Реквием молчания

                Я, грешный человек, люблю слова
                В них есть цветаевщина.
                Они из мухи делают слона,
                Притом летащего.
                (Дмитрий Быков)

Безгрешный, я лелею тишину –
в ней есть величие,
когда прими забытую вину –
и нет отличия

от этих стылых, этих мерзлых вод,
свинцовых, замерших,
когда на час ложатся дни, весь год
чужой и замшевый

в позолоченных куполах,
лубочный, пряничный –
весь год его сжигали в прах
на пьянках праздничных…

-2-
Мне не хватает слов и фраз,
мой грех – молчание.
И первый снег теперь за нас
молчит отчаянно,


и первый лед слюдой дрожит
и не ломается.
Мы переходим рубежи
туда, где каются,

туда, где золото – слова,
но в крошку смолоты,
и смыла синью синева
все это золото,


туда, где только тишина
хранит величие,
где на нее меняю я
свое отличие…

-3-
Безгрешный, я лелею тишину
и так отчаянно,
невыносимо  сердцу моему
в моем молчании,

в моей свинцовой чистой тишине –
дороже золота.
Не возвращайся, прошлое, ко мне –
душа исколота

словами пришлой суеты
в быту скукоженной,
зрачками ушлой маяты
с прокисшей рожею.

Я не хочу, я не могу молчать,
но, как на паперти,
на слово
памяти печать
упала замертво.

Стою с протянутой рукой,
столб застывающий…

И мне теперь скажи, на кой
твоя цветаевщина?

-4-
На кой мне ляд слова, слова, слова,
мою вину осыпавшие златом?
От звона тишины взорвется голова –
ты виноват, а жизнь не виновата.

Куда уж проще – прокричать «прости»,
но тишина убийственно сурова.
И время, поседевшее, в горсти
последнее любви сжимает слово.

Я не хочу – Ты слышишь! – не хочу
знать с точностью о том, как все случилось.
Скользит душа по лунному лучу
уже бессильно и совсем бескрыло.


Безгрешный, я лелею тишину –
не удается.
Вверх поднимаюсь, как идут ко дну,
дыханье рвется.

И никому, лишь одному Тебе –
суди, как хочешь! –
раскаянье на треснувшей губе
в стык многоточий…