У памятника Пушкину

Ночной порой холодной и унылой
Я к памятнику Пушкину пришла.
Накрапывал осенний дождь постылый,
А я поэту хризантемы принесла.

Он, как всегда, стоял слегка задумчив.
С волос курчавых капала вода.
Порою люд бывает так докучлив,
Сейчас был кстати мой визит сюда.

Пустая площадь... Чуточку тоскливо,
Хоть к одиночеству ему не привыкать…
“Но, согласитесь, Пушкин, даже мило:
Цветы и ночь, и можно поболтать...”

Рукой стряхнула с постамента капли
И разложила белые цветы.
“Ах, Пушкин, я не знаю, это так ли,
Но есть преданье, что волшебны лепестки

Всех хризантем. Ах, если б знать то раньше...
Вы столько б лепестков могли собрать,
В бокал с вином их опустить, а дальше
Они б Вас свято стали охранять.

Они б Вам подарили долголетие
И отвели б дуэль в тот страшный час
В лесу за Чёрной речкой. Два столетия
Россия с болью в январе теряет Вас.

Вы помните, стонал от горя ветер,
Увидев пистолет у Вас в руках.
Был белый снег... Данзас... Никто на свете
Вас не любил, как он, в тот горький час.

Но Ваша честь... Её Вы защищали...
Он понимал Вас, как никто другой...
Простите, Пушкин, вот и поболтали…
Мне слёзы не унять, – текут рекой...”

“Но полно! – тихий голос с пьедестала, – 
То всё дела давно минувших дней.
Утрите слёзы... Вы, сударыня, устали...
Россия – что? Поговорим о ней.”

“О, Пушкин, – задохнулась я в печали, –
Свободы много, мало лишь добра.
Когда на площади Сенатской восставали,
Другой свободы жаждали тогда.

А с нынешней свободой безотрадной
Народу снова бед не перечесть.
В духовном смысле всё так неприглядно,
Кругом корысть. Забыто слово “честь”.

Дано России столько испытаний:
И революции и страшная война.
А после всех немыслимых страданий
Своими обворована она.

И меркантильностью заражены повально.
Лекарства, видно, долго не сыскать.
Ну, и стихов не пишут гениально,
Как их писали Вы. Пока вот так...

Ну, я пойду...” Фонарь слегка качнулся.
Свет заиграл на мокрой мостовой.
Мне с высоты поэт чуть улыбнулся,
Слегка кивнув курчавой головой.