Две руки протерев о подол неприглядного платья...

Две руки протерев о подол неприглядного платья ,
Бросив старый хребет на видавшие виды скамью,
Вдруг запела старуха, да так, что от всхолмья до всхолмья,
Все соседи увидели сердцем заката зарю.
Разливалась печаль неуемная грустною песней,
О тяжелой работе согнувшей красивую стать,
Об ушедшей любви, что не стала судьбою,и детях
Тех, которых в мечтах ее старость могли б согревать.
Мужика нет давно, где- то пал на Днепре в сорок третьем,
Не любила его, вышла замуж назло и зазря.
Не выносит душа некрасивого ложного чувства,
Умерщвляя неискренность... Пусть будет пухом земля.
А потом страшный  голод, разруха с тоской одинокой.
Это точно подмечено,  баба без мужа - змея.
Жизнь прошла, как и не было. Старость с глазами пророка.
И все так же, как в юности в небо глядят тополя.
Ничего не попишешь - судьба все сама написала.
Не нужны коррективы, тем более задним числом.
Встать бы завтра пораньше, чтоб вовремя прибыть к вокзалу,
Не забыв прикрыть ставни на окнах, и вход в старый дом.
А потом электричкой в огромный удушливый город,
В день базарный всегда будет легче картошку продать.
Ей бы греть свои кости на старой протопленной печке.
Сил работать уж нет, только стыдно на это роптать.
Вот уж солнце  вечернее обдало холодом землю.
Эта доля людская любовь и потери венчать.
Все казалось уж сделано, ждет не дождется икона,
Чтоб молитву услышать и скупо по вере воздать.