Сергею Есенину

В минуты душевной слабости


А пишу я о чём? Я не знаю,
Я не знаю, о чём я пишу.
После чёрного крепкого чая.
Как последний гороховый шут,
Или кенар в тоске и неволе,
Для которого умер Пегас,
То ли чую осознанно, что ли?
Что пишу социальный заказ.
Но рифмую покорно и кротко,
И читаю, не веря глазам.
Вместо чая, мне выпить бы водки
И о Родине песни писать.
Я пишу как-нибудь и не очень
(А придумали всё дураки),
Мне бы выпить.
Но 3 часа ночи,
Не к лицу посещать кабаки.
Да и трезвым я вовсе некстати
(Как последний гороховый шут,
Не читайте меня, не читайте!)
Я о горе и бедах пишу.
Ведь никто ничего не добился -
Календарь бесполезно листать,
Мой народ одурачено спился -
Ни воспрянуть ему, ни восстать.
И уже по-другому не будет,
Так утроена наша земля,
Тут живут бесполезные люди,
Умирая такими, как я.
То ли умные строят остроги,
То ли в души плюют дураки.
По обочинам всякой дороги -
Кабаки, кабаки, кабаки.
Что возможно, а что невозможно?
Я об этом судить не берусь.
Но сегодня с тобою, Серёжа,
Мы вернулись в кабацкую Русь.
Пусть уже приближается Вечность,
Погребальной мелодии грусть.
В «Англетере» с тобой не повешусь,
А напиться? Конечно напьюсь.
Загрустим, затоскуем, Серёжа,
Зарыдает гармошка моя,
Ты уронишь слезу на берёзы,
Я заплачу в мои тополя.