Моему поколению

мы жили в стране где вербальной защитой грозя
еще было можно и выжить и выстоять впрочем
мы выжили там где живым оставаться нельзя
пылая как пламя в зарницах стыда и пощечин

мы детских кроваток защитные ставили рвы
и дети казались нам доблестным ангельским войском
но сон золотой был тревожен и краток увы
они вырастали и вторили дедовским свойствам

тогда бронепоездом нас врачевал анекдот
в пластмассовом тренье надежда цвела нерушимо
под пепел презренья в краю небывалых широт
где рот затыкали но не проглотили аршина

взвивался костер обусловленный жженьем нутра
как вечный огонь затоваренной вдрызг бочкотары
и градус приняв недовыжившие мастера
в строю ожидали от строя тычка и удара

нам так белорусский вокзал растревожил сердца
до самого до основанья родного беспутства
что страстно желали мы третьему риму конца
но смерть его встретили как пустоту безрассудства 

укусу змеи и отраве из любящих рук
подобно взращенное в погребе истины слово
ни судеб разломов ни сгорбленной муки разлук
ты не различишь на словесном дисплее суровом

одно лишь миганье прозрачнейших беглых секунд
сомненья пролитые на душу влагой дремучей
и снега драпри что свободными складками грунт
укроет на самый несчастный и радостный случай

так жили мы в сказке неявной застольной игрой
в стихах зарывая наросты из кровной потери
виновны едва ли и разве что только порой
припомнив детали я верю словам и не верю