Бледный лик наслаждения

Бледный лик — приветствия холодный свет
в ночи упоительное наслаждение,
кроме сладостной печали ничего нет
только боль от ее исчезновения,

закопченный лед — усыпальница моих зрачков
слышен в ее голосе как потрескивание стекла разбитого,
слезы? - мед спасения для полуночных мотыльков
выжаты под звон ножей из амфорных мыслей омытого,

вертясь плыви, завораживающе плыви
колыбель кислым голоском напевая,
неистовым воплем соблазна реви
обжигающей паутиной накрывая,

властно, значит это ты
растекаешся азотом по моим венам,
язвами благоухания цветы
так страстно узорами по стенам,

мы идем так тяжело по темной стези
и на нас обьявили травлю,
прикосновение мурашками скользит
безумную мечту не оставлю,

подхватишь меня хрупким как молочная пелена станом
унесешь тесными скважинами в глубины земной утробы,
смущаюсь перед гоготом скорбных обвинений не странно
моему телу и душе уготованы славные похвалы — гробы,

внутри меня упоительная темнота
в которой ликует изумительной мерзости блудница,
из впившегося жала перетекает мерзлота
мои конечности в кровавом льду ростянуты на спицах,

безликий силуэт великолепия в раскошной багрянице
мерехтит на языке пламени свечи в похотливом танце,
мои ноги настараживающе лобызает вечноголодная птица
а ты глазами тьмы чувственно к моим худым пальцам.

Не подобрать красноречивых слов восхищения
душа кровоточит на эврите в ожидании гнета,
действо ужасного на кону дерзкого похищения
апатичным скитальцем в заблуждении полета,

от тяжести омерзения на окаменевшей груди
в хрипе тишины могильной прохладой наслаждаясь стону,
тучи уступите шествие прекрасной леди
вечно-юную бледность, нашу обаятельную красавицу Луну,

без нее пропитанный густым дымом тьмы
размножаясь в червях утопая тону,
без нее так грустно, пусто в нашей тени,
ушла, мое сердце теперь на кону,

обними меня небрежно
мягким крылом со стекляными шипами,
обнаженная так нежно
расцелуй мое тело ледяными устами.

Восхваляя покровительство волшебных пут соблазна
а точнее шедевр произведения искусства – сад костей и плоти,
соком воплощения кровавой розы коготки смазав
аномальный источник плетельщица кошмаров загляни ка в гости,

предаюсь извращенному наслаждению мозга
упиваясь огненной страстью с бездонной чаши безвременья,
излишком влюблен в тебя бесстыжая мимоза
прекраснейшая вскрой их методом эро-интимного бурения,

не прошу и не когда не подаю милостыни
боготворю насилие оставляя для черной розы место преподнесения дарам,
у матроны восхитительной полночи истины
не отвергающему ее навевает приятные грезы укладывая в искусный храм,

на холме мании отражений растет паршивый престол
из самоубийц для размножения блага нечестивой девы,
она прихорашивается встречать сумасшедший раскол
зевают и рыкают в заточении изголодавшиеся львы.

Багровая сладость – мертвая весна
осень твоя печаль увядания прекрасна,
как и Луна теплая колыбель сна
встревоженная грусть — времени тераса,

на бледный свет стаями летучие мыши
осталась только стервозная подруга луна,
никто этот пульс молитвы не услышит
не поймет на сколько глупость бывает умна

и лишь один на прощанье взмах
в ночи ее зеркального крыла,
как все превращается в прах
не осмыслив своего нагого стыда,

стыда от того кем я обязан буду быть
уже в не далеком, отрыгнутом временем, завтра на самом деле,
стыда который не в состоянии скрыть
мою низость блуда за двумя половинами ширмы горя и веселья,

старая скрипка с двумя расстроенными струнами —
окоченелые руки покойницы осени и ее двуликая мать Луна,
рвут в клочья бездушную тушу своими стонами
снисходит благодатью завывающей тоски отверзшая труна...