Тюремщица

 

 Я байк оседлаю, уеду к тебе,
 глубинную  ночь пропуская сквозь жабры,
 ты будешь как будто буддисту - Тибет,
 как воздух  предгорий  глотаемый жадно.

 Я буду лососем, попавшим в струю,
  на смерть уходящим порой икромёта,
  а лучше уж зэком  во встречном  строю,
 когда ты тюремщицею искромётной

 проходишь вдоль строя, чтоб сниться зэка,
 чтоб на рецидив обрекать неизбежно.
 Я гнать буду свой мотоцикл на закат-
 пока не избуду, пока не избавлюсь.

 Пока  в икромечущих стаю войдя,
  я не задохнусь от  блаженного крика,
 пока не подхватит, смывая вода,
 молоки , чтоб тут же смешать их с икринками.

 Вот так он и гибнет  упрямый косяк,
 ведомый на смерть неизбывным инстинктом,
 а может быть, всё-таки малость скостят,
 и истина - чтоб  отрешённым быть   синкхом.   

 В кювет, как в Тибет, улетая, карёжа,
 и раму, и руль,  наскочивши на камень,
 как будто за бабу чужую-по роже,
  и ты отъезжаешь, и это нокаут.

 Но в миг тот, когда ты проходишь вдоль строя,
 глазами в глаза, проверяя , тюремщица,
 в мгновение это нас двое, нас двое,
 и мне , понимаешь , такое мерещится,

  как будто с тобой, уходя от погони мы,
 на байке летим, и ты сзади прижавшись,
 мне шепчешь: «Твоя!»…И расставшись с погонами,
 тебе не составить разбитых скрижалей

 уже воедино. И грохот, и дым
 и  пыхнувший дО неба огненный   факел…
 С тобою вдвоём мы в кювете лежим.
 И скалясь, шепчу я последнее: «Фак ю!»