под грузом известного

Пленённый земным притяжением
Я жил по последнему слову моды -
Вечно на пафосе, вечно в смятении
Ломанных жизней. Чёрные воды

Швыряли по свалкам вселенских истин,
Тянули на дно, к пресловутой правде,
Смывали с рук кровь, но я не стал чистым;
Бросали, отчаявшись, в тихую заводь.

Я вставал, выжимая футболку версачи,
Доставал из кармана промокший парламент,
Такую же мокрую с тысячи сдачу
И шёл в направлении "псевдонормально".

Ступив на асфальт, я садился в такси,
кричал на шофёра отчаянным матом,
Чтоб ехал быстрее. Когда привезли
Деньги швырнул, как какой-то собаке.

на лифт. верхний пентхаус - высотки,
Пинком открывал ненавистную дверь,
Сбрасывал брендовые кроссовки;
О ноги тёрся отвратительный зверь.

Я бил его по слюнявой морде;
поникнув, он громко скулил от боли.
зверь убегал ежедневно в полдень,
Но возвращался, лишённый воли.

С рассветом, а может и в полвторого
Я вновь выходил в подыхающий мир.
Здесь - всё путём, ну а там, за забором
Каннибалы устроили снова свой пир.

Да почёму это снова? Так было всегда.
Люди друг друга жрали и трахали.
Кто-то без выбора, кто-то себя
Выставлял в магазине с розовым кафелем.

По собственной воле. Болтался на рынке
Суровой реальности для идиотов.
Я разглядел опарышей в маленькой дырке
забора.
погрязший в куче собственных споров.

На неё же блевал чёрно-белой радугой;
Носом кровь, голова кругом.
Для меня все это было каторгой,
Когда им прожевывать меня стало трудно.

Я громко скулил, плакал от боли
Пока не выдрали мне глаза,
Но тут я очнулся. Ровно в полдень.
Снова нет рядом трусливого пса.

Я глянул в окно, а там... О боже!
неистов оскал - мёртвая рожа
Моей твари. В пасти блестело
ничтожно
ключ от дверей.
изломан, скукожен!

С потолка заструились чёрные воды.
бежать! скорее! оказался заперт!
откуда же взялись эти уроды:
соседи, начальник, паспорт?!

И стали топить в океане морали,
Что бушевал средь вопля немого
Я отключился. По пустой магистрали
Мчала скорая в полвторого...