Тринадцать

       I
 Караул устал стоять,
 Руки чешутся стрелять,
 На дворе, брат, социал-демократия.
 Революция, сечёшь?
 Ну, что с юнкера возьмёшь,
 У него в карманах только - порнография.

 Топай, франтик к мадезель,,
 Белы ручки целовать.
-Что, Лёха, придумал кого выбирать?
 Товарищи, выборы - не канитель!
 Проявим сознательность массовую!

 Что вам дали господа мироеды?
 Свободу и мир обещают советы.
 Жёстче ненависть классовую!
 Кто отпустил мальчишку кадета?
 Пустили сопли как барышни, поздно...
 Ушёл подлец, смеётся где-то.
 Давай, ребята, к стенке Иуду,
 Другим неповадно чтоб, дело - серьёзно.
       II
 Жалко Лёху, захлебнулся
 Лёха кровушкой своей.
-Что, матросик, вдруг надулся?
 Ты паскуду не жалей.
 Разгребём дерьмо, тогда уж
 Погуляем, ой люли...
 Ну-ка, маузер покаж...
 Хороша игрушка, складна,
 У меня был - умыкнули,
 Когда в стельку был, досадно...
 На, держи, не мой, эхма,
 Свой узнаю я из ста,
 Пострелять бы, целей - тьма!
        III
 Машины идут гружёные ящиками,
 В ящиках - пряники что ли? Патроны.
 Патроны не из дерьма - настоящие.
 Ударим "максимом" по Рима колоннам!

-Эй, Маринка, погляди,
 Мы с тобою чем не пара?
 Ты - косыночку сними,
 Маковку побереги,
 В красный метиться - подарок!

-Кто здесь умный? Опять - матрос.
 Контрреволюцию здесь разводишь.
 Девушку от сердца оторви и брось,
 А-то стреляют, тельняшку попортишь.

- А мне тельняшечку
 Не жаль для барышни,
 Эх я бедняжечка
 Терпел достаточно...
 
 Эй, Мариночка, Маринка,
 Блеск в глазах и огонёк,
 Ты скажи, моя малинка,
 Угодить тебе кто смог?
 Кого любишь ты зараза,
 На меня не бросив взгляд?

-Я бросала.- Два-то раза?
 Эх, Марина, гибнет клад
 Без мужской руки умелой,
 Лишь вернись из боя целой,
 Не таких кадрили мы
 От Нагасаки до Невы.
 
 Эх, уплыла в туман
 Любовь как лодочка,
 Остались шрамы ран
 И две наколочки.
        IV
-Ты ж не падла, а матрос,
 Дай Витюне папирос.
 
 Раньше был Витюня сукой,
 Раньше Витя нож носил,
 А теперь ему порукой -
 Славный, красный командир.

-Задушу, сгною, зарежу,-
 Он в истерике вопил
 И дворовую Потешу
 Жарко тискал и томил.
 Он и анархист немножко,
 Это он стрелял с окошка
 В соболиный мех прохожих
 И в собак, для смеха, тоже.

 Висит плакат башкою вниз,
 На улице, перекошенный.
 Как череп ударом приклада скошенный:
 "Все на лекцию - мы и дарвинизм!".

 В подвале накурено, шикает люд,
 Брань по делу, лекторша - важная.
 Глазёнки пялим в безмерную грудь,
 Она - щебечет, вникаем в суть
 И Дарвин близок рабочему каждому.

 Обмотавшись как лентой шелухой подсолнуха,
 Под взглядами агитаторши чувствую себя олухом.
 Идеологией, с помощью клизм,
 Прочистим слепую кишку веры,
 Всё объясняет мне дарвинизм,
 Долой опиум поповской химеры!

 Кряхти под новою ордой
 Ржаная Русь.
 Под флагом с мёртвой головой,
 За власть цеплялся батальон марусь.
          V
 Гудит как улей ресторация,
 Музыку любую за рупь Паганини
 Сбацает. Газом горит пунш на камине,
 Жируют известные сливки нации,
 На полную катушку,
 Уговорили юшку
 И водку вёдрами жрут дворяне-то!

-Что, дядя, рылом в салате увяз?
 Сочувствую. -Эй, человек, барана!
 Несут барана ни много ни мало,
 С пылу, с жару, холера жрите.
-Как вы сказали? - Я сказал - жрите-с-с-с.

 В окна исполинские
 Сиротство казанское смотрит.
 На рыла кретинские,
 Реки шампанского, вот ведь!
 Вот оно - старое,
 Где же ты - новое?
 Только чахотка и детство голодное.

 Вон кто-то ручонкой запутался в ляжках,
 Сладострастные глазки-маслинки бегут
 По белым плечам курсистки бедняжки.
 Хмельную, не опытную увезут
 Кони лихие в ночь на забаву,
 Чтоб утром она глотала отраву,
 Или же в Мойке хотела топиться.
-Ой, большевики, забрали девичью красу,
 Теперь не смогу я больше влюбиться,
 Сломали мне Марксом своим всю судьбу!
 Запудрили мозги, в кружок я ходила,
 По кругу в кружке том блудила, блудила...
 
 Что, голубая интеллигенточка,
 Не  вяжется с идеалом рабочая похоть?
 Вам бы всё на вербах завязывать ленточки,
 Вам бы всё в саду над закатами охать.
 Мамаша скажет как в пустую бочку:
-Ой, большевики, затаскали дочку!
           VI
 Идут тринадцать - чёртова дюжина,
 На, давись ей проклятый царизм!
 Поэт требует свежих рифм на ужин,
 Даёшь Маяковского и авангардизм!

 Пуля-дура просвистела,
 В бок вошёл штык-молодец.
 Жизнь как тройка пролетела,
 Эх, прощайте мать, отец.
 Нынче я - красноармеец,
 Не даёт за жизнь гроша
 За мою в кофейне немец,
 И особо не спеша,
 Я б пожил ещё недельку.
 Что - недельку, две ещё.
 Лучше думать о бретельках
 И оценивать плечо.

-Подходи покупай конфеты Абрикосова,
 Да не разевай сарай,
 Купите, дядя, папиросы.
 Превосходные папиросы "Ира".
 Последние новости - "Керенский ищет мира!"
          VII
 Товарищ, не дрейфь,
 Смерть - не тёща.
 Пузом не прижмёт,
 Худа и тоща.

-Дай-ка, дядя, прикурить,
 Рассусоливать нет мочи
 Что почём, устал, брат, очень...
 Так прижали, что не жить
 Думал уж, ан нет - живой!
 Да, матрос, познал я бой.
 Кадеты засели, сопляки, мальчишки,
 Бьют с подвалов, из окон, с крыш.
 Закидали гранатами, думали - крышка,
 А они озверели, не понравилось, вишь.
 
 Да, этот ад мне не забыть,
 Где пули звякнув о гранит
 В раз отскакивают в лоб,
 Крики, грохот, визг и топ.

 За лютую, кровью залитую Пресню,
 За бедное детство погибшее в плесени,
 За пули, что в глотках прервали нам песню,
 Ужели не вынесем свой приговор?
 Жаль комиссара, убили в упор...
 Баба из детского пистолетика.
 Он и понять ничего не успел,
 Ему было двадцать, помочь ей хотел
 Улицу перейти под обстрелом...
 И, сука, была как докторша - в белом,
 Переодетая смертница.
 Тому комиссару - сверстница.
 Ребята подняли её на штыки,
 Не пискнула даже, таки пироги.
          VIII
-Аллё, барышня, живее Смольный,
 Товарища Ленина... У аппарата?
 Примите доклад: больница взята,
 Лупили из пушек, народ доволен.

 Идёт пижон, портсигар - папин,
 В театре опера, поёт - Шаляпин.

 Стоп, знакомая косынка
 Моряку попалась на глаза,
 На снегу лежит Маринка,
 Запрокинута назад
 Голова, волос пшеницу
 Треплет ветер со стеклом
 Колким, снежным и струится
 Жар с затылка ручейком.

-Что же это, братцы, дело?
 Иль ослеп, во что стрелял
 Он, подлец... В ответ лишь пела
 Вьюга и фонарь сиял
 Тонконогий и желтушный
 У аптеки на углу.

-Эй, браток, помочь не нужно?
 Что застыл, что ни гу-гу?
 Ох, какую подкосила
 Смерть ржавеющей косой!
 Красоту возьмёт могила,
 А убийца где-то твой
 Ночь транжирит, прожигает,
 Веселится в кабаке.
 Шоколадом угощает
 Шлюху с керенкой в чулке.
         IX
 Белый барон
 Без панталон
 Бежит в Америку
 Закатывать истерику.

-Достоверно известно - скоро конец света,
 На грешную землю упадёт комета.
-Скажите, какая она интересная,
 Мимо пролететь не может никак, хоть режь!
 Как будто она - Айседора Дункан всем известная.
 Проспали Россию и вот вам - мятеж.
 По мне - хоть комета теперь упади,
 Лишь бы большевики захлебнулись в крови!

 Спит над "Капиталом" крестьянин чубатый,
 Повис над сутью как на рёбрах тына,
 "Капитал" - не корова, не ухватишь за логики вымя,
 Ума в нём с гору, писал не вагоновожатый.
 Нам бы понятней чего, без мыслишек...

-Сдаёшь бриллианты, у кого излишек!
            
 С винтовкой работница,
 Ревёт кровосос,
 Ему красная конница
 Отрезала нос!
           X
 И лик мой был мил,
 Опьянённый свободой
 Я что-то бубнил
 Будто знал я ответы,
 Но вопросы на них я не ведал.

-Товарищ, снимайте жажду крем-содою!
 Ангелиной Паше до дверцы ГамлЕты.

 Колесом солнце золотоспицевым
 Укатилось с пригорка в поля
 И шуршит ночь рубашками ситцевыми,
 И рука к топору, можно то - что нельзя.

 От правды захлёбывается газета,
 Дайте ей выпить типографской краски.
 С ума сошёл шрифт, отбивая фальцетом:
-Долой любовные слюни и мещанские ласки!
 
 Человечище, в вихре огня закалённый,
 Шквалами ярых атак меченый,
 Неужто и Марс будет вновь заселённым,
 Доживу ли, когда он очеловеченный,
 Далёкой звездою мерцая в ночи
 Напомнит о доме, молчи сплин, молчи!
            XI
 Ах, мне бы вернутся в дремотную Русь,
 Где изб перекосы, но я не вернусь.
 В этот вечер осенний, беспечный и свежий,
 Где свежует вчерашнею роскошь и нежность
 Закат, краснорожий мясник, как свинью.
 Я люблю этот город и всё в нём люблю,
 Даже дворничих толстых залапанных маем,
 Переедь меня улица нежно трамваем.
            XII
 Фрейлина утром сойдёт на балкон
 На пальчик намотав привычно рыжий локон,
 И не узнает страну.
 Не шляются больше по улицам повесы, а ходят большевики
 И кредиторы нахальные шастают.
-Не рассчитаетесь ли дорогуша, долгу за вами - мильонов нА сто!

 И перед зеркалом в раме серебряной
 Фрейлина скажет - Как я растреплена,
 Помнится ведь - домогались князья,
 А ныне сменили князей юнкера.
 
 Фрейлина пудрой укутает щёки,
 Ведь было же время покоя и лености!
 Серебряный век целовал её ноги,
 А ныне и ноги, и веки - в растерянности.
 Фрейлина в платье начнёт облачаться,
 В платье вишнёвое, с грацией женской.
 А может это не фрейлина вовсе, а Саша Керенский
 На променад решил отправляться?
           XIII
 Революция в галопе
 Рубит в щепки лес, гранит.
 Азиатчина мне в злобе
 Хищно скалясь говорит:
-Ты в бреду нашёл тринадцать,
 В лихорадке был матрос,
 Хочешь средь дерьма остаться
 В белом венчике из роз?
 Где ты видел фрейлин в нашей
 Славной родине советской?
 Хрен любой тебе в ней скажет:
 Фрейлин нет и нет дворецких.
 У народа нету слуг,
 Ты был болен, милый друг.
 Напиши как мы свергали
 Старый, ненавистный строй,
 Как по шее наваляли
 Колчаку, Антанте, пой.
 Комсомол прославь и стройки
 И железные мосты,
 Как искореним прослойки,
 Как колхозной борозды
 Красный конь не портит чинно...
 Кстати, что за Коломбина
 Подыхала на снегу?
 Убери. - Нет, не могу.
-Убери сказал, всё - падаль,
 Бесхребетна эта мразь.
 Что за контра вдруг взялась?
 Переделаешь как надо
 И без фиги между строк.
-Кто ты, демон иль пророк?
 Отчего глаза косые
 Как две раны ножевые?
 Желторожий рассмеялся,
 Нахлобучив свой картуз.
-Право, я б не долго мялся
 И меж глаз твоих как в туз
 Закатал бы пулю в прошлом...

 Отчего так эта ноша
 Мои плечи вниз клонит,
 Рубит в щепки лес, гранит?
 Отчего так эта осень
 Мертвечиной в нас метёт?
 И всегда в её обозе -
 Лишь кабак да эшафот.
 (1995-2000гг.)