Проводник

Сквозь полночь бабочки летят на мой огонь,
И лишь одна беспечно упорхнула.
И, может быть, не страх мне сводит скулы,
А взгляда зеркало, в котором отражен.
Что бабочка, что демон – всё одно;
Я сам боюсь дрожащих, робких бликов,
Ведь отогнать кошмар тысячеликий
Бумажному светилу не дано.
Но опустить фонарик страшный свой,
Проклятий сонмы как маяк зовущий,
Я не могу – бродить во тьме не лучше.
Ну что ж, вперёд, заблудшие. За мной!
Довольствуясь мерцаньем светлячков:
Позволен духам бледный призрак света,
Не больше. Вам – границы, вам – запреты,
И неизбежность. Больше ничего.
Тропой извилистой, под чёрною луной,
Пойдём сквозь дым, сквозь маков белых грёзы.
Где там рассвет? Но вряд ли доведётся
Мне, чужаку, для вас зажечь костёр живой.

Что наверху, то и внизу:
Сам и актёр, и маска,
Куклой бредёт, куда ноги несут,
Душ проводник уставший.
Как на земле, так в небесах:
Ты – силуэт за ширмой,
Ломаны жесты, и веера взмах –
Трепет прозрачных крыльев.

Порхает кисть, и тушь чернее тишины,
Изнанка слов – рассыпался пергамент.
Есть мотыльки – горят, и не сгорают,
И есть реальность, пред которой меркнут сны.
А, может, грёзы нам не лгут ничуть?
Лишь кругом голова идёт, хмельная.
Ослепнуть бы, и жить, чудес не зная…
Чем за желанье это заплачу?
Постой, стрела, куда тебя несёт?
За пеленой дождя дорога скрылась,
Бесцветным хором тени окружили:
Под лисьей маской - лисье же лицо.
Поверить ведьме – влипнуть мухой в мёд,
Но я не прочь попасться в паутину.
Предназначенье – нитка на мизинце -
Опутало, и плотный кокон вьёт.
Дитя баюкает гортензия как мать,
В кувшине - нежеланное прозренье:
Роса-нектар, дар Мирового Древа
Горчит, как вкус былых и будущих утрат.