 16
Мечтатель - молодой человек, проводящий время у окна
Соседи поместья, Ширины - молодая влюбленная пара, живущая поблизости
Трибутин-Смардеров - студент, изучающий правильность простого явления

Долгополов: Ах, много ли ужасных новостей в моем уединении сегодня, которые способны вечер мой испортить, будто нет и без того от лет моих мне неудобств? Как звать тебя
(переключая внимание на мальчишку), едва я прежнего и помню. Эта Старость.
Мальчишка-газетчик (улыбаясь): Иваном, барин нарекли. Уж лет пятнадцать как. Забыть могли вы, что однажды забежал на двор, приветствуя когда я молодых гостей, которые недавно поселились с вами.
Долгополов: А что живешь один ты? Где же?
Мальчишка-газетчик: невдалеке, от вас. Поблизости отсюда, около оврага, там мы живем.
Долгополов: ну, хорошо, ступай.
(мальчишка кивает и убегает)
Долгополов: куда же Меров подевался? Он обещался навестить на днях. А дни бегут неумолимо. (часы бьют один раз). Вот-вот, - ты снова подтверждаешь грустное движенье. И где же Меров, который должен принести мне важную депешу? (Смотрит на фотографию): здесь выглядит красавцем, лет пять тому назад. Без жен мы выезжали,- вспоминаю я, постреливать по птицам. С трофеями вернулись - их после всех зажарили.
(Входит Меров)
Меров: я помню этот вечер хорошо. Приветствую, тебя! салют.
Долгополов: Отлично, я правда очень рад приезду твоему, брат мой, прошу тебя к столу!
Меров: Отлично, очень было. Держи! Для вас презент привез из города.
Долгополов: чуть позже, друг пусть для сюрприза полежит.
Меров: здоровье как? ты выглядишь понуро! Иль воздух здешний не прекрасен столь же как лет десять прежде? в свежем лесу? как Леонелла?
Долгополов: да-да. Максимку мы любили натравливать на зайца! (кличет собаку. Максимка породы русский спаниель подбегает к барину и преданно смотрит на него)
Долгополов: И что же это?
Меров: разворачивай, гляди!
По делам до города решила показаться!  Здорова. Мы выезжали три недели кряду по случаю торжеств. Что слышно в городе сегодня, по ком шипит дурная сводня? Я слыхал пронесся слух о левых настроеньях. Идеи возгорают из подполья к массам идут, затем они ведут к перевороту. Признаться мы к такому обороту не готовы. И так от декабря свобода нам по праву отдана.
Меров: согласен, подорвать основы это полный сплин. Однакож, не учитывать совсем нельзя. На ведомстве моем покамест не сказалось. Теперь осталось? Любая вариация, в которой нет способности наследовать от власти уж с натиском спешит еще не оперившись наверстать! Вот что скверно. Одно лишь верно, когда другое скверно. Представь-ка вот: к мятежным настроеньям народ готов, поддержку наблюдая, взвод солдат колеблется, и вся разгоряченная ватага помчиться в улицы Нет, брат. Пока мы контроллируем на месте у себя, - бунт не пролезет, это хорошо. Я так примерно, огрубя.
Долгополов: ну ладно, сменим тему. Не верю я в идеи таковые при приемственном подходе к форме. А содержание годами не меняется по сути. Присядь!
- Г-ей! Рита, чаю сделай нам! Да принеси настойки.
(появляется Рита)
Рита: Чабрец изволите или фруктового откушать?
Долгополов: какой ты хочешь? Оба подавай. Закуску и солений не позабудь еще.
Рита: всенепременно.
(уходит)
Меров: мила!
Долгополов: третий год из двадцати шести. Работу по хозяйству выполняет.
Меров: на чем остановились? На умонастроеньях. И...
Долгополов (ненавязчиво): оставим это, расскажи про службу.
Меров: служу. Коллежским регистратором. Жду повышения. Однако для подобного решенья возникнуть случай должен подходящий. Дни как один проходят за неделю. Бывало ездим по делам, но реже.
Долгополов: хотя бы польза для разгона мысли. А здесь недавно пара появилась, и обновление наблюдал я той весной.
(входит Рита)
Рита: как просили (кивает и уходит)
Долгополов: возьми-ка, Меров, ты прекрасных перепелок, после настойки возьми солений, мясом закуси, что давеча у лавочника брали.
Меров (наливая настойку): благодарю (выпивает и заедает).
Долгополов: вот и славно. Мне надобно наведаться к почтовым. Схожу на двор и посмотрю я лошадь. Сиди или со мной пойдем, когда все завершим.

Сцена вторая
(комната пустеет, входит Леонелла Дмитриевна за ней следует слуга, который забирает одежду и удаляется)
Леонелла Дмитриевна: интересно, что там за вестью о кончине немыслимо дурного существа, которое мы рассмотреть не можем сразу, - обман и ложь таят в себе манеру?
Скомпрометировать они легко способны веру. Ужалить и безмолвно поразить... (вздыхает) Мы юности не в силах позабыть. Мило. Куда запропастился муж? Наверняка приехал Меров, коли нету лошадей.
- Рита!
(вбегает Рита): чего изволите?
Леонелла Дмитриевна: давно уехал барин и один?
Рита: Наверное после пятнадцати уехал, не один. Они уехали с г. Меровым.
Леонелла Дмитриевна: а скоро будут, не сказал?
Рита: не доложили-сь.
Леонелла Дмитриевна: иди да чаю принеси мне с чабрецом.
Рита: да.
Леонелла Дмитриевна: они уехали... Ах, как много идиотов и дураков все же живет на белом свете. Еще раз убедилась в этом я, когда одна свинья меня задела и не извинившись, проследовала своим маршрутом. Мерзки в безжалостности к людям, мы соблазнительны своим порокам - и не уйти от этого соблазна. Славя бога, мы забываем это.
Наш дом пообветшал уже порядком. Увидела, когда сегодня поднималась на веранду. Надо сказать чтоб мастер все поправил.
(зовет мастера, который получает указание и исчезает)
Ну вот, так точно лучше будет. Не все же - по почтовым ездить!
(внезапно возникает Мечтатель)
Леонелла Дмитриевна: чего хотел?
Мечтатель: войти позволите?
Леонелла Дмитриевна: проходи. Обычно ты проводишь время праздно у окна.
Мечтатель: сегодня я от Шириных, там наблюдаю.
Леонелла Дмитриевна: Я слышала о том И как у них дела?
Мечтатель: примерно так как и у вас, но только нет часов столь мерно бьющих. Где нет людей там издали снующих, едва ли видны мы.
Леонелла Дмитриевна (без сожаления в голосе): увы.
Мечтатель: а нам-то что теперь?
Леонелла Дмитриевна: записывай получше, если нужно, раз появился. Мне нужен отдых после дороги.
Мечтатель: Да, дайте мне перо, бумагу. Чтобы в уме запоминать не приходилось.
Леонелла Дмитриевна: отныне не водилось. Держи.
Мечтатель (что-то пишет): благодарю.
Леонелла Дмитриевна (не замечая): Ну ладно, я слышала о сводках, закончилась Китайская война? Или о князьях Андорры мне скажи?
Мечтатель(не моргнув): разгромом батальонов, японцы сдали фланги. А про Андорру не слыхал, кроме того, что Греви был смещен.
Леонелла Дмитриевна (шутя): я за республиканцев буду.
Мечтатель: тогда и я не против.
Леонелла Дмитриевна: где много жизней, много лянов
Мечтатель: Все эти группировки! черная змея, синяя лошадь
Леонелла Дмитриевна: И значит где-то на краю свисает в пропасть площадь.
Мечтатель (смеясь): начинали не отсюда!
Леонелла Дмитриевна: поди ты прочь, Иуда!
Мечтатель: все, ухожу.
Леонелла Дмитриевна (пространно глядя в темноту): я убежусь в подобном на рассвете. Забыла расспросить его... оставим на потом.   

Сцена третья (Почтовый тракт. Происходит смена ездовых. Работник перебирает корреспонденцию. Долгополов вертит в руках письмо, Меров рассматривает флигель)
Меров: как ты считаешь, в этой груде писем не устает искать он то нужное, что ты уже читаешь?
Долгополов: это допустимо
Меров: сливается всё воедино в свете, портьеры и людей портреты средь них в событьях прошлых лет, включая мнимое и были
Долгополов: процессы в управленьи, ему лет двести наперед в фундаменте стоять. Когда бы наше мирозданье смогло отблагодарить различные бумажные изданья, хранящие сегодня материал - их поднесли на блюде как дракона
Меров: яволь, мсье, как говориться, что нам неплохо было бы молиться о том, пока все это шапито по своей двойственной неведомой природе ознакомляет нас с тем, что там еще когда-то было в моде.
Долгополов: Отлично, это радует меня, гляди в письмо. Депешу обещали.... целый совет
Меров: вполне бы был роскошным тот обед
Долгополов: мы вспоминаем даже папство и проповедь с оттенком мессианства. Взгляд молодого скорпиона, смотрящий к нам приветливо с картин.
Меров: уже забылось, и доверие, оказанное тем, кто очевидно будет выше, - что-то такое и подобная напасть произносилась и записывалась прежде, а после вовсе сожжена была.
Долгополов: неосязаемость присутствует и после...   
Меров: я предлагаю завершать, да будет свет, который флигель освещает.
Долгополов: ты погляди, вот он просматривает, кажется, седьмое. (Работник, не замечая занят делом и скрывается, в становится заметно светлее). Ладно, пора, заставить размяться наши конечности перед поездкой в этой бричке.
Меров: кроме всего: обет и связанность молчаньем, когда б додумывать все то, что у них было, смогли бы в спицах увидать чернила, подразумев приемы королей, где папства род на карте чуть правее.
Долгополов: Поехали в имение! Стемнело. - Извозчик, трогай, поскорее!
                (отъезжают)
Приятная прохлада октября. Бывало мы до Пограничного любили прогуляться в это время. Где классик ставил ногу в стремя. С Вильдановым, который Алексей. Был он бурмистром, управлял домами со многими внутри них головами. Наверное, приставился уже. Он вызывал почетный трепет, крестьян не обижал, и уважение весьма им с гордостью внушал. Что слышал ты о нем? Прошло прилично лет как мы живем безвылазно в именье. Очень не глуп, как некоторый салдофон. И если б чин имел, то верно стал бы Капитаном. А при дворе, родись еще пораньше, он кофешенка ждал бы за столом... Жена его, Беата Гвардиани водила дружбу с Ребеккой Шееверской, приехавшей с оказией немецкой еще по молодости самых юных лет. А та была от пятого колена и красотой умела покорять. Мажестик облегал прекрасно тело, салон портного то и дело получал заказ, купцы с лоснящимся видом, увидев издали, снимали шляпы. Ей было тридцать, Гвардиани шел тридцатый, тень Александра смотрела на обеих  строго, на светских выходах и на балах. И Витте проводил реформы, подписав бумагу в обмен на управленские таланты, планируя извлечь маржу. Движенье Кроненберга не дало успеха, когда по все новым векселям подрос процент. Здесь, брат уж не годилось прибегнуть просто к спросу, конечно много крали. Бюджет значительно сумел просесть в долги. И золото имело низкий курс в рубле. Беата (возвращаясь снова к ней) была по положению графиней, стройна, умна такой несложностью ума, что и в простом себя не обнаружит, а привлекательность умела раскрываться и оставляла смутную догадку на лицах изумленных кавалеров симпатии их после передать могла лишь родинка предплечья. То был кураж, как загоняют в лузу на бильярде шар, который был меж ними вроде флера. Однажды там даже случился спор, - да а куда без дамы? - она услышала украдкой разговор: все сплетни, как бывает часом по зале будто отсветы слепящих огоньков сомкнулись в сердце словно льстец-амура, о, mon amour, в тот час, когда пробило два, карету к туфельке ее уж примеряли. Он был хорош, имел двенадцать слуг, держал доходный на проспекте Грека, и выдавал свою мечту за страсть. Имел достаток, не встревал во власть пока тузы молчали, умел дружить и не дружить совсем, если не нужно было, щеголял фигурой. В доме его она нашла перила, и сам он ей опору обещал. Так вот портрет таков: Кечминский Петр, в увольненьи сотник, мужчина средних лет при бакенбардах и при трубке с мундштуком, бледно-кофейный цвет приятных глаз, аккуратность черт (иль то казалось только?), уложенные волосы пробором, в петлице крест, цепочка с ремешком, на пол-главы он был виднее, шутил в гостях, цепляя за ливрею. Был показным как мот, но меру помнил, и вертопрах по мысли влюбляя походя за гордый взор решил сочесть однажды, дуэлью обозначил место, задев в плечо, чужую честь и секунданта клял! Она ждала, так пролетала половина, за первыми шестью, когда уж шаль спадала с плеч на спину, он появился вновь и насовсем. Дела остановив свои на время. Беата, хорошея на глазах являлась к ужину, (одна или с Яниной c ней проводила вечера), и какаду, закрытый в клетке всем слово по-французски возвещал, приподымая чуть одно крыло цветное. Любил бы он здесь все чужое, но дверцу в полночь лишь приоткрывали.          
<...>