осень

Осенний дождь прохладными бинтами
Укроет в нас всё то, что порвалось.
И бытие, что кралось между нами,
Величественно выйдёт, словно лось,
Из леса, листопадовых мгновений,
На замерший безврЕменья простор.
И будет греться в шорохах видений,
С душой ведя неспешный разговор.


блаженство умирающей листвы...
блаженство догорающих мгновений...
блаженство рук, лежащих на коленях,
блаженство тех, кем  раньше были мы...

2

Отчаянно ливни рыдали в ладошку землицы
Ночами, пока опечаленный сумрак не спал.
Смягчали, сожжённую летом, небесной водицей.
Но вдруг на неё, не прикрытую, холод упал.
А там были травы зелёные, пахло цветами,
Ещё не уснувшими, ветром, сосновой смолой.
Ноябрь ударил её, словно брошенный камень,
Иглою прошил, завершив испытание  мглой.
Кричать бы от боли, толику просить утешенья,
Оплакивать брызги цветов на раздолии трав!..

Смирилась...
           застыв перед Богом в безмолвном прошенье,
Всесилье у снега надеждой одной отобрав...

3

Давай с тобою, осень, запьём ночами.  –  Кофе?
Тебя кто оземь бросил, ветра пролив, как морфий,
Что в сон деревья клонят, что травы чешут к смерти
И гонят листья, гонят  –  с ветвей по круглой тверди.
Мне весело без ветки, ведь я же  –  не растенье!
Ветрам своим  –  наседка, сама себе спасенье...

Ах, осень, лучше кофе... И меньше слов ненужных!
Ты пей его на вдохе! Пусть кофе пахнут лужи!
Однажды или дважды пропахнут кофе лужи,
И станет вдруг неважным, что мир тобой простужен.

4

Эта ночь, эта ночь! Не спалось вам сегодня? Мне тоже...
Тишина сторожила мой сон, словно пёс у ворот,
Оживала десятком предчувствий, бегущих по коже.
Ночь гудела струной  и сгущалась  в  стихов  приворот,
Закипала в серебряной турке  –  без сахара  кофе,
Кралась кошкой в кровать, ближе к телу, в тепло одеял,
Откупорив настойки, пол каплей манила на штофе,
В рукава укрывала светящийся лунный овал.
Эта ночь была тёмной, беззвездной, как ворох наитий.
Разбивалась волною тяжёлой  о мокрый причал,
Распускала какие–то строки, дарила мне нити,
А потом затихала, как будто её кто качал.

Расшумелась дождём, попирая покой, осторожность.
И ушла, как царица,  –  таинственно, гордо, тревожно…

5

Стихи не обманешь  –  как флейту, как душу, как парус  –
они без дыхания ветра смущённо молчат.
Мани, падай камнем на дно: на варение агрус
пойдёт, не украсив строки... Даже пару зайчат
на спицах не свить при отсутствии солнечной нити!
Лишь солнечный шторм растревожит уснувший поток!

Я  –  гроздь. И во мне, дозревая, густеют  наитья!
Но чтобы по небу пойти, нужен ветра глоток..!

И тут же, не видные глазу, твердеют опоры,
Смотрящие вдаль удивляются: "Где два крыла?"

На парус притихший смотрю я, с безветрием споря..
Волной на прибрежном песке золочусь добела...

6

слёзы ещё не созрели, но болью руки
будто обвиты, как чёрною тогой... ночью
что-то крадётся, что-то  больнее скуки
и, устыдившись, в точку бегут многоточья...

слёзы ещё не созрели... кислят печали,
горечь наитий ходит под шкуркой вишен
цвет облетевший помнит ещё "в начале"
ветер, наверное, врёт: "Он тебя не слышит!"

слёзы дозреют осенью, грянут ливнем,
грушевым соком оземь... в сиротстве веток
ты разродишься ими... и время  –  сильной
быть  –  разожмёт ладони: "До встречи, детка!"

7

Октябрь бурлаком волочит солнце,
Бурчит себе под нос: "А ну ка, ухнем!"
На стенке расплескались  радуг кольца,
Следы ночных дождей   –  на стёклах в кухне.

Пылится мир в безветрии,  безверье  –
Ветра то не вопрос, но где взять парус?
В листве, дождях, пернатых, сирых зверях
Творца прикосновенье лишь осталось.

Сгниёт листва под снегом, смолкнут капли,
Покинут лес скворцы, задремлют звери.
По полу тишина озябшей цаплей
Намается  –  от окон к старой двери.

И где тогда настои вдохновений
Для строчек взять?  Снега  –  смертельно люты!
Листать я стану шорохи, виденья
И слушать нежный голос вешней лютни.
 

8

Дожди, как косы Рапунцель,
Чей взгляд пронзает шпилем небо.
Представлю: "Вот, сейчас апрель!
Спешит жара, как шумный  негр,
Пропахший солнцем и песком,
Намытым полноводной Квандо".
Там цапли ходят босиком,
Там воздух сладок, словно манго,
И солнца каплет акварель...
А здесь сентябрь проходит в устье,
Рыдают косы Рапунцель...
И квасят на зиму капусту.

9

Отпускаю время, отпускаю.
Пусть журчит сквозь пальцы, как вода.
В том, какой была я, не раскаюсь,
И другой не буду никогда!
Отпускаю дни. А ночи, ночи
Подержу дождями у ресниц.
Я иду по небу.
                И воочью
Мимо бьют крылами стаи птиц!
Звёзды опадают, словно листья,
Догорая ворохом в заре.
Где–то там, в лесу осеннем, лисья
Норка остывает в октябре.
Там читают памяти мгновенья,
Словно книгу, на ночь, перед сном...
На пороге забытья ль, забвенья,
Положив у изголовья том.

10

Она играла на свирели,
Себе и ей ничуть не веря!
Но всё казалось так легко,
Что даже в крынке молоко
Ей, улыбаясь, подпевало.
Шелков ресничных покрывала
Бросали тень на взгляд у врат:
 –  Вы мне не враг, не друг, не брат!
 

11

Из вороха слов нужно выбрать одно,
Пускай будет  «Жизнь»!
Родившись, я бездны увидела дно.
А после  «Держись!»
Звучало всё чаще. И тайна окрест
Меня берегла.
Кто видел меня одинокой, как перст,
А кто  купола 
Седые, как вечности, над головой
Моей различал.
Луна была в белом  –  скорбящей вдовой,
Пустынным  –  причал...
Я, жизнь поднимавшая изо дня в день
На оба плеча,
Плач  жертвы презрела, споткнувшись, как тень,
О тень палача.
Любовь оставляла всегда на потом,
До лучших времён!
В котомке хранила зачитанный том
Рассказов о Нём.
Просила одно  –  только было б тепло
На млечной реке!
Росла, всё вокруг становилось мало.
Следы на песке
Небесном, иссинем  не смоет прибой
Грядущих времён!
Себя отыскав, пребываю собой 
На древе имён...

12

Там был лес... И слова тяжелы, как каменья.
Там был берег холодным, холодный прибой.
Никого не согрев, догорают  поленья...
Кто–то агнца отвяжет.
                Зелёной тропой
Тот поскачет, как облако белое, ветру
Улыбаясь, прогнувшись от счастья дугой!

Заскрипит, остывая, пустующий вертел,
В мире пляшущих звёзд  –  заржавелый изгой.

13

Тают отражения от былой луны,
Время натяжения для моей струны.
Посланный, случайный ли  –  грел ветра в крыле
Преданно? отчаянно?..
                Душу лил во мгле!

Ночи перевёрнуты комьями земли.
Вычитаны, свёрнуты, брошены в пыли
Слов уловы, облики... Спрятаны лучи
Птицами за облаком.
                Были ли ключи
От ворот?  И были ли в поле ворота?

Ворот поднят, ветер врёт... Но луна  –  не та!

14

Осень скрипела постскриптумом адово,
Зерна стирая в муку.
Заповедь чтила я: "Радуясь, радовать!
В муках!"
                Стоял на току,
Быв средоточием скорби торжественной,
Плечи укутав в закат,
Взглядом одним подтверждая: "Тождественна!"  –
Светлым,  в мильоны карат!

Осень стихала...
               Стихами, доверчиво
Стлалась, стежком  по канве
Отдохновения...
               Я  гуттаперчево
Падала в небо.
                В траве
Трогала росы горячими пальцами,
Взмахом намокших ресниц.

Тканью послушно журча между пяльцами,
Не нарушала границ...

15

Я не помню, как нАчалась осень... Во вторник ли, в среду?
Я держала за полы тепло, ненавидя проём
Каждой двери открытой, а после бежала по следу
Уходящего лета, не видя нас больше вдвоём!

Но спешила гулять по волнам из зелёного шёлка
И тонула в испуге: приблизилось время костров?!
Ветры в щели змеились ночами, плясала защёлка,
Для сожжения солнца дожди запасли ворох дров.

Я боялась уснуть, умереть, заболеть и оглохнуть,
Я боялась ослепнуть без жарких июльских ночей!
Я боялась  –  от страха, вся сжавшись, улиткой усохнуть,
Умереть подо льдом сиротливо, как робкий ручей...

До сих пор я бегу в день погожий, похожий на лето,
Подбираю лучей колоски на просторе пустом.
Холодами разграблена, ветром до нитки раздета...
Мне идти через снег  –  словно жизнь отложить на потом.