Полёт во сне

Стрелки  часов   показывали  привычное  для  меня   время   работы,  третий  час  ночи.   Я  сижу   перед    светящимся    экраном,    на  котором   вздрагивают    неизвестно  кем   набранные  строчки.    До   сих   пор    не  могу   к   этому    привыкнуть,   хотя       истёк   ровно    месяц,    как     мой    компьютер    довольно    свободно   чувствует    себя    и  в   моём   присутствии   и,   когда  меня   нет.  Он  сам  включается,  сам     устраивает   себе   перерыв,  а   порой   просто    отказывался,  что - либо    делать,  хотя   находится    всегда   в  нормальном   рабочем   состоянии.     Он   почувствовал   себя   личностью.  Да,  всё   так   и  есть.   Обычный   старый   компьютер, ( с  одной  поправкой,   даже  очень    старый)   решил  бросить  вызов     всем    новейшим     системам.
 Не   подумайте,   что  это   какой  - то   писательский   трюк,  чтобы  придать   новизну   замысла  нового   рассказа.  Нет,   я  говорю   о  том,   что  происходило  на  самом   деле. 
      А  впрочем,  мне  всё   равно,  поверите   вы   или   нет.  По  мне  уж  лучше  бы  и  не  поверили,  всё   было  бы   спокойнее,  писал  бы  я  себе  потихоньку   свои  рассказы,   время   от   времени    печатал  бы   их   в    журналах  и   чувствовал  бы,  что  я   ещё,   что - то  значу  в  этой  жизни.   А  так,   чему   мне   радоваться,  когда   только  и  успеваю   отпечатать   название   и,   только   оторву   руку   от  клавиатуры,  а  буквы   и  начинают   сами  по  себе вздрагивать  словно   кто - то   по  ним   невидимой   рукой  прошёлся.
 Да,   что  там,  предполагать,  не  словно  бы,   а  так  оно  и  есть,   невидимая  рука    нажимает  на  клавиши  и,  с    небывалой    быстротой     набирает   текст.  Ну,  точно,  есть   в   этом,  что-то, - вот  только   не   пойму,  чего   больше,  -  божественного   или   сатанинского.  На   всякий   случай,   сплюнул   через  плечо  и,   глядя  в  тёмный  проём  окна,  обратился   полушутя,  полусерьёзно  к  тому  неизвестному,   присутствие  которого  ощущал.  Подумал,  раз   оно  всё  равно   здесь,  а  иначе,   кто  бы  всё  это  написал,  пусть  хотя  бы  ещё  одно  дело сделает,  перенесёт  меня в  её  сон.
      Только  подумал  об  этом,  как  тут  же,  как  был,   в   спортивных   лёгких  брюках,  плавно   оторвавшись  от  стула,   долетел  до  окна  и   через  мгновение,   был  высоко  над    спящим  ночным  городом.

      Мне    никогда  прежде  не  доводилось   испытывать,   подобное,  ни  наяву,   ни   во  сне.   Вначале     было     ощущение,   что  это  не  я  лечу,    прикасаясь   к   тёмным   облакам,  а  моя  тень,  за  которой,   оставаясь   на   земле,   я  слежу  с  трепетным  волнением,   ощущая    прикосновение   к  лицу   прохладного    ветра.   Но,  чьё-же    тогда   это   отражение  скользнуло   по  воде?   На    поверхности    морской  глади    я   увидел   своё  лицо   в   россыпи   сверкающих   звёзд.   Светлые,   расплывчатые   огоньки,       покачивались   на  гребне    волны,    то   взбирались,  то   скатывались      с   неё.   Я  узнал  своё  лицо,   и  оно    мне   понравилось,  на  нём  не  было   морщин,  оно   было  гладким  и   белым,   словно    маска,    отлитая     из  серебра.  Моё    лицо,   отражаясь   в    зеркальном   просторе,    дышало  спокойной    уверенностью,   которой   так  не  хватает,  когда,    не  умея  оторваться  от  земли,    ты   идёшь   по  ней,  глядя  себе  под  ноги.     Лёгкое  движение  рук  и  я  снова   у    кромки  облаков.   
    - Лечу,  лечу!    Это  я    лечу     над  землёй!  -   казалось,   кричал   я  изо   всех  сил,   но  голос  свой   не  слышал. В   моём   сознании   просто   звучали    эти   два  слова:  -  Я  лечу,  я  лечу,  лечу…

Мне  хотелось,  чтобы     меня  видели  с земли,  видели,  как   стремительно   я   взлетаю     и  тут  же,   опускаюсь,   пролетая   над   ночными  улицами.    Мой   взгляд   выхватывает      силуэты  домов,   из    окон  которых    никто  не    смотрит   на  меня.    Холодные    цепочки     огоньков   проезжающих  машин,  из   которых  никто  не  машет   мне  рукой,  никто  не  остановился,  чтобы  выйти,   и    поднять  голову    к  небу. 
 Я  мог  лететь   и   очень  быстро   и  настолько  медленно,  что  успел   подхватить   упавший   с  дерева     лист.   Я  положил  его   на  землю,  не  прикасаясь  к  ней,   а   потом   позволил  ветру   взять  меня  в  свои  ладони,  так   же,   как  только  что,  я  сам    держал    в  руке  осенний  лист.   Ветер  всё  выше  и  выше   поднимался    со  мной   над  крышами  домов,    мачтами  антенн,   и    краном    новостройки,   похожим    на   большую    птицу  с  длинным    стальным  клювом.   Теперь  я   летел   вдоль   знакомой     улицы,   мимо  застывших   на  обочине     машин.  Дворовый   пёс,  подняв  голову,   собирался    громким  лаем  всколыхнуть   округу,  но   стоило   мне   только    посмотреть  ему  в  глаза,  как  он,  тут  же,  снова  лёг  на  охапку   примятой    травы  и,   свернувшись   кольцом,  слился   с  тенью  забора.

       Передвигаться   по  воздуху   в   комнате   было  не   очень удобно,   я  натыкался   на   стены,    несколько    раз   задел   люстру   и  больно  ударился    о  выступ   мебели.  Опустившись   на  пол,   присел    около     дивана,     на    котором   спал  мой  сын,   положив  голову  на  грудь   матери.   Рассыпчатый,    еле  уловимый   лунный   свет   накрывал    их    прозрачным  лёгким   покрывалом.   В  обрамлении   чёрных  волос   лицо   женщины   казалось  ещё    бледнее.  Я    наклонился,  чтобы   поправить    прядь   на    её   лбу   и  тут  же   отшатнулся  в   сторону  от  неожиданности.
 
 Открытые    её     глаза     смотрели    на    меня     в  упор,     и   в    них  не  было    ни  испуга,   ни   удивления,   словно  ничего  в  этом   особенного  и  не  было,  что   ночью   в  окно    к    ней    влетел  мужчина.   Подумаешь,    дело,   какое. 

Поправив  на  плече  ночную   рубашку, она  слегка  приподнялась,   опираясь   на  локоть:  -  Помоги     простыню  под  ним  расправить,   видишь,  как     сбилась.
 
Сказала,   словно   и  не   были    мы   в  долгой    разлуке,   словно   для  неё   было   вполне  привычным,  когда  она  спит,   а   я,  вот  так  и  сижу   рядом,  как   говорится,  на  всякий   случай.

 Молча,   а  что  я  мог  сказать   в  такой  ситуации,    расправил   простыню,  пока  она  держала   на  своих   руках,  спящего   малыша,  подоткнул     с   боков  одеяльце,  чтобы  не  сползала.    Ощутив  близкое   присутствие   ребёнка,  не  выдержал  и   прикоснулся   к  тёплой   его   щеке.
 
     -  Осторожней,   не  дай  бог,   разбудишь.   Она   стояла     рядом    со  мной,  любуясь,    как    и  я,   спящим   нашим    сыном.   Хоть  и   одёрнула    только    что    меня,   чтобы   не  разбудил    ребёнка,   однако   и   сама    не  смогла  справиться   с  искушением   и,   прижимая   его   к  груди,  поцеловала.
 
   -   Ты,  что,  выходит,  видишь  меня?    -    наконец   решился   я   у   неё   спросить,  начиная   сомневаться,  что  всё   происходящее   сейчас   со   мной,  всего   лишь,   только  мой   сон.
  -  Пока  ещё  не  слепая, -  ответила    она    спокойно,   продолжая    укладывать   малыша  и   подбивая  под  ним подушку.   Уложив,  ещё  раз  поправила   одеяло   и  всё  тем  же,   сонным   голосом,   спросила:   -   Ты  зачем  пришёл,  да  ещё  в  такое   позднее  время?
       -   Не  спалось,  вот  и  пришёл.    Мне  хотелось  сказать,  что  вообще - то   я   не  пришёл,  а  прилетел...    У  меня    даже    появилось    желание    слегка  покружить    над  ней   под   самым  потолком,  я  уже  и  место  выбрал,   подальше  от  люстры.
        -  А,  -  зевая,    протянула   она,   словно  другого  ответа   и  не  ждала.   Глядя  на  неё,    я   чувствовал,  что  ещё    немного   и  сам  сейчас   начну   зевать,   отдаваясь  во  власть    сонливого  состояния.
        -  Как  он?   -   спросил,   кивнув   головой   в  сторону  сына.
        -  Нормально.  Только   балуется  много,  не  слушает  меня,  еле  уложила   спать.  А  так,  ничего,  нормально…

Она    говорила   с  трудом,   пересиливая  зевоту.   Под  конец,    произнесла   ещё   что - то,   но    так  тихо,  что  я   ничего   и    не  смог  разобрать.  Устраиваясь   удобней,   она   положила   ладонь  под   щеку    и  сразу    заснула.
      За  окном    первые    проблески  рассвета   уже     смывали    ночные  сумерки.  Пепельный    оттенок    приобретало  небо,   в   котором   звёзды  уже  погасли,  а  солнце   ещё   не  взошло.
 
 В   последний  раз,  посмотрев   на   дорогих    моему  сердцу  людей,  я   лёгкой  тенью   выпорхнул   из  их  сна,  возвращаясь   в    мир    своих     сновидений.