Духовый подход к творчеству Блока. Вадим Шарыгин

Рецензия на поэму Вадима Шарыгина:

Александр Блокъ. Поэма
Вадим Шарыгин
http://www.stihi.ru/2010/09/14/9009

Вы знаете, уважаемый автор, поначалу, когда вы начали делать анонсы из своих произведений, то честно говоря, работы ваши, мне не очень понравились. Более того, показалось, что эпигонство.
Посмотрела сейчас отклики и вижу, что многие читателя, как когда -то я, весьма и весьма заблуждаются в своих оценках вашего выдающегося творчества.
Очевидно, что ваше творчество перестроилось и приняло видимые черты и контуры в лучших традициях классиков русской поэзии, где вы показываете очень бережное, любовное, трепетное, осмысленное отношение к славным русским именам, возрождая о них живую память, и, в то же время, в своих стилизациях, прикасаясь к поэзии прошлого века, автор, по- своему, творчески, дополняете, , оживляете творчество поэтов прошлого века своим собственным видением с позиций современности.
Надо сказать, что это очень смелый  творческий эксперимент, который под силу мастеру слова очень высокого уровня, но не ниже уровня оригинала.
Вся сложность в том, что современному мастеру надо выходить на уровень разных поэтов прошлого века.
Не каждый на такое способен и не каждому это надо.
А если и нужно будет, то только истинному патриоту своей Родины, радеющего за Возрождение русской национальной поэзии.

Так, например, к этой поэме, в стилизации Блока, очевиден весьма серьёзный авторский подход для того, чтобы приступить к Блоку.
Каскад эпиграфов из Блока, как бы предваряет основной авторский посыл и настраивает читательское восприятие на дальнейшее чтение.
Эпиграфы - это вступительная прелюдия к основной части произведения.
Три эпиграфа, НО, они поданы в одном ключе настроения усталой ДУШИ, которая "ко всему готова", которой, - "ничего не жаль".
А это уже есть ДУХОВЫЙ подход к творчеству Блока и попытка разгадать душу самого БЛОКА, когда он писал свои произведения.
Одно дело, рассматривать Блока и его творчество с исторической позиции революции 20 века и его отношение к революции, а другое дело, увидеть то состояние поэта, в котором поэт пребывал, когда работал и творил классику русской поэзии.
Интригующая и очень интересная задача поставлена перед автором!

Не случайно, первая часть ПРОЛОГА Шарыгина носит название : "Скончание гибели".
Странное название, как будто похожее а тавтологию.
Но, здесь, более тонкое смысловое название, которое дополняет и расширяет смысл одного слова у другого.
"Скончание", -  редко употребляемое слово. Я заглянула в словарь Ожегова и там, значение слова так расшифровывается: (книжн.) навсегда, на всю последующую жизнь.
То есть гибель " навсегда, на всю последующую жизнь".
А есть ли, после гибели последующая жизнь?
Если есть, то, по замыслу БОГА, - жизнь вечная.
И, если полностью расшифровать название ПРОЛОГА, то название будет звучать, как "Гибель на всю последующую жизнь", в которой есть отрицание последующей жизни после гибели, то есть отрицание Вечной жизни, которую дарует Вечный БОГ.
А это уже тянет, дорогие мои на пренебрежение Даром БОГА и есть самое настоящее богохульство.
Отрицания Вечной жизни у Блока никогда не было, даже не смотря на его мрачное настроение и драматические предчувствия. Произведения Блока, не смотря ни что, на отчаяние или усталость поэта, полны жизни и любви к жизни, желанием её созерцать и впитывать, какое бы время ни стояло на дворе.

Таким образом, разобравшись с название авторского Пролога, - читаем дальше.

С первой же коротенькой строки автор ошарашивает читателя резкой, как удар, смертельной мыслью о том, что "излучина его светящегося сердца..." слегала в дощщечную "промеренную постель".
Да никак в гроб слегла"(!!!)
А это уже так страшно, что становится не по себе:

В субботу, шестого
Получено…
«Добро», наконец, .. от зла.
А утром, седьмого..
Излучина
Светящего сердца..слегла

В дощщечатую и строгую,
Промеренную постель…

Но, слава богам, душа ещё жива и более того, яростно "срывается с петель":

Я взором то утро трогаю,
Я душу сорву с петель! –..

Но тут же, обескураживает смертельной беспомощностью и отчаянием, что душу "угробила" некая "шваль", а затем новый всплеск эмоций и новая надежда дотянуться до "солнца",до солнца вечности", - вдоль, не рядом и не вместе, а вдоль "гибели и расправ."
 И этот человеческий порыв к солнцу и вечности так понятен, так близок сердцу и душе любого человека, что не откликнуться на него невозможно.
надеждой жив человек.
Но следующий авторский постулат снова ввергает в читательскую оторопь и вызывает много вопросов:
Как можно быть свободным от "человечности"?
Как можно быть мёртвым и счастливым??

Свободным –
От «человечности»,
Счастливейшим, – мёртвым став!

Это ли есть расшифровка и ответ на Блоковские строки в эпиграфе о душе, которая "вздрагивая от медленного хлада", приучает свою душу не реагировать "когда оттуда ринутся лучи"???
Но, душа ведь у Блока - ЖИВАЯ.
Пусть уставшая, пусть в " хладе", пусть приручается не реагировать, но она - живая.
У автора Шарыгина душа УЖЕ не живая, не приручается и не реагирует ни на что.
Вчера, в субботу, шестого - жива.
А сегодня, седьмого - нет.
И об этом кричит живая душа поэта, надрывая жилища":

-Скажу, надрывая жилища:
Я – помню тебя, поэт!

В субботу, шестого
Жив ещё..
А утром, седьмого..
Нет.

После ПРОЛОГА, в 1 части, автор, весьма уверенно входит в речевую стилистику рублёных и коротких Блоковских строк, но со своим собственным видением происходящих событий в годы революции.
Если у Блока, в непогоду, в огнях города и свежего ветра, идёт революционный сплочёный отряд солдат, где вокруг царствует "свобода без креста", то у Шарыгина идёт отчаявшаяся пьянь "крутого нрава" с "ледяным сердцем в крови",скорая на расправу:

Сердце – в ледяной крови,
Господи, благослови!

Не застыли б только ноги..
Да не сбиться бы с дороги.. –

Нашей дюжине винтовок..
В смысле, Петька, больно ловок:

На пальбу да на расправу..
Ишь, как вьюжит! –
Слева! Справа!

Если у Блока время и пространство вокруг солдат наполнено переменами, если на каждом шагу висит плакат: "Вся власть учредительному собранию", а ветер, весёлый и радостный на улице, и дует так, что "На ногах не стоит человек", то Шарыгина ветер "дует в душу", а век - воет в "одичавшей стране":

Ветер в душу,
В окна – снег!

Ветром в стужу
Воет век.

Если сравнивать тексты Блока и Шарыгина по ценности художественно-выразительных средств,то надо отметить достоинства каждого автора на высоком уровне.
Шарыгин вовсе не подражает Блоку, а говорит своим собственным художественным языком уровня 21 века, где мы видим более образную закрутку сюжета, чем у Блока, с динамикой и развитой экспрессией.
У Блока текст подаётся как бы в сессии фотовспышек, в которой перемежаются картины происходящих событий от барыни в "каракуле", которая растянулась на льду, до звучащих встрелов:/Тра-та-та!/ и,
 до /Ваньки с Катькой в кабаке - у ей керенки в чулке".
У автора Шарыгина же, во 2 и 3 части, более плавные переходы в сюжете с моральным уклоном оценки безумных поступков пьяных вооружённых людей:

От парнишек..
Что свершили:
Суд? Расправу? Иль кабак?

Горько. Солоно, до жути!
Петька мне в глаза: Слизняк!
Револьюция – не шутит!

Современный поэт Шарыгин, с высоты прошедших, с революции лет, даёт оценку  революции, как революции беспощадной и "страшной", - в "страшной стране":

По-над страшною страною,
По-над родиной моей.
Снег валил сплошной стеною..

Небо подавало ей –
Знак: Взвивайся выше жизни!
Беспощаден к счастьям путь!

Более того, Шарыгин с середины 3 части своей поэмы о Блоке переходит к осмыслению и оценке роли поэтов 20 века, которые оказались свидетелями и участниками страшной и беспощадной революции в"последней Москве":

В небо падают поэты –
Звоном! Снегом! Головой!

Взмыли звёздные просветы
Над последнюю Москвой.

Свою поэму "Двенадцать", как известно, Блок окончил образом Христа, который шёл впереди 12 революционных солдат в "белом венчике из роз впереди Иисус Христос".
Я, как критик, этот образ Блока оцениваю, как явно невыраженное разочарование  Блока в революции и его намёк на тот момент, что пока Российский народ будет находиться в розовом венчике церковных иллюзий, то до тех пор никакая революция е спасёт и не поможет российскому народу встать с колен.

Шарыгин в своей поэме 21 века о Блоке. так же не обходит тему Бога и тему Христа, но при этом, выражает собственные принципы и критерии отношений БОГА и Поэта.
Поэту при этом предлагается пить и есть "стишки народа" и быть проще.
Что впрочем, нужно сказать, и в наше техногенное, глобалистическое время, так же навязывается поэту, как условие быть понятым читающей публикой.
Более того, автор Шурыгин кидает, якобы от народа, обвинение Поэту в том, что Поэт Блок ставит Бога Христа "посреди скверн", освещая СВЕТОМ "Темень русской голытьбы!"
То есть, автор Шарыгин сравнивает бунтующий народ со "скверной" и голытьбой, а Бога Христа со "светом" среди "скверны".
Отчаянное, авторское сравнение, однако, которое откровенно подчёркивает унизительное, холопское самосознание народа, которое не слушает глас поэта и гонит его прочь. Этот холопский менталитет не меняется многие века:

Образованная чернь:
-Он на всех на нас – клевещет!
-Он, Христа, посреди скверн,

Ставит! Светом оглавляя
Темень русской голытьбы!

-Что он, дурака валяет!?
-Прочь от нас, поэт пальбы!

Автор Шарыгин в своей поэме поднимает поэта и его роль на пьедестал, чего вообще нет и отсутствует у Блока.
Поэт у Шарыгина выше поэмы "Двенадцать", потому что, - ПОЭТ. И, поэтому, автор Шарыгин призывает ещё выше "взвиться свету от Бога" для холопских "покорных окон" в этой "проклятой ночи".
Роль Поэта в истории высока, потому что, именно Поэт в тяжёлые, революционные годы возвещает народу о "гибели чести", о предстоящем "конвое" и сталинских лагерях, о убитых и живых:

В этих окнах, что покорны..
В этой проклятой ночи!

Вьюга!
Круче к ветру – горны!
Вьюга,
Громче в них кричи! –

Ваши счастья – гибель чести!
Ваши радости – конвой
Извещающих известий:
Кто убит, а кто живой.

Поэт не молчит, а как "исполинское зеркало" отражает "исполинские тени тяжёлого мрачного грядущего:

Вот и рвётся,
Плачет вьюга! –
В нескончаемой ночи.
Только б нам..
Найти друг друга..

Вейся, вьюга,
Не молчи!

В 3 части поэмы автор Шарыгин  мысленным взором обращается в настоящее. Но это настоящее - настоящее выстраданное народом и "мёрзлое", куда еле-еле дотащились "мёрзлые души "двенадцати":

..Вот и мёрзлые «двенадцать»,
Еле души волоча,
Еле скинули с плеча
Затвердевшие ремни
Трёхлинеек..

-Звёзд огни
Сгинули в морозном солнце..
Небо, облаков суконце,
Сбросило с промёрзших плеч..

Автор Шарыгин вопрошает, обращается к своему читателю: Как уберечь "наступившее утро", после бури и жестокости прошлого?
Как уберечь "чарующую спетость" от наступающего быта и "подёнщины" нищеты Духа?
Нищета Духа - это "зловещее добро",что нам досталось от прошедшей революции 2- века и тоталитарного катка коммунистического режима.

Как поэту уберечь –
Эту брезжащую светость,
Это утро после бурь? –

И чарующую спетость
Вихря, вьюги;
И лазурь? –

От подёнщины и быта,
От зловещего добра!

В конце поэмы, поэт Вадим Шарыгин, вдохновенно и поэтически снова обращается к Поэтам России и к её влюбленным в поэтов "широченным ветрам".
Грусть и сожаление звучит в красивых строках Шарыгина о многих и многих "убиенных поэтах",которые многое не успели сказать своему народу после мрачной, "извытой ночи" тоталитарного режима:

Вьюга! –
Ночь тобой извыта!

Всех, доживших до утра,
Встретят – русские рассветы,
Убиенные поэты..

И влюблённые в Россию,
Широченные ветра!

Таким образом, подводя резюме моему критическому обзору к поэме Вадима Шарыгина "Александр Блокъ.", нужно отметить смелость автора в его поэтическом осмыслении творческого наследия русского классика начала 20 века.
Вадим Шарыгин, не только творчески и достойно выступил на уровне Александра Блока, где,  в собственном, свойственном стиле продолжил новаторские художественно-выразительные традиции Александра Блока, но и выразил свою авторскую позицию к событиям прошлого 20 века, к революции 1917 года и её пагубной роли для истории России и всего многострадального народа России.
Вадим Шарыгин в своей поэме высоко поднял на пьедестал почёта роль Поэта в России и её провидческую значимость.
За эту роль убиенные поэты России дорого заплатили.
Как истинный патриот и сын своего народа Вадим Шарыгин обеспокоен о том, чтобы сохранить и уберечь поэтические традиции, достигнутые поэтами прошлого поколения.
И, как мне кажется, Вадиму Шарыгину этого добиться удалось в своей новой поэме о Блоке.

Ещё хочу добавить, что просмотрев страничку Вадима Шарыгина, я обнаружила удивительные, зрелые, хорошо продуманные и прочувствованные философские размышления о роли Поэта в обществе.
Например, Вадим Шарыгин рассуждает о истинном значении Поэта в современности и такого явления, которое раньше никогда не обсуждалось, но которое широко присутствует в нынешней сетературе – Непоэт.

Поэт есть устремлённость к лучшему, к наивысочайшему: в духе, в стихах, в жизни. Отсюда: дар слова, отсюда обречённость на забвение и гибель на глазах «литературствующих» современников. Отсюда – непокорённость и ярлык обывателей: «лучшее – враг хорошего!»
Не поэт есть достаточность хорошего, наиобиходнейшего: в душе, в стишках, в жизни. Отсюда: обделённость поэтическим даром, «литературствующее» времяпрепровождение и высочайшие: настороженность, недоверие, непонимание лучших (поэзии). Отсюда – не объявленное: «хорошее – враг лучшего!»

Я бы ещё добавила к вышесказанному, что в Древней Руси, мало кому давали право на авторство и звание поэта, а только тому, кто придумывал в художественном творчестве свою собственную форму. Таких поэтов называли Скальдами.

Вообще, как мне кажется, что мы, сетературные читатели, присутствуем при явлении нового Поэта России,  который доказал на деле, что сможет не только плодотворно продолжать традиции русской поэзии, но и дать русской поэзии новое и современное русло новых идей и размышлений о прошлом, настоящем и будущем современной русской поэзии.
Хочется поздравить автора Поэмы о Блоке с блестящим художественным исполнением его Поэмы, в самых лучших традициях русской поэзии и литературы.
Единственное, на что хотелось бы обратить внимание, так это название Пролога. То ли, я слишком зарылась в расшифровке этого редкого книжного названия. То ли, автору надо бы как то исправить и дать название с другим смыслом. Я ещё пока не определилась.
Оставляю этот момент на критику и выбор самого автора.

Хотелось бы ещё добавить, что в связи с тем, что я в данный момент занимаюсь исследованием Пророчества Нострадамуса из его Утерянной Книги, где в результате расшифровки рисунков я пришла к выводу, что Нострадамус  пророчит о Пришествии Люцифера - Поэта- Пришельца, который по образному выражению Ванги - "хороший портной", - то, я лично подозреваю, что в роли поэта Вадима Шарыгиа выступает талантливый стихиры поэт Чёрный Георг, он же, тот самый Пришелец - Люцифер.
Поскольку, я давно, ещё до пророчества Нострадамуса, исследую творчество Чёрного Георга и хорошо знаю, как прекрасно может выходить на различные уровни творчества Чёрный Георг.
1. Если надо будет,то не только на уровень 20 века Георг может выйти, но и на уровень философа-титана древности4 Гермеса Трисмегиста
   Так же выражаю необходимость надежды, что невероятный, могучий талант Поэта-Пришельца, пишущего на русском языке, позволит несчастной, обмелевшей  русской поэзии и литературе, заиграть новыми, чистыми красками и новым, чистым родником истины и красоты Великого русского языка и речи.