Собачья радость...

Всё тянется к воде, а я тянусь к собакам,
кошачьим их страстям и щучьим голосам,
милее колбаса натруженным басам,
а низкий небосвод простуженным баракам.

Когда земную ось, шаля, поставят раком
и солнце сядет там, где нет свободных мест,
терьер провозгласит собачий манифест,
украсив интерьер густым и псовым браком.

Вольер кишит кишмя потомками рабов,
не помнящих родства, твердящих об обеде,
беседе за столом о канувшей победе
и грянувшей беде при столкновенье лбов.

На вянущей гряде наличие столбов
комично и морщит истрёпанным величьем,
собакам невдомёк щелчки в наречье птичьем,
но внятен волапюк повапленных гробов.

Под гусеничный лязг звенит задорный марш,
бушприт прямым перстом удерживает кливер,
фискал и кулинар перебирают ливер,
чтоб превратить его в универсальный фарш.

Что может оживить окостеневший шарж,
ну разве что глоток живой и пресной влаги,
витальней гончих псов пижоны и стиляги,
а всех мертвей творцы казённых ржавых барж.


Soundtrack: Tape Five, Black Cotton Blues.