Абхазское интермеццо

Он лежит ничком, вцепившись пальцами в дужку уже проржавевшего ведра, едва различимый в грязной траве, терпеливо оплетающей его тело. Житель  прайда, ютящегося в одной из ячеек в серой девятиэтажной стене, не вернувшийся с водопоя.

Дитя смеется, а, кажется, - плачет.
Ложка звякает о тарелку.
Море шумит, ничего не знача,
Время чешет усы о стрелку
старых часов. Это все - Сухуми,
Эра, кажется, Водолея.
Старый пекан, утонувший в шуме
Собственных листьев, людей добрее.

Город мешает обед с обедней.
Занят торговлей, войной, любовью...
Что касается двух последних,
То обходится малой кровью,
Ибо, большая - уже пролита,
Новой богам пока что не надо...
Кошка, подобьем метеорита,
Падает на дорожку сада.

Звезды мерцают, ветшают вещи,
Зреют плоды, верещат котята.
Скоро, натужась, Боян бо вещий
Вмажет аще кому хотяше,
Песней, о шизых -орле и деве,
Волке, метелящем чьи-то кости,
Белке, что примостясь на древе
Желуди мечет в кота со злости,
Цепи златой и том сукинсыне,
Что приковал себя к ней навечно,
И о поручике, что в пустыне
Пал, задохнувшийся пылью млечной.

Дождь. Побережье в ажурной пене,
И бугенвилии куст лиловый
Учит, что patria ubi bene,
Впрочем, она же - и где хреново.
Сядь на террасе, туда, где слива
Тянет к прибою плоды и ветки.
Скоро закат поперек залива
Стрелы запустит, как лучник меткий.

Вот и окончилась наша эра.
Камни, обточенные до блеска,
В нас же летят. Так какого ж хера
Тени ловить на сожженной фреске.
И на отчаянный вопль:Talassa!
Мать твою...!-слышать от ветхой тени...
Полночь.Волны золотое мясо
Тихо скулит у моих коленей.