300-й Июньский проливной Или один день его глазами

Затянуло горизонт свинцом
Скрылось солнце за пеленой
Ветер воет, шумит под мостом
В бастионе, обжитым мной.

Снова камень чувствует капли
Стареет под их касанием
Вновь на башне волнуются цапли
Гром гремит, я чувствую раскаянье.

Я сижу в отверстии бойницы,
Они видали много пуль и стрел,
А теперь как пустые глазницы
Смотрят туда, куда и я смотрел.

Внизу стена лежит во рву
Замок постепенно умирает
Колокол гремит во сне, не наяву,
Часы пробили час, и стрелка замирает.

Две стрелки неразлучны боле
На циферблате старом на мосту
Пусть нету цифр – не по их же воле
Они, как часовые, на посту.

Старые ворота,  решетки и ров,
Как символы прошлой эпохи,
Как был тогда ваш граф суров,
Как  были дела ваши плохи.

Я неспешно опускаюсь вниз,
Шурша одеянием черным,
Теперь уж поднимаюсь на карниз,
Смотрю на город тошнотворный.

Все, к чему стремятся люди – яд
Он наркотику подобен в малой дозе
Все его глотают, нет пути назад,
Но знайте – всех хоронят в одной позе.

А я смотрю очередной обряд,
Хоронят юношу-интеллигента.
Ведь рядом все, кто этому не рад
Но мало кто подаст старухе алименты.

Я вижу это со слезою на глазах,
И не впитает слезы черное перо.
Я черный ворон, не живу я в городах.
Чтоб не было мне больно так остро.

Память долгая, запомнит все, что видел
Когда имел я руки, а не крылья.
Не совладал я с тем, что ненавидел
И больше нет раскаянья – бессилье.