Стиляга. Грань 25-я

   ГРАНЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Актриса возвращается опять.
В её лице следы недавней бури.
– А где Иван? – Уселся повторять,
Читать конспекты по литературе.
Просил простить … Но что с тобой, жена?
Опять поэтом ты возмущена?
Унизил Бога? Оскорбил Петра?
– Да, Иванова разыскать пора
И наказать за эту клевету!
– На Бога? – Нет, на нас!..  Сейчас прочту!
Подумает любой, прочтя такое,
Как это ты гуляешь без конвоя:

– "Ну, говорили там, отец – «персона».
Партиец. Но хулит простой народ.
Торгаш … И тянет не пуды, а тонны,
И этим затыкает нужный рот".

Вот «сочинитель»! –  сочинил донос!
... А что ты улыбаешься некстати?!
Не принимаешь этого всерьёз
Под  действием коньячной благодати?
Тебя же распинают!! И Христос
Не возражает!

– Полно, полно, мати!
Веселого поэта не карай:
Ты снова расплескалась через край!
Давай-ка выпьем, а потом, вдвоём,
Все каверзные строки перечтём 
В четыре ясных ока, в два перста
Указывая спорные места.

… Так что ты тут ужасного нашла?
Что я «торгаш»? Подумаешь, примета!
На «торгашей» – извечная хула
В любом народе, в каждой части света.
Христос  ведь  тоже прогонял  взашей
Из храмов и «менял», и «торгашей».
Когда ещё! Вот потому-то, мать,
Христос и не подумал «возражать»
«Свидетелю» ТанАтосу – тому,
Кто передал народную молву.
А с точки зренья НАШЕГО суда,
Свидетельство такое – ерунда!

– Но дальше-то, прочти-ка, Алексей,
Уже и не торгаш ты, а ворюга
И затыкаешь рты округе всей.
Все – жулики! И стоите друг друга!

– И что с того! Не пойманный – не вор!
Без фактов  это просто оговор,
А у поэта – даже прибаутка,
И никому не страшно и не жутко.

– Но люди-то – «советские»! – прочтут!
– И тут же всех подряд потащат в суд?!
Да полно, Ксеня, что за детский сад!
Ну, почитают, ну и поворчат!
Кому из нас от этого беда?
Рабы ворчат, но правы – господа!

– Ты прав, Алеша, но смотри вот здесь:
Тут нас обоих осуждают боги
За воспитанье сына и за «спесь» ….
– Но что же получается в итоге?

Иван-то для ТанАтоса не плох,
Хотя мы – как родители – и плохи
Сын, правда, дан почти как скоморох,
Но это соответствует эпохе,
И, значит, снова тонок Иванов:
Он будто бы не трогает основ,
По виду осуждает всех стиляг,
Но  Джонни для богов едва ль не благ.

     (На этом обрывается роман. В сущности, осталось лишь написать эпилог. Поэтому прошу читавших рассудить: что будет дальше? Сын уйдет из семьи? Останется и отречется от Фро? "Позволят" ли ему уйти  родители посредством Палаты у Зильбермана?
  Подскажите, други.. Будет свобода для вдохновения, допишу, обещаю..Автор)