Гладиолусов не удалось купить...

                Баллада

             
                Флигелем в усадьбе разорённой
                наделил работников совхоз,
                и в  жилище  бывшей барской дворни
                дух квартиры коммунальной внёс.

                Дверь распахнута в утробу дома.
                В общей кухне примуса гудят,
                и несёт дыханием зловонным
                сала с керосином жирный чад.

                Во дворе бурьян стоит стеною.
                Кур засилье -  некуда ступить.
                Каждая - с отметкою цветною,
                чтоб соседу в суп не угодить.

                Дом ветшает. В портике ампирном
                от дождей колонны стали гнить,
                и пришлось тот памятник старинный
                новою железкой укрепить.

                Можно, если оченьпостараться,
                разглядеть фанерку на стене -
                надпись: "Под охраной государства",
                ныне незаметную вполне.

                Где же трудовое населенье?
                Чем  же занимается народ?
                Мужикам - в совхозе примененье,
                бабам же - детей и огород.

                Перед домом - пустошь, и участки
                в изгородях из кривых жердин.
                Там лелеют бабы свои грядки,
                как детей, не разгибая спин.

                От участков в стороне немножко -
                в прутяной оградке закуток.
                Нет в нём ни капусты, ни картошки -
                ничего, что кто-то съесть бы мог.

                Там растут  и лилии, и канны,
                гладиолусы переполняют сад,
                ирисов лиловое сверканье
                и тревожный флоксов аромат...

                А хозяйка - божий одуванчик -
                и сама похожа на цветок:
                седина - пушистый разлетайчик,
                и халатик - тонкий стебелёк.

                Веточками-ручками прилежно
                няньчит пышноцветных, как детей,
                и к бутонам прикасаясь нежно,
                словно просит расцвести скорей...

                Я спросил соседа: "Кто такая?"
                Говорит: "Здесь у господ жила.
                Тех сослали, эта ж - не родная:
                нанятой работницей была".

                "Чем живёт?" - "Да много ли ей надо!
                Комнатка, а мы подбросим дров.
                Пенсия, да приработок с сада -
                продаёт цветочки у метро".

                "Я скажу,- тут он понизил голос, -
                думаю, она не из простых.
                Вот была учительницей в школе,
                нынче прямо тает из-за книг".

                Кто она? Мне расспросить бы смело:
                может быть, последняя в роду...
                Почему я этого не сделал?
                До сих пор причину не найду...

                . . . . . . . . . . . . . . .

                Тридцать лет прошло. Путём знакомым
                вновь на это место я попал.
                Не узнал я новый облик дома.
                Где был садик - новый корпус встал.

                В памяти людской давно померкли
                судьбы обитавших здесь жильцов:
                я на старом кладбище у церкви
                видел много новеньких крестов...

                . . . . . . . . . . . . . . . .

                ...И дороже Прошлое мне стало:
                не чтоб скрыться в прошлом, как в норе,
                а как люди ценят аксакала:
                если старше - стало быть, мудрей.

                Прошлое уходит безвозвратно,
                но подчас Добро уходит с ним.
                Если где-то повернуть обратно,
                может быть, утери возместим?

                Люди! Бег прогресса придержите!
                Сбросьте газ - опасность на пути!
                В зеркальце на прошлое взгляните -
                всё ли было плохо позади?

                .........................

                У метро, у бабок и в палатке
                гладиолусов не удалось купить...
                ...Боже, отчего ж мне грезится так сладко
                прошлое, в котором мне не жить?

               
                Москва, Ясенево, фото 1974г.