***

Мне говорили - пиши. А что мне ещё оставалось?
Надо, чтоб кто-то давился тем, что грызет меня изнутри.
Я блевала своими стихами, забыв про голод, сон и усталость.
Только кто из них мог предсказать, что я буду писать о любви?

Всем и каждому, пусть даже самому первому встречному
Я кричала о чьих-то там серых, зеленых и карих глазах,
Тех, в которых когда-то я видела целую чертову вечность.
Тех, в которых когда-то я прикопала лишь собственный страх.

Мне хотелось сбежать - жаль, что мир мне тогда не позволил,
Я боялась всего, но особо - людей, эти люди - меня, и теперь
Совершенно устав от глухой, нескончаемой боли,
Как и я, воет город мой - раненый загнанный зверь.

И о нем я писала. Про тот, что прокуренный, дикий,
Что сжигает в своих разноцветных манящих огнях,
Про пустой, про туманный, про серый, холодный, безликий,
Расписавшийся тенью на чьих-то чужих простынях.

Я, наверное, слишком о многом тогда рассказала.
Мне самой так отчаянно хочется не вспоминать,
Как не там и не тех, заходя в новый круг по спирали, встречала,
Оставляя на каждом из тел вековую молчания печать.

Как своими руками я рушила то, что когда-то имело значение,
Как была неправа, по привычке спорила, лишь бы всё отрицать.
Жаль, не сразу дошло и что не у всякого правила есть исключение,
И что главное - не забыть, что поэт всегда должен страдать.