Девять на двенадцать. Книга стихов

БОРИС РУБЕЖОВ

-----------

ДЕВЯТЬ НА ДВЕНАДЦАТЬ


КНИГА СТИХОВ


К читателю

Перед вами самый трудный для автора – и самый бессистемный, на посторонний взгляд, сборник стихов. Внимательный или придирчивый читатель, если таковой найдётся, может справедливо упрекнуть меня в намеренной путанице адресов и адресатов и – или их произвольном объединении по сравнению с тем, что было уже опубликовано ранее. Спешу твёрдо заявить, что всё не так, как на самом деле.)) Дальнейшие пояснения несущественны и литературной ценности не имеют. Обладают ли таковой сами стихи, собранные подобным образом  в единый цикл – вопрос не к автору.

Б.Р.


------------------


* * *   
Виновата была в этом только ты –
Вяз роман, как в дурном кино,
Но никак не решалась ты сжечь мосты,
Те, что выгорели давно.

Нас отчаянье часто сбивало с ног,
Это было в те дни, когда
Ветер прошлого сыпал в лицо песок,
Выгоняя краску стыда.

Я таскал на себе этот горб и груз,
Еле шёл, но попробуй тронь!
Бедуином закутывался в бурнус
И ночами глядел в огонь,

И пытался утешиться, и вконец
Лишь запутался. Брёл в пыли.
Клочья шерсти, летевшие с тех овец,
Отогреть меня не могли.

Но совсем не манил меня сладкий рай,
Я бы пытки такой не снёс –
Запереть тебя в замок или сарай
И бродить вкруг него, как пёс.

И желая до пёрышка расплести
Бедной ласточке два крыла,
Я, разжавши ладони, сказал: "Лети,
Если сможешь". И ты смогла.

1991.


* * *
Мнемозина в далёких лугах пасёт
Терпеливых гусей стада,
Забывается многое, но не всё,
И – немногое – никогда.

Я б, наверное, мог не писать стихов –
Дуй в соломинку и молчи! –
Но единственный запах твоих духов
Настигает меня в ночи.

Эти птицы разбудят, воздев крыла,
Ни ночлега у них, ни сна,
Скоро дочь моя будет, как ты была,
Когда сплавила нас весна.

Вознесённый судьбою последний знак,
Пусть за тысячами границ
Пролетит над тобою, как белый флаг,
Караван запоздалых птиц.

1992.


* * *
                ...твои черты,
                как безумное зеркало, повторяя...
                И.Бродский. "Ниоткуда с любовью"
                -----------------------------
На вечерней поверке, отставив чай,
Вдруг потянешься к зеркалу невзначай –
И нелепо скривишь уста.
За стеною посудой гремит семья,
А душа, точно пёрышко воробья,
Неприкаянна и пуста.

Всё спокойно под деревом и вокруг,
Маслобойня к корове пришла на луг,
И младенец сказал: "Агу",
Но царапает шею зелёный плед,
За двоих его грею семнадцать лет,
Ты ж давно у него в долгу.

Не пошли мы, как видно, ни рыбам в корм,
Ни червям, что обидно зовутся ворм,
Месяц медленно встал и сел.
Почему ж так уныло висит пальто
И такая тоска, будто только что
Потерял семь астральных тел?

Я б возвёл его в сто степеней родства,
Этот город, что выстроил буквы А,
Как солдат тупорылый клин,
И какой ещё скальпель отточат мне,
Чтобы ленточки вырезать на спине
По маршрутам твоих вершин?
               
И пока эта карта лопатки жжёт,
Пусть великий садовник и зверовод
С прошлым будущее скрестит,
Оглянусь – и в ногах розовеет соль,
Но тебя отыщу сквозь любую боль 
И успею сказать прости.

1994.


* * *
Кто говорит, что я сгущаю краски,               
Не ведал чувства пепла горячей,
Я отыскал тебя в арабской сказке,
Пленительной, как тысяча ночей.

И потеряв всё это очень скоро,
Доныне благодарен я судьбе
За то, что без смущенья и укора
Сегодня вспоминаю о тебе.

1995.


* * *   
Мне сегодня заполночь приснилось:
Время навсегда остановилось,
Я застрял в нём – некуда бежать,
Ветеран войны тридцатилетней,
Обо мне давно не ходят сплетни,
Потому что нечего сказать.

Видно, делал многое вотще я,
Жалки представленья книгочея –
Человек как мера всех вещей,
Гнуться над столом устала шея,
Я похож на юного Кащея –
Покажи мне карточку, Кащей!

С видом умудрённым и печальным
Во дворце сижу своём хрустальном,
Вздрагивая изредка, когда,
Разметая всё, что было чинно,
Вдруг хлестнёт о краешек графина
Родниково-чистая вода.

Подведём подобие итога,
Что судьба отличников убога –
Жизнь хохочет звонко по углам,
И хитра, как будто Патрикевна,
Не даётся юная царевна
Неумелым слабеньким рукам.

Выросла полынная отрава
Надо всем, что горбилось лукаво,
Пряталось, мгновения дробя.
Мне неинтересны увлеченья –
Не несёт малейшего значенья
Всё, что происходит без тебя.

1996.


* * *   
Наступит  проблеск в жизни монотонной,
Когда сосед по камере бетонной
Вдруг удивится – где ж я всё добыл?
Вы дождались указанного часа,
Мои подвалы, полные запасов
Пергамента, бумаги и чернил.

Немало нужно всё-таки отваги,
Чтоб в наше время думать о бумаге,
Но это всё отнюдь не манит ввысь:
Там, наверху – пожары, штормы, войны,
И тридцать строк, которых ты достойна,
Ищу я всё оставшуюся жизнь.

Я так привык к тому, что длилось миги,
Что не прочтёшь в единственнейшей книге,
Что навсегда в меня вдавило след,
Что я, как тот мальчишка, полон пыла,
Что кажется, осталось всё, как было –
Всё здесь. Одной тебя со мною нет.

1996.


* * * 
Пока судьба коверкала, калека,
Всё, в чём потом вовек не разобраться –
И разбираться было ни к чему,
Осталось от живого человека
Простое фото девять на двенадцать.
Вся жизнь моя – лишь подписи к нему.

Я обходил убогие владенья,
Чтоб даже мышь не проскочила мимо,
Наваливал у входа кирпичи,
Но та, кого любил, необъяснимо,
Без заклинаний, пламени и дыма
Являлась лёгким призраком в ночи.

И хоть при этом нёс такую дичь я
И понапрасну всем кричал: "Поверьте,
Не обращу надежды ваши в дым!.. ",
Недоставало малости – величья,
Которое приходит после смерти –
А я и не считал себя живым!

Но всё ж копились листики былого,
В упрёки превращённые сурово,
И, озирая груды серебра,
Что после стольких лет желтеют медно,
Я вижу – ты утеряна бесследно
Давным-давно, а кажется – вчера…

1998.


* * *
Изображая миролюбие               
Лицом – и агрессивность телом,
Не состою в английском клубе я,
Другим я нынче занят делом.

И наглухо задвинув шторы я,
Клонясь над лампой в запятую,
Тебе одной пишу, История,
Свою историю простую.

Нет за плечом божка крылатого,
Хоть сердце мается бессонно,
Из века выпрыгнув двадцатого,
Как из последнего вагона.

Как много доставалось дыма вам,
Глазам, беспомощным сиротам!
Не ухватить неуловимого,
Оно давно за поворотом,

И никаким мечтам беспошлинно
Не отомкнуть забвенья бездну
Они остались там, где прошлое
Измучено и бесполезно.

Та, от кого не ждал прощения,
Хотя ей сам прощал немало,
Заслуживала восхищения
И перед ним не устояла.

Все дни мои давно поделены
На "до" и "после,  "было" – "нету",
И только свет от этой зелени
Ещё ведет меня по свету.

Пустого не прощая лепета,
Жизнь, осуди меня сурово
За то, что в сердце столько ж трепета,
Как в осень семьдесят второго.

Тебе ль не знать, терпевшей ропот мой
С презреньем сфинкса,  что в итоге
Те тридцать лет – отрезок крохотный
Одной немереной дороги.

Я жил, паря у края самого
Неодолимого недуга.
Всё было зря – а значит, заново
Придётся нам искать друг друга.

1999.


* * *
Поддаваясь времени и ветру,               
Щуря глаз, что чуть подернут влагой –
Хмурому ресницы коротки,
Прибавляя в год по сантиметру
Между роговицей и бумагой,
Исчерпаешь всю длину руки.

Но и это, видимо, нескоро,
Мы еще успеем наиграться
В мини-жизнь под сеткою большой,
А потом не взыскивайте, братцы –
Дальнозоркость требует простора,
Ныне заселенного душой.

И со дна последнего колодца,
Где то сверху капает, то лижет
Щеки сырость, выговоришь вдруг:
Самое хрустальное не бьется,
Я тебя отчетливее вижу
Сквозь густые сумерки разлук.

 2001.


Тридцатое мая

До яви, до бесед с самим собой,
До призрака в горбатой нише кресла…
Я так хотел увидеться с тобой,
Что эта блажь немедленно воскресла,

Но не было ни горечи, ни слёз,
И всё сошлось, как луч в хрустальной грани,
Едва случайно имя произнёс
Вдруг человек, не знавший о романе.

2002.


Тридцать лет спустя
               
Наш календарь – убогое созданье,               
Нет никакого смысла в ожиданье,
И летописи незачем копить,
Не времена приходят и уходят,
А просто нас события находят
И длинную разматывают нить.

Конечно, я подрос, само собою,
Но не люблю ни гроз, ни мордобоя –
Мне всё бы лампу, книгу да перо,
А жизнь летит за стенами, за краем
Всего, на что бессмысленно взираем,
Владельцы  фантастических миров.

На глади снежной – веточек ресницы,
Звонит всё реже дочь из заграницы,
И младшая, нестройный тополёк,
То маме улыбается украдкой,
То над привычной склонится тетрадкой,
Куда с ней дальше? Кто б ещё помог!..

Фортуне заговаривая зубы,
Мы дули в поэтические трубы,
Но до того, как подлинное грубо
Нас обратит в трепещущую взвесь,
Я допишу последние сонеты,
Которые пока диктуешь мне ты,
И сердце застучит, как кастаньеты,
И вспомнится тогда ещё, как здесь

Я шёл по дну, где прежде было море,
Ещё не захлебнувшийся от горя,
И столько было радости для глаз,
И всё, чему положено, случилось,
И только жизнь опять не получилась,
Как в тот, ещё когда-то первый, раз.

2002.


* * *
Однажды в ночь, что будет всем полна,
Что могут дать иллюзии-смутьяны,
Достану одуванчик из вина
И возвращу на жёлтые поляны.

И с этаким роскошеством у ног,
Немного пьян от дерзкого задора,
Перешагну, как прежде, твой порог
Для лучшего за годы разговора.

Всё в этом доме радостно, и мне
Так уходить не хочется, но надо,
И только тени мечутся в окне
Грядущих бурь и выжженного сада.

22.05.06.


* * *
Остывает дневной огонь,
Только ночь всё равно тепла,
Не от лета, его не тронь –
Оттого, что опять пришла.

Там, тогда ты была иной,
Чем сегодня, вчера, сейчас:
Этот тоненький стан резной,         
Эта горечь недвижных глаз.

Никаких не достанет слов,
Но и молча терпеть – урон,
Никогда не дарил цветов,
Лишь младенческий, в рифму, стон.

Остальное хранит завет,
Коим ведает только Бог –
И застыло на тридцать лет
Всё, что в жизни забыть не смог.

И расплаты суровый вздор,
Как крылатый дракон, стоглав:
Сорок тысяч твоих сестёр
Без тебя – что пустой рукав.
               
16.08.06.


* * *               
Воспоминанья режут пустоту,
Как масло нож, тщеты снимая накипь.
Я ночью окунулся в темноту
И взгляд её опять сверкнул во мраке.

Как под матрасом прячут сухари,
Пергамент доставая и чернила,
Я снова говорю себе: Смотри!
Всё это было, было, было, было!

Заснувшее, уставшее без нас,    
Я всё верну по первому желанью,
Всё тут, со мной, и ревности пиранью
Не подпущу отныне ни на час.

Но зря напоминают о былом,
Как проводя по телу лампой алой,
Аукцион с единственным столом,
И молоток в руке моей усталой.

Снимаем лот, и падает цена
На облаченье, траченное молью –
Кому нужны чужие времена,
До верха переполненные болью?

И лучше б Галатеей встала новой   
Ты под моим  ласкающим резцом!
Кто смеет сжечь змеиные покровы,
Принцессу не растрогает потом!

Любая злость тягчайших стоит мук,
Как вспомнится, прозрачнее крахмала, 
Слоновья кость твоих несмелых рук,
Нежней которых больше не бывало.

Одно сомненье мучает чело,
Когда ночное кончится виденье:
Какое нужно трепетное зренье,
Чтоб от тебя меня не унесло?

Не то ль разлук единственный резон
Иль просто легковерия расплата:
Провинциальный твой Эндимион
Давно не так любим, как был когда-то.

Пусть этот лучший, дремлющий во мне,
Угрюмый пленник разума и чести,
Оставит всё – и ринется к невесте,
Хоть призрачной, но трепетной Луне, 

И поплывёт по солнечной реке,
Единственной измученный печалью:
Не ты ли там сидела вдалеке
Под чёрной непрозрачною вуалью?..

30.08.06.


* * *
За тридцать лет не выросли в цене
Ни день, ни час. Ни те слова в конверте...
Меня убили. Но не на войне.
А пулей в глаз. И в ад стащили черти.

И до сих пор порхают у виска
Свинец и сталь. Железо рвёт трахею. 
И бытия ущербная строка
Несётся в даль, где я встречался с нею.

Какому б мог завидовать резцу,
Где глаз её отчаянная пара!
Но жизнь моя, ползущая к концу,
Не отобьёт повторного удара.

22.08.07.


* * *
               
                (Пс. XXI, 15)
                -----------------
Дымится паром зимняя Нева,
Иль мир пустынь твоим остался домом,
Я знаю, до тебя дошли слова,
А прочее осталось невесомым.

Что мне с того, что воздух за окном
Здесь горячей, чем наши суховеи,
Мне без тебя не дышится, и в том
Ни смысла нет, ни образной идеи.

Всё время о несбывшемся грусти,
Хотя сбылось, как помнится, немало.
Здесь на тебя похожих не найти.
Не только здесь – до самого финала

Из трёх когда-то виденных столиц
Вокруг одна – как горечь пораженья,
И я гляжу на сотни новых лиц
С бесстрастием, достойным осужденья.

И сны мои пред странником в долгу,
Как опиум у бедного народа,
Я в них тебя увидеть не могу,
А тридцать лет – не повод для исхода.

И время обрывает провода
И плавится, как воск перед водою...
Но прежде полыхавшая звезда
Теперь видней, чем видели с тобою.

26.10.07.


Десятое письмо женщине

Когда-то ждавший с жадностью тирана
Всего, чему сломали мы крыла,
Я говорю сегодня: Здравствуй, Анна!
Я не забыл, какою ты была.

Я берегу тебя на всякий случай,
Случиться может разное, поверь,
Прекраснее, чем Моника Белуччи,
Ты мой НЗ космический теперь.

Не по плечу ни Господу, ни магу
Из жизни запасённой сделать две,
И холодом притягивает влагу
К давно не отдыхавшей голове.

От дамбы наколдованной куда мне –
Один мотив и звук доныне жив:
Как будто перекатывает камни
Разжалованный в грузчики Сизиф.

Версалей я себе не строил новых,
По мне лачуги были хороши,
Когда держал Танатоса в оковах
Без милосердья к шёпоту души.

Но за века до здешнего коварства
Легко мои горели корабли:
Я обманул бессолнечное царство,
Смертельное для жителей Земли.

27.03.08.


* * *
Мне снова надоедливое мнится
Неугомонных парок торжество.
Одну тебя провёз сквозь три границы,
Не зная о четвёртой ничего.

Рассказываю нынче без утайки
Как день и ночь по глобусу ползу:
Весь мой вояж в разрезе – профиль чайки   
С площадкой Мавритании внизу.

Хмельным себя накачиваю гневом,
И думаю, что вновь не повезло,
Что слишком неуверенно на левом –
И леденеет правое крыло.

27.08.08.


Письмо А. С.

… Под выкрики бесноватых, кричащих "Хайль!",
Под нежный укол изнутри, где торчат агавы,   
Пишу я тебе, незабвенная Абигайль,
О том, что обрёл – не покой, но подобье славы.

На этой Земле неприметна одна из шквар,
И мне ли теперь вновь твоей становиться тенью?
Здесь ставят радары – а нужен ли мне радар?
Возможно, не знать – это тоже мостки к спасенью.

Из толп, что стреляли картечью на выпускной
Один ещё жив, и не бросил каменоломню,
А помнишь тот вечер, где мама была в ночной?
Смешно говорить, но и я его тоже помню.

Здесь ездит по странам чужая моя родня,
А в мой кабинет нехватает, скажу, уюта,
Но быть иностранным – такая, поверь, фигня:
Ни родины нет, ни тебя самого как будто.

А мне интересно – вот влезь мы в один мундир –
(Конечно же, нет!) – вот тогда бы пошли напасти!
Выходит, что прав незабвенный старик Шекспир:
Обычное – пресно. Ему нехватает страсти.

Так, дружно скорбя, мы с тобою сошлись на том,
Что, как ни клади, нам узка и одна шестая,
Я помню тебя с банным тазом и животом,
И дочка, поди, чуть постарше моей, большая?

Хоть рано гирлянды развешивать, и тропить 
Вершины Тибета – одно, что не близко смеху,
Уверен, что Яндекс не сможет меня укрыть,
Но, помню, тебе-то всегда были ближе йеху.

Как нынче ни целься, но большее позади,
Тебя же, реку, лишь от Веджвуда ждёт посуда,
Ну как там, в Уэльсе? Всё так же идут дожди?
Привет твоему моряку, совладельцу чуда.

Конечно, я счастлив и даже давно женат –
Девать-то куда эту скромную оболочку?
Но знаю, что слово сильнее любых гранат.
И только поэтому должен поставить точку.

29.09.08.


Второе письмо А. С.

Здравствуй, милая. Снова пред светлы очи
Пробираюсь украдкой во мраке ночи.
Ты серебряный камень моей души.
Не свалилась – свалила. Хотя б пиши.

Сколько лет – и какие, смотри, года!
Только ты изменилась навряд, руда!
Так же бурно ли любишь цыганский хор?
Is your English as good as it was before?

Это трудно – чужое назвать своим,
Но любовь, но устройство того, что мним
Настоящим и нужным хотя б на время,
Постепенно съедает любое темя.

Ты устала смотреть в потолок и в пол,
Но не скажешь: «А лучше бы он ушёл»,
Потому что другой, кто восполнит место,
Из того же, наверное, сделан теста.

Я уверен, что ты не танцуешь джигу –
Далеко до Ирландии, проще в книгу
Заглянуть, где не гложет упрямый враг наш –
То, что сам для себя я зову «диагноз».

Так чего же хочу от тебя сейчас?
Ничего, дорогая. Я вспомнил нас.
Мне достаточно знать, что жива-здорова,
И хорошего, прелесть, тебе улова!

02.10.08.


Третье письмо А. С.

Я знаю, конечно же я был неправ,
А как же хотелось – семью…
Куда же вы, Снуй, Сансануй и Санглаф,
Услали родную мою?

Ценю я – будь ты хоть четырежды дух,
Любовь, что подобна борьбе,
А та, что ребро повредила и слух,   
Мила, но не ровня тебе.

Предчувствуя вплоть подступающий снег,
Безжалостны мы, старики,
Но ты, что прекрасней не видел вовек –
Творение Божьей руки.

Есть место тебе средь сердечных планет,               
И формула очень проста:
Ты лунный мой самый загадочный свет,
И только потом – темнота.
______________

http://ru.wikipedia.org/wiki/Лилит

03.10.08.


Четвёртое письмо А. С.

Опять в подкорку лето ломится,
Звеня трубою,
Сначала с мамой познакомиться,
Потом – с тобою.
 
Нестрашным рисовалось горе мне,
Грибы, деревья,
Я говорил с тобой не вовремя,
Но всё ж – во время.

И в будущее слепо верил я,
Как в день вчерашний,
Ещё не рушились империи,
Стояли башни.

Сегодня трогать не хочу его
Пером кусачим…
И только дети что-то чуяли,
Сигналя плачем.

27.11.08.


* * *
Я в жизни не учился быть ведомым,
Хотя порой приходится терпеть,
И в Гугле называю "нашим домом"
То, что с трудом способен разглядеть.

Но вызывают странную тревогу,
Неведомую прежде беглецу,
Та школа, что была через дорогу,
И рукотворный памятник отцу,

И вся страна в невиданном раскрое,
Что столько раз распахана уже…
А более всего – окно второе
На безымянном первом этаже.

01.12.08.


Пятое письмо А.С.

                "Вторая по качеству кровать".
                В.Шекспир
                ------------------
Когда вконец сомкнутся надо мной
В железный лист окованные стены,
Не стану я на плоскости земной
Чертить круги и требовать отмены.

Ты выйдешь из-за каменных колонн
Из полной зги, под зарево заката,
Я был готов, я был предупреждён,
И знал, к чему. И ты не виновата.

Ещё до потрясенья тех основ,
До смены флагов, родины и кармы…
Мне нечего оставить, кроме слов,
А ты всегда любила жить шикарно.

Тебе рукой до Стрэтфорда подать,
Хоть в этот понедельник ты устала,
А первая по качеству кровать,*
С тобою нам всегда принадлежала.

Недолго с ней лететь придётся мне,
Когда во тьме засохнут сухожилья,
И не на что обидеться жене,
Ведь мы живём в эпоху изобилья.

Но память о пережитом жива,
Так, будто век не минул, просто сутки.
Кровать уйдёт на свежие дрова,
И ваши холода не будут жутки.
_____________

Ref:

1.Арнольд Кепель. Шифр Шекспира
http://www.iamik.ru/?op=full&what=content&ident=19001 

2. Арнольд А.Кепель, кандидат технических наук   
Трагические шифры Шекспира
http://zhurnal.lib.ru/a/alekseew_e_e/articlebykepel.shtml 

3.Юрий Домбровский. Смуглая леди.

30.01.09.


Шестое письмо А.С
 
Пусть расточатся грешники и врази,
Исчезнут поколения, как дым,
Но не было тогда голубоглазей,
Чем ты, с твоим задором молодым.

За эту слабость быть герою биту,
Ты удивлялась, помнится, сама,
Любил тебя, как Шломо Суламиту,
Торжественней Давидова псалма.

Да разве мне того сегодня жалко,
Что жгла светильник ночью, а не днём?
Что не бралась охотнее за прялку,
Купеческим не стала кораблём?

Не выдам даже Господу на откуп,
В каком с тобой потом гореть огне…
Ушёл, забыв свою зубную щётку.
Всё прочее, по счастию, при мне.
________

Пс. 67:1-2.
(Прит.31:10-31)

30.01.09.


* * *
Где воркований скудное мясцо
По благостным расписано минутам,
Я столько в жизни дёргал за кольцо,
Что нечему лететь под парашютом.

Укромных этих дней веретено,
Чужих пенатов сонная проказа…
А на сетчатке сходится одно,
Запавшее в далёкий угол глаза.

08.03.09.


* * *
Тяжёлый арбалет спускает свой курок,
И болт летит, пролаз, чтоб там ламбаду сбацать,
Ведь сорок с чем-то лет – весьма недолгий срок:
Я верю, нам сейчас всего по девятнадцать. 

В какие нас края закинуло, знобя:
Не в ведомство теней – в пространство Семиречья,
Сегодня видел я – конечно, не тебя.
Но что-то было в ней – походка или плечи…

Нам некого терять. Ведь после матерей
Всё прочее не в счёт, бумажное кресало,
И я к тебе опять открою семь дверей,
Где Лета не течёт, где Стикса не бывало.

Последняя ступень, что в поезде людском…
Простили всё давно, как не было дурмана,
За этот светлый день, украденный тайком,
Соврать немудрено. Но не тебе же, Анна!

На кручах горных снег – но ждёт ли там покой?
Я кубок подаю, хоть медлит Элиягу,   
Здесь до любой из рек легко достать рукой.

Но снова пью твою божественную влагу.

25.08.10


* * *
Жизнь пронеслась без робких отговорок,
Разжаловать способных небеса.
От семьдесят второго скоро сорок –
А я всё помню наши голоса.

И, глядя на осенние щедроты,
На временем потрёпанную гладь,
Поверю вдруг: одной случайной ноты
Хватило б,
                чтоб тебя не потерять. 

25.07.11.


quadraginta annis

Надеюсь, что сегодня ты прочтёшь...
Маячит впереди конец дороги,
И как пережитое ни итожь,
Здесь не всегда равняются итоги.

Минувшее кричит тебе: «Замри!» – 
Да ни к чему смятение такое,
За августом приходят сентябри,
Они не оставляли нас в покое.

Но полного не вытеснит родства
С тех дней, где ты ходила в юбке алой,
Забвения проросшая трава
Сквозь горькие твои инициалы.

19.08.12.


*  *  *
Взгляд, разочарованный и жёсткий,
Будто внутрь заглядывал, знобя...
Трудно на последнем перерекрёстке
Доживать, не вспомнив про тебя.

Думал о себе, как о герое,
Кандидат химических наук,
За тобой ухлёстывали трое –
А четвёртый выронил из рук.
 
Главной человеческой науки
Ни один из нас не уберёг...

Но, как оказалось, эти руки
Удержали сотню горьких строк.

18.09.12.


*  *  *
Времена и блуждания комкая,
То и дело припомнится мне
Занавеска лимонная тонкая,
Закрывавшая звёзды в окне.

Не Египет спасёт, не Америка
И не очередь новых примет –
Здесь хватило б и лодки, и берега,
Да привычного воздуха нет.

Никакая бессонная хроника,
Никакая законная власть
Не вернут твоего подоконника,
На котором сидела, смеясь.

Все бы отдал картонные глобусы,
За которыми рвался вперёд,
Чтоб из первого выйти автобуса
На седьмой остановке «Завод».               

Там спросил бы, движеньями скорыми
Приближая последний редут,
Как давно за чужими заборами
Незнакомые люди живут.

18.10.12.

___________


СОДЕРЖАНИЕ

Виновата была в этом только ты…
Мнемозина в далёких лугах пасёт…
На вечерней поверке, отставив чай…
Кто говорит, что я сгущаю краски…
Мне сегодня заполночь приснилось…
Наступит  проблеск в жизни монотонной…
Пока судьба коверкала, калека…
Изображая миролюбие…               
Поддаваясь времени и ветру…
Тридцатое мая. (До яви, до бесед с самим собой…)
Тридцать лет спустя. (Наш календарь – убогое созданье..).               
Однажды в ночь, что будет всем полна…               
Остывает дневной огонь…
Воспоминанья режут пустоту…
За тридцать лет не выросли в цене…
Дымится паром зимняя Нева…
Десятое письмо женщине. (Когда-то ждавший с жадностью тирана…)
Мне снова надоедливое мнится…
Письмо А. С. (… Под выкрики бесноватых, кричащих "Хайль!"…)
Второе письмо А. С. (Здравствуй, милая. Снова пред светлы очи…)
Третье письмо А. С. (Я знаю, конечно же я был неправ…)
Четвёртое письмо А. С. (Опять в подкорку лето ломится…)
Я в жизни не учился быть ведомым…
Пятое письмо А.С. (Когда вконец сомкнутся надо мной…)
Шестое письмо А.С. (Пусть расточатся грешники и врази…)
Где воркований скудное мясцо…
Тяжёлый арбалет спускает свой курок…
Жизнь пронеслась без робких отговорок…
quadraginta annis. (Надеюсь, что сегодня ты прочтёшь...)
Взгляд, разочарованный и жёсткий…
Времена и блуждания комкая…

24.10.12.