Дед

До сих пор перед глазами,
а прошло, судите сами,
мне... полвека –
терапии нет у времени,
живыми
так и видятся детали...

Не был Дед: ни тверже стали,
ни ретив, но и не робок,
по плечу, бывало, стопок
эдак... десять друг за дружкой
опрокинуть, если нужно
горячился, но лимиты
свято помнил и раскрытый
всей душой на мировую
первым шёл на... пиво дуя –
Ох, любитель!

Слабину
Дед имел, и не одну...

Банька топится у дома –
разбивает льдины ломом,
и...
бултых в морозный день,
а то с пару набекрень –
больно шалыми все мысли
стать могли, слегка присвистнув,
обещая жить примером,
снова свежим кавалером
лезет к бабке,
щиплет всяко, знайте Деда-забияку – 
после конского ведёрка
становился буйно-зорким,
Замечая все изъяны
домостроя, даже спьяну
не давал соседу спуску,
изливая гнев по-русски...
Только с внуками, лелея,
уживался, клеил змея,
ловко чижика из хлама
мастерил, в лапту упрямо,
не сдаваясь, бился...
мягко
называя нас – козявки.

Воевал и тяжко ранен,
иногда бывал и странен:
всё мерещилась атака,
поминал вражину всяко
крепким нашенским словечком,
был и скромностью отмечен –
осторожно звал сестрицу,
жажда мучила, напиться.
 
Всякий раз его будили:
Выпей, Дед!
Смеялся...
Или
– Жару, дай, - просил, -
правее,
две, четыре батареи!
И зачем ему, тепло же?
Понимали мы, но... позже.

На стене смешные снимки:
с нашим – клоуны в обнимку.
Краснощёкий – из сержантов
полковой разведки, с бантом
и в полоску – этот мины
обезвреживал
И с ними всю войну,
плескались в Эльбе,
а носы – спелее мельбы!
 
А потом вмешалась школа,
поначалу расколола
мир в семье –
уроки, двойки.
Он за нас горой, по-свойски,
Приструнил и мать,
и... прочих
– Ты отец им или отчим?!

Убедив, махнёт рукой,
и царил опять покой.

Ах ты, милый старичелло,
как же мог легко, умело
превратить любую дрязгу,
не давая в ней погрязнуть,
в аппетитные беседы:
Восторгаясь Грибоедом
или кто с хоккейной тройки
нос утёр Канаде.
Бойкий Дед на фото,
так и в жизни,
помани его и брызнет
из лукавых глаз, а как же!
Не слеза...

Да вот однажды
изменилось что-то, тихо
стало в доме, видно, лихо
завернуло, Деду плохо –
не канючил, не заохал,
не заныл, не стал капризным –
подозвал:
– Не бойтесь жизни,
Вы же взрослые, мужчины,
и сильны, пока едины.

Запускаю в небо змея,
Дед увидит, он сумеет
оценить, гляди, кивает!
С нами он не только в Мае.