Вместо некролога июль 1980

       Век НТР вторгается в художественное  творчество,  изме-
     няя его формы. Тому  пример  -  песни  Владимира  Высоцкого.
     Изобретение и массовое внедрение в быт магнитной пленки  по-
     родило уникальное направление в современной поэзии, подарив-
     шее нам чудо Высоцкого.
          Если в качестве единственной реальности в  традиционной
     поэзии выступает  текст,  то  в  творчестве  Высоцкого  тако-
     вым становится сам акт исполнения  -  неразрывное  единство
     слова, мелодии ( которая есть не что иное, как выявленный ритм;
     кстати, сам Высоцкий определяет песню как  "стихи,
     положенные на ритмическую основу") и голоса ( интонации, из-
     менение которой, даже при неизменяемом тексте, дает  вариант
     одного и того же произведения ), и едва ли не главным  здесь
     является голос - и это понятно:  новая  составляющая  должна
     себя доказать.
          Как  издавались  и  продолжают  издаваться  поэтические
     сборники, так, наверное, не в очень отдаленном  будущем  бу-
     дут выходить массовыми тиражами целые  фонотеки  с  записями
     песен Высоцкого ( на одном из концертов, отвечая  на  чью-то
     записку, Высоцкий задумчиво спросил: "А вам не кажется,  что
     магнитофонные записи - это род  литературы  теперешней?..").
     Работа по упорядочению творческого наследия поэта  потребует
     долгого и кропотливого труда, но она должна быть проделана -
     это долг тех, кому выпало пронзительное счастье жить  с  ним
     рядом и горькая необходимость проводить его в последний путь.
          О чем пел Высоцкий? Если одним словом - о жизни. Темпе-
     рамент преобладает у него над вкусом, главное в его  личнос-
     ти и творчестве - это поразительная жажда жизни ( "Я из  по-
     виновения вышел/ За флажки - жажда жизни  сильней..."),  лю-
     бовь к жизни и сила быть с ней на  "ты"  ("Я  не  люблю  фа-
     тального  исхода..."),    ни-на-кого-непохожесть,    одержи-
     мо-страстное желание идти своим, особым путем ( "Я скачу, но
     я скачу иначе...", "Колея эта - только моя!..").
          Чувство любви - главное в творчестве Высоцкого. Это лю-
     бовь к жизни, к земле, к людям, к русской речи. Белла  Ахма-
     дулина на одном  из  своих  выступлений  сказала:  "...может
     быть, это и есть моя единственная корысть на белом свете:  я
     желала бы остаться  совершенно  чистой  в  отношении  речи".
     Андрей Вознесенский: "Благодарю, что случился твоим  кратким
     поэтом, моя Русская Речь!" И Высоцкий,  так  бешено  живший,
     такой самый живой из всех писавших в одно время с ним,  ска-
     зал о себе в песне:

               Ни единою буквой не лгу, не лгу:
               Он был чистого слога слуга...

          И это поистине так. Какое богатство ритмов и интонаций,
     разнообразие лексики, опьяняющая слух фонетика! Какое береж-
     но-смелое и насмешливо-любовное, порой  горько-пронзительное
     использование уже отшлифованного речевого материала, оживаю-
     щего в его песнях:

                Соловей-Разбойник тоже
                Был не только лыком шит...

                И ты, Нелегкая-маманя,
                Хочешь истины в стакане
                На лечение?
                Тяжело же столько весить,
                А хлебнешь стаканов десять -
                Облегчение...

               Слабо стреляться! в пятки, мол, давно ушла душа -
               Терпенье, психопаты и кликуши!
               Поэты ходят пятками по лезвию ножа
               И режут в кровь свои босые души.

          Какая разумная беспощадность по отношению к современно-
     му штампованному речевому кретинизму:

               Я самый непьющий из всех мужиков,
               Во мне есть моральная сила...

               Не ссорь меня с общиной! это ложь,
               Что будто к тебе кто-то пристает!
               Не клевещи на нашу молодежь:
               Она надежда наша и оплот!

               Сосед орет, что он народ,
               Что основной закон блюдет:
               Мол, кто не есть, тот и не пьет
               ( И выпил, кстати ).
               Все сразу повскакали с мест,
               Но тут малец с поправкой влез:
               "Кто не работает, не ест,
               Ты спутал, батя!"

          Высоцкий оставил великолепные образцы истинно  русского
     юмора, непременно сопряженного с любовью к предмету.  Прежде
     всего, это его великолепный цикл песен "Иван да Марья".  По-
     жалуй, со времени Пушкина русские  поэты  не  смеялись  ТАК.
     Пушкин в песнях Высоцкого - это целая тема. Пушкинская  тра-
     диция пародирования продолжена в пародиях Высоцкого на само-
     го Пушкина - "Лукоморье", "Как ныне сбирается вещий Олег".
          Смех Высоцкого бесконечно разнообразен: от веселых ска-
     зок про "чуду-юду" и лесную нечисть - до:

               Смешно, не правда ли, смешно, смешно,
               Когда секунд недостает...

          Рука пишет все медленнее и в недоумении  останавливает-
     ся: ВЫСОЦКОГО НЕТ! Чудовищная нелепость.  Вспоминается  день
     его похорон, 28 июля, Таганская площадь. Море людей - и  та-
     кие у всех растерянно-потрясенные лица: как же так?!  Высоц-
     кого - больше нет?
          Людей было столько, что невозможно было  видеть  дальше
     затылка впереди стоящего. Самые отчаянные забирались на кры-
     ши. Блюстители порядка сгоняли их оттуда.  Они  повисали  на
     карнизах и водосточных трубах, но и там их доставали. Случа-
     лись просто-таки комические моменты. Кто-то в  толпе  произ-
     нес: "Вот тема для него!" (Кстати, удивительно: никто в этот
     день не называл его по имени, а просто - ОН). Один  засмеял-
     ся, другой поддержал, третий -  и  покатилась  по  Таганской
     площади волна смеха...
          Кто-то сказал, что истинный поэт так  берет  тему,  что
     закрывает ее по крайней мере на десяток лет вперед  для  ос-
     тальных. И разве не ловили вы себя на  мысли,  что  "вот  об
     этом бы Высоцкий написал!" И наверное, что-то в нашей  жизни
     и в нас самих так и останется тайной для нас: ведь  то,  что
     не успел сказать гений, никто другой, кроме него, не  сумеет
     сказать.

                Осталось недорешено
                Все то, что он недорешил...

          Впрочем, в последнее время он уже был очень  усталым  и
     писал в основном из-себя. Тоска, предчувствие смерти, проща-
     ние с жизнью - все это часто снежное:

               Сгину я - меня пушинкой ураган сметет с ладони
               И в санях меня галопом повлекут по снегу утром...

               Но тогда еще был снегопад
               И свобода писать на снегу,
               И большие снежинки и град
               Он губами хватал на бегу...

          Свидригайлов в спектакле театра на Таганке  (  одна  из
     последних актерских работ Высоцкого ) пел:

               Моих коней обида не нагонит,
               Моих следов метель не заметет...

          И только теперь, вспоминая этот образ, созданный Высоц-
     ким на сцене театра, образ, сотканный из предсмертного холо-
     да, кошмаров последних земных снов и трепета Последнего  Ша-
     га,- только теперь понимаешь,  что  этот  образ,  в  котором
     главным было ожидание смерти, был его, Высоцкого,  прощанием
     тоже...
          От последних песен Высоцкого веет каким-то холодком со-
     вершенства. Он действительно  только  начал,  "еле-еле  едва
     приступил". Чего стоят такие хотя бы строки:

               А звездный знак его, Телец,
               Холодный Млечный путь лакал...

          Поразительно: совсем не похоже на то, что  мы  привыкли
     называть словом "Высоцкий". Будто родился совсем другой поэт
     - и сколько он унес с собой, одному Богу  известно.  Но  так
     всегда:

               Конь на скаку, и птица влет -
               По чьей вине?..

          По чьей вине?

                1980 год, июль