Иду сквозь снег

Я давно слежу за творчеством Татьяны Максименко. Её стихи лиричны, проникновенны, очень женственны.

 И в смене вёсен, зим и лет,
 В разливе бытия,
 Где есть любовь — там ночи нет:
 Там свет, душа моя!
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 Позови меня, позови
 С птицами улететь на юг!
 Хорошо летать на ветру,
 Хорошо под парусом плыть
 И шептать: «Я не умру,
 Я умею петь и любить».

 Татьяна Максименко родилась и выросла на Кубани, в семье с крепкими казачьими корнями. Оттого-то, наверное, — от горячих степных ветров, — голос её песен так раздолен и смел.   

 Слева конь и справа — конь,
 Рядом — три коня!
 Я за ними — хоть в огонь,
 Не боюсь огня!

 «Украшает ли мужество женщину? — рассуждает она, — ... икона Богоматери «Семистрельная» — одна из почитаемых на Руси... А мужество Наташи Ростовой, помогающей раненым, дочерей царя Николая Второго — сестёр милосердия!..
 Немало детей воспитывается в неполных семьях, и тогда женщина становится заЩИТницей семьи, иногда не имея представления, что такое щит».
 Как тут не вспомнить поэта, прошедшего войну, — Людмилу Татьяничеву:

 Баю-баю, зорька моя, дочка.
 Мать, она же мать, — и одиночка!
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 Это кто-то выдумал жестоко:
 Разве мать с ребёнком одинока?

 В наше нелёгкое время, обращаясь к девочкам — будущим мамам, Татьяна Максименко раздаёт им все сокровища своей щедрой души:

 Девочки-щебетуньи! Вам
 Каждой по облаку я дарю,
 Каждой — по острову, к островам
 Розовую приближаю зарю.

 Однако, наблюдая новогоднее веселье в детском саду («У Снегурки взмокла чёлка…»), поэтесса задумывается:

 Мы детьми недолго будем,
 Уходя в стихию торга.
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 Зеленей же, роща детства,
 Не сруби её, держава!

 Татьяна Максименко тревожится за будущее этих детей, судьбы которых, как и её судьба, неразрывно связаны с нашей многострадальной Родиной. В её стихах о России слышится и блоковская, и ахматовская тревожная интонация, но эти строки — искренни: они от души, выстраданные.

 Родина! Дерзкая, хрупкая, вечная:
 Птицей по древнему небу летишь…
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 Как всё давно это было, как преданно
 Ты устремлялась в широкий простор!
 Очи закрыла: растерзана, предана…
 Бог над тобою ладони простёр.

 Снова степною пыля кобылицею,
 Тучу пронзая стрелою стальной,
 Вспыхнула нежной зарёй над столицею,
 В синей купели своей ледяной.

 Или о нашей памяти:

 Всё прошло. Забываются дали:
 Вена, Прага, Варшава, Берлин…
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 В снегах молчит моя держава,
 Слова рождаются с трудом.
 — Зачем была Победа, Слава,
 И песня про родимый дом?

 Но надежда не оставляет поэта:

 Мы раздроблены — станем едины,
 Сотни душ — мы сольёмся в одну…
 Бог пришлёт смерть поправшего сына
 Возродить из позорищ страну!

 И потому-то — каждое Божье дыхание так понятно любящей, чуткой женской душе.

 Говори, дерево, говори
 До поздней зари
 Про любовь и боль,
 Про свет и тьму:
 Я всё пойму!

 В стихах поэтессы разговаривают деревья и травы, «гладиолус настроен на волну расставанья», а «река искрит за кручею, как девица-краса».
 Татьяна Максименко закончила очное отделение Литинститута им. А.М. Горького, занималась в семинаре у любимого моего поэта Николая Старшинова. Она — автор шести книг стихов. И вот передо мной — новая её книга, написанная в несколько иной манере. Это — книга сонетов.

 *     *     *
 Сонет — древняя поэтическая форма: он зародился в Италии в ХIII веке. Сонет состоит из 14-ти строк — два четверостишия и два трёхстишия. Вывод заключён в последних двух строках, но может охватывать и последние шесть строк.
 Сонеты Татьяны Максименко очень разные по содержанию. В одном из них она запечатлела дорогое мгновение материнства. Сын ещё мал, и навстречу его первым шагам тянется всё живое — деревья, травы, а ласковое солнышко улыбается с неба.

 Шажок — и с поворотом головы
 Моё дитя потрогать землю хочет.
 Оно лепечет что-то и пророчит,
 На одуванчик дует, из травы
 Показывает радостные очи,
 И впечатленья все его новы.
 А на заборе крылья выгнул кочет…

 Мир отразился в радужных зрачках…
 И бабочки ещё дрожат в сачках,
 И ветер одуванчики колышет…
 И я стою на тонких каблучках,
 Сын голос укоризненный мой слышит,
 И солнышком узор на небе вышит.

 Но иногда в небольшой по объёму поэтической форме сонета как бы раскрывается вся жизнь поэтессы, её судьба. В немногих словах Татьяна Максименко передаёт, как недолговечно, хрупко призрачное женское счастье. Вроде бы оно нашло её дом… Но вместо весны приходит осень, и разом погрустневшая природа будто сочувствует женщине: моросит печальный дождь, угасает день, а счастье, как нерадостное солнце октября, тонет в тяжёлых тучах. 

 Ты найденную во поле подкову
 Под потолком, над дверью прикрепил.
 Души святой водою окропил
 Наш дом… Легко и бестолково
 В нём жизнь неповторимая текла,
 И с теплотой произносилось слово
 «Люблю», не иссякал запас тепла,
 Жевала сено влажное корова,
 Снеговика под окнами лепил
 Наш сын…

 Потом весна опять пришла,
 С крылом касатки лето промелькнуло…
 И снова дождь осенний моросил,
 День угасал…

 У счастья мало сил:
 Оно, как солнце, в тучках утонуло.

 Автор живёт в современном мире, и её сонеты — не тяжёлая, застывшая форма, — этакая каменная глыба, — а живая речь. Она так же естественна, как бегущий весенний ручей, как шорох листвы, движение солнечного луча. Современные слова и выражения органично вписываются в ткань сонета, ничуть её не портя.

 … В песочнице под старою сосной
 Нашёл приют щенок… Потом котёнок
 К нему присоединился, а потом
 Из всех квартир, в кредит приобретённых,
 На братьев меньших ополчился дом.
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 О, красота опаснее занозы:
 Её впуская в душу, ты грустишь.
 Срезая расцветающие розы,
 Расплёскиваешь розовую тишь.

 А за рекой снуют электровозы,
 Сдувает ветер пыль с железных крыш…

 В своих строках автор пытается осмыслить жизнь, вспоминает былое.

 Как будто жизнь моя не начиналась,
 А только продолжалась без конца.

 Дожди, снежинки моего лица
 Летели мимо, всё вокруг менялось,
 Но неизменной оставалась я:
 За мной луна без устали гонялась,
 А я плыла по морю бытия.

 И, конечно же, встаёт в воспоминаниях далёкий и светлый образ матери. Татьяна Максименко находит для этого простые, душевные слова, и сонет звучит, как песня:

 Родное приснится лицо:
 Склоняется к изголовью…
 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
 Читаю твоё письмецо:
 Зрачки под изогнутой бровью
 И в снежной пороше крыльцо
 Представлю отчётливо… Вдовью
 Тропинку по скользкой земле,
 Вчера занесённой листвою,
 Сегодня — в морозной золе,
 Вспорхнувшей синицей живою.

 Ты грудь прикрываешь платком
 И держишь кувшин с молоком…

 *     *     *
 Летят годы, вырастают дети. Но не стареет душа поэтессы: она стремится к грядущему.

 О, дай, судьба, мне насладиться снова
 Цветением любви! Созвучьем слова!
 Дай оседлать крылатого коня!


 Эта книга у Татьяны Максименко — седьмая по счёту. Число семь — издавна почитаемое на Руси: оно считается счастливым. Пожелаем же автору новых удивительных созвучий слов, и пусть удача сопутствует всему её литературному творчеству!