Засада

Они пришли на гордых кораблях,

Незримые за пеленой тумана.

Суровый хёвдинг был немногословен,

Вожак, бегущий вдаль тропою крови,

Забывший злобу, потерявший страх,

Клыки истёрший в битвах непристанных.

Лишь указал могучею рукой

На серый тын над сонною протокой.

И, что волков голодных серых стая,

По ельникам метнулась, окружая

Кольцом широким град родимый мой

Его дружина. Упреждён сорокой,

Что стражем верным нам была всегда,

Высокий глядень занял на сосне я.

На луке огненосная стрела,

Чуть поодаль гранитная скала

Нависла над протокой. Без труда

Дружина рода спряталась за нею.

Огнива треск - и на конце стрелы

Горит сосуд с земною кровью чёрной.

Драккары в половине перестрела.

И вот уж с тетивы стрела слетела,

За нею лентой дым черней смолы.

Язык огня куницею проворной

Вдоль снятого ветрила пробежал.

Ещё стрела, до корабля второго,

След чёрный за собою прочертила.

И вот огня карающая сила

Взметнулась в небо. Я же наблюдал,

Как из ворот селения пустого

Под стрелы скрытых в ельнике славян

Выскакивают воины морские,

И Мары серп без промаха разит.

К вратам Вальхаллы ныне путь открыт

Любимцам хмурой светлоокой Ран,

Прошедшим сквозь бурлящую стихию,

Рискуя жизнью ради грабежа:

Сорвать с пленённых женщин украшенья,

Чтоб после подарить своей невесте!

Моя стрела - орудье лютой мести.

Пал хёвдинг, меч в ладони удержав.

И никому не будет возвращенья

Из северных непрошенных гостей!

А их тела мы похороним с честью

На буевище за рекой, где ныне

Лежат уж две заморские дружины,

Что упивались доблестью своей,

Но напились безжалостною местью

За убиенных братьев и отцов,

Сестёр и жён с изломанной судьбою,

За дым сожжённых градов и селений!

И пусть запомнят в сотом поколеньи:

Коль в землю лечь до срока не готов,

Так не ходи же на славян войною!