Иллюзии Белого Ангела. Глава 15

Глава 15
Взгляд пятнадцатый: Михаил Пронин

Михаил Пронин – известный белорусский ресторатор, эстет и романтик в душе. В экспедиции нашей группы он собиралася поехать еще при жизни Михаила, но всё как-то не получалось. Теперь же, не смотря на важные дела, на множество проблем, которые требовалось решить незамедлительно, Михаил сорвался в поездку, посчитав, что его участие в «Вахте памяти» будет самым правильным поступком, в отношении человека, которого он не очень близко знал, но безмерно уважал.

Транзитный «вокзал» напоминал большой муравейник. И в нем, словно в муравейнике, существовал сложная и жесткая иерархия. Рабочие муравьи – продавцы многочисленных киосков-столовых – относительно споро сновали между своими холодильниками-жаровнями и прилавками, у которых толпились «куколки» - туристы. Куколок требовалось быстро накормить, сунув в распахнутые ладони каждого из них либо пиво, либо йогурт, либо сверток с бутербродом, либо шпажку с шашлыком. Куколки, как и положено новорожденным несмышлёнышам, сообразительностью не отличались. Они таращили заспанные глаза на диковинные блюда, выставленные на витринах, долго чесали выпуклые белые лбы, присматривались, принюхивались и…. тыкали пальцем в отдельный шкаф с теми же йогуртами, пивом и чипсами. И лишь некоторые из них, которых трудяги-муравьи без труда определяли словом «руссо», выбивались из общей картины. Именно для них, любопытных, слегка нахальных и очень громогласных, жарилось и пеклось все муравейниковское великолепие. Правда, оценить по достоинству они его всё равно не могли. Чаще, развернув лист банана с рисово-креветочным пудингом, сваренным в солоноватом соусе «чан-ши», или отведав копченого угря, фаршированного утиной печенью, «руссо» морщили носы, кривили рты и обильно заливали кушанье кетчупом, стоявшим почти на всех столах. Это варварство муравьи никак не могли понять и лишь досадливо щурили и без того узкие глаза. Правда, «руссо», в отличие от тех же немцев или французов, никогда еду не выбрасывали. Даже если она им категорически не нравилась, куколки этого вида начинали размахивать пакетами над головой, вопя на всю столовую: «Зин! Вась! Иди сюда! Чё я тебе попробовать дам! Гадость ужасная!». И Зины и Васи отыскивались, брезгливо откусывали кусочек, хихикали и начинали зазывать очередных своих Тань и Петь. Благодаря усилиям коллектива всего автобуса, деликатесы все-таки доедались, а яркие бумажные упаковки, испачканные кетчупом, оставались лежать на столах: «руссо» почти никогда не пользовались урнами.
- Давид, хочешь шашлык?
- Спасибо! Меня Миша Родин уже бутером угостил.
- И как?
- С кетчупом нормально…
- Мишунь, а ты сам что? Решил кефирчиком перебиться?
- Да как-то не пошло мне среди ночи всё это жирное великолепие…
- Бедные наши короедики… Они-то что здесь будут есть? Одно мясо вокруг и рыба.
- Рисок, наверное, как всегда….
- А сколько времени?
- Без десяти одиннадцать. Гид сказал, что еще два часа и мы на месте.
- Зря останавливались. Теперь и уснуть не получится, и чем заняться – не ясно….

**

Птица гулко цокала клювом по крыше автобуса, методично заглатывая куски свежайшей булки, которую нашла прямо возле заднего колеса. Её совсем не смущал дождь, залетавший под навес с порывами теплого ветра. Птица была сосредоточена на своих грустных мыслях. Только вчера вечером она до хрипоты спорила со Светлым, отстаивая свои убеждения, и никак не могла понять и принять сердцем, почему ее любимый господин так снисходителен к своим гостям. Неужели он не замечает их слабостей?
«Для начала запомни одно, - спокойно внушал ей Светлый, присев на розоватое облако заката, пришпиленное к отелю в Камбодже, - всё, что люди говорят – всё неправда! Страшно звучит, не так ли? Всё что говорят люди, в том числе и мои друзья, наши с тобой гости, - это или лучше того, что они на самом деле думают, или хуже. Никогда не слушай людей! Смотри на их подсознательные программы! Если человек говорит, что он хочет миллион долларов, то это правда или ложь? Ложь! Он подсознательно хочет иметь миллион, ничего для этого не делая. Но вторую часть своего желания никто не договаривает. Или наоборот… Если Андрей, например, говорит, что сейчас приедет и поможет кому-то с чем-то разобраться, то это значит, что он тоже лукавит. Он приедет и ВСЁ сделает за другого человека. Он так устроен! Я был так устроен. В нас с ним заложены программы помогать другим безусловно! А многие, наоборот, увы, обещают больше, чем делают»…
Птица вздрогнула, вспомнив, как предательски задрожал голос Светлого на следующей фразе:
« В день моих похорон… Ну ты же знаешь, что у людей есть такой ритуал – хоронить тело…. Так вот, в день моих похорон только ленивый не пообещал моим близким, моим самым любимым и беззащитным родным свою помощь. «Я, дескать, всегда вам помогу. Я не оставлю! Звони в любой момент, дорогая!». И никто не врал! Таково было их желание. На тот момент. Но прошли месяцы, и я вижу, как Моя Женщина сидит у телефона, в тщетной попытке найти поддержку. У всех находятся дела, проблемы, сложности, и все убеждают себя в том, что сейчас никак, но вот в следующий раз – обязательно!».
В Птичьем мире всё было не так. В нём черное было черным, а белое белым. В нём не было никаких подсознательных программ и лукавства. И когда Птицы плакали, они плакали не только глазами, но и сердцем. Если Индюк, например, повреждал лапу, другие индюки набрасывались и заклёвывали его насмерть. Если то же самое случалось с Павлином – стая оберегала и спасала его. Но НИКОГДА не происходило так, чтобы Птицы говорили как Павлин, а действовали как Индюк….


**

Еще полтора часа и мы на месте!
Как ни странно, но теперь спать совсем не хотелось, не смотря на то, что стрелки часов сначала угрожающе сошлись на цифре «12», а потом начали стремительный отсчет новых суток.
Загадочный Фантьет казался каким-то заброшенным уголком маленького, но бескрайнего Вьетнама, изучать и постигать который, казалось, можно десятилетиями.
Дорога выглядела так, словно автобус не покидал пригород Сайгона. Вдоль всей трассы так же были наставлены спичечные коробки домиков, тесно прижатых друг к другу. Первые этажи всех без исключения зданий занимали всевозможные лавки и лавочки, предлагающие на продажу всё, что угодно: от шин и деталей мопедов до кухонной утвари и собранных на придорожных огородах фруктов. Редкие незастроенные промежутки земли тоже не пустовали. Это были территории сельских кланов или отдельных семей, свободные от застройки лишь потому, что члены семьи (общины) пока еще не накопили достаточно средств на возведение очередной бетонной коробки. Но и они не пустовали. Именно здесь паслись жирные гуси, чьи копченые тушки, продающиеся буквально повсюду, уже примелькались нам за время путешествия, или выращивались «драконовые фрукты» - красно-белые, шишковатые плоды со слабым ароматом и очень неопределенным вкусом, напоминающим сильно разбавленную сахарную воду.
Если всё пойдет по плану, то на Фантьете нас ждут интересные, но вполне «туристические» приключения, не имеющие ничего общего с суровым словом «экспедиция». Правда, Людмила и Инна грозились провести некий психологический тренинг, включая вечернее чтение стихов Михаила и анализ его «Босоногих…», а Валера Тюренков, доктор, обещал научить всех способам оказания первой помощи в экстренной ситуации…
Но к такой перспективе «тюленьего» отдыха все, как ни странно, относились вполне благожелательно.
То ли многочисленные переезды нас утомили, то ли чехарда впечатлений оказалась слишком яркой, но о том, чтобы занять себя чем-то «эдаким» в салоне автобуса сейчас думали всего три человека: Миша Родин, Валерия и Петрович. Точнее, думали многие, но только эта тройка была намерена что-то предпринять.
- Андрей, так мы пойдем за Красную Линию? – словно угадав общий ход размышлений, озвучил вопрос Сергей Осипов.
- А надо?
- Ну, вы ж обещали….
- А знаешь, сколько обещанного ждут?
- Значит, обманули?
- Поживём – увидим!
Андрей прекрасно знал, что вопрос о «Красной Линии» ему обязательно зададут. И обязательно сейчас, когда четкого ответа нет и быть не может. Когда ни у кого в голове нет ни единого мыслеобраза, связанного со словом «Фантьет». Этот вопрос просто обязан был прозвучать, чтобы потом, завтра или послезавтра, когда будут обнаружены местные проводники, согласованы маршруты в «дикие» места на оставшиеся три дня и даже оговорены суммы вознаграждений, можно было сказать: «Ну… Мы не можем так быстро принять решение… Помнишь, мы же тебя в автобусе спрашивали?...»
Но в подобном раскладе не было правых и виноватых. Их просто не могло быть. И сам Андрей, и Сережа, и оба Миши, и все-все, направляющиеся в тряском автобусе в неизвестность, свято верили в свою правоту и искренность побуждений. Пожалуй, был только один человек, который, словно дирижер оркестра, смог бы собрать воедино все флейты и скрипки этих душевных порывов и прогреметь бравурной мелодией настоящего приключения. Но беда в том, что он, действительно … был.
Был, а теперь его не стало, и друзья, лишившись дирижера, играют каждый свою партию…
- Инн, а ты сказала нашим про Тайчи? – тихо поинтересовался Виталик, всматриваясь покрасневшими от постоянного недосыпания и рисовой водки глазами в лицо приятельницы.
- Что я могу рассказать, когда сама толком ничего не знаю…. Это ж твоя тема… Кстати, а почему ты пьешь эту дрянь, а не виски, которым всех угощает Костя Буренков?
- Потому что вы все НЕ ЧУВСТВУЕТЕ этой страны и не чувствуете Миши, а я – другое дело!
- Виталик, хорош оправдываться… Здесь каждый претендует на особенное чувствование Миши… За исключением нашей детворы, пожалуй. Они в этом отношении честнее и мудрее нас. Они не ожидают чуда, они его творят… Вон, видишь, дрыхнут без задних ног и улыбаются. Вполне вероятно, им снится твой Тайчи…

**
Услыхав последние слова, задремавшая было Птица встрепенулась… Ох, до чего же горячо! Как близко подобрались гости Светлого к той самой заветной цели, которую он назначил еще из Москвы… так неужели она ошибочно усомнилась в них? Неужели Светлый прав?
Дело втом, что лишь на юге Вьетнама, в самых отдаленных и заброшенных рыбацких деревеньках еще живет пара-тройка стариков, которые помнят о Тайчи, владеют им и могут поделиться сокровенными знаниями с другими.
В группе первых русских, бывавших на этой земле еще лет тридцать назад, были настоящие знатоки древней вьетнамской эзотерики. Они приехали сюда по совету знаменитого лингвиста, профессора Алёшина. Алешин рассказал им, что Тай Цзи (так правильно называется Тайчи) он впервые увидел, когда жил в резиденции вьетнамского президента Хо Ши Мина. Проснувшись рано утром, он увидел в окно, как президент со своей семьей танцевал на лужайке странный танец. За завтраком Алешин расспросил президента об этом танце и тот ему ответил, что это древний танец и что настоящих учителей этого танца во Вьетнаме почти не сохранилось. Когда был освобожден от американцев Южный Вьетнам (1975), Алешин разыскал в одной из глухих деревень Южного Вьетнама старого учителя Тай Цзи.
Алешин попросил его показать ему танец. Учитель ответил, что он уже лет двадцать не танцует его, потому что этот танец живет и танцуется у него внутри. По утрам учитель тренировался на висящем в проеме окна увесистом камне. Стоя посреди комнаты, он направлял на камень руку, и тот отклонялся в сторону. Так он держал его какое-то время, затем отпускал, и камень, освободившись, качался некоторое время как маятник. Учитель рассказал ему, что танец Тай Цзи дал ему возможность управлять многими видами энергии. Рассказывая об энергиях, он прошелся босиком по маленьким камушкам. Когда он заносил над галькой ногу, та с громким хлопком разлеталась в пыль. Рассказывая о клейкой энергии Тай Цзи, учитель низко приседал на широко раздвинутых ногах, затем подпрыгивал, приклеивался спиной к потолку и повисал так на несколько секунд.
Птица знала, что это совсем не сказки!!! Побывав в тот раз с русскими у старого учителя, она и сама многому научилась. Это чувство трудно объяснить словами. Где-то после четырех лет занятий Тай Цзи, она вдруг почувствовала, что внутри неё что-то неуловимо изменилось. Этот момент Птица запомнила особенно хорошо. Устав от долгого перелета, она ковыляла по дорожке вдоль кромки леса, и внезапно к ней пришло ощущение, что её тело стало другим, что в нем поселилась какая-то сила. С той поры она знала, что в трудные минуты жизни у неё есть последний бастион, последний рубеж защиты, когда будут исчерпаны все остальные силы, ей останется только встать и часами исполнять этот танец Великого Предела – Тай Цзы.

Если Светлый не ошибся в своих гостях, если они хотя бы на чуточку такие, какими он их себе воображал, то кто-то из них обязательно настоит на том, чтобы поехать искать Учителя. Но неужели этим избранным окажется вон тот странный человек, полюбивший местную водку?..
 Птица и сама была не прочь промочить горло. Но когда ты готовишься к великому Танцу – пить нельзя совсем!
Или избранной та девочка, с оленьими глазами? Лера, кажется… Может быть она уговорит однорукого Друга Светлого и они отправятся на поиски Учителя вместе? Эх, знать бы, что Светлый даст им последний шанс. Даст еще один знак….

**
Автобус резко сбавил ход и затормозил у ярко освещенного здания нашего отеля. «Бамбуковая деревня» - так назывался отель в переводе на русский.
Дождь к этому времени закончился и мы высыпали прямо в объятья теплой и душноватой фантьетской ночи. Спросонок трудно было разобрать, куда нас привезли. Но зона рецепшн выглядела солидно: уютные кожаные диваны, низкие стеклянные столики, белоснежные фарфоровые чайники и чашки для чая, сервированные на каждом столе. Откуда-то слева отчетливо доносился равномерный шорох, точнее, гулкий шепот, совершенно однозначно намекающий на близкое присутствие моря. Да и сам запах моря – запах свежей рыбы, тины и еще чего-то солено-острого резкими струями вливался во влажную мякоть тропического сада, наполняя наши ноздри и сердца ощущением близкого рая.
- Неужели Миша не захочет дать нам Знак? – весело поинтересовалась Марина Генцарь-Осипова у друзей, уютно рассаживаясь на мягких подушках дивана.
В этот момент, словно услыхав ее вопрос, наш автобус, из которого аккуратной горкой были вывалены наши сумки и чемоданы, отъехал в сторону, гуднув на прощание, а вся наша группа так и застыла с открытыми ртами…
«Туристическое агентство «У Миши»» - прочли мы большую вывеску на противоположной стороне маленькой улочки. – «Добро пожаловать!»
Вывеска была сделана на самом настоящем, безошибочном русском языке.
- А вот и ответ, - прокомментировала Люда Прокина, почувствовав, как слёзы предательски наворачиваются на глаза.  – если это не знак, то тогда я не знаю, что это такое…