Мемуары

Решив жениться... на своей вдове...
Я умер... и воскрес под понедельник...
Всесильный бес, лукавый мой подельник,
Мне обеспечил ясность в голове.
Муслин, слегка поддержанный муаром,
Что обвивал посмертный мой портрет,
Теперь вот украшает кабинет:
Ведь нынче я живу на мемуары...


МЕМУАР ПЕРВЫЙ

На столе большом, под софитами
Я лежал, как книга раскрытая.
Без чинов лежал, без апломба я,
И листали меня, пальцем пробуя.
Весь отдал себя им на милость я,
Но душа моя отделилася,
Поднялась над стервами белыми,
Посмотреть: ну что со мной сделали?!
И ожегся я той картиною,
Будто держат меня тут скотиною!
Самый главный, кто книгу "Капитал"
Изучил – и вот Авиценной стал,
Он и цены знал, и в уме считал,
Но меня с трудом по складам читал
А помощник его, ну совсем кретин,
С медсестрой одной все любовь крутил.
В стороне в углу шепоток дрожал,
Что опять старшой гонорар зажал.
Остальные, глядь, впали в новый стих:
Обсуждать последние новости...
И такое зло тут меня взяло:
Почему ж нам всем так не повезло?!
Не врачи – рвачи всюду ползают,
И не лечат нас – нами пользуют!
Ну, а мы молчим, бессловесные,
За свои за муки телесные...
Тут взыграл во мне русский пыл с вином –
Пусть не держат меня глупым пингвином!
И сложился я листик к листику –
И подпортил им их статистику...


МЕМУАР ВТОРОЙ

Сижу я в глубокой тарелке,
И все-то мне тут не по мерке...
Народец противный и мелкий
Меня подвергает поверке.
Глазища у них, как по блату,
Не рты – просто красные кляпы!
Хотя они в белых халатах,
У всех у них грязные лапы!
Как сердце во мне обмирало,
Покуда меня обмеряли...
Но вот вдруг – приход адмирала:
Шестерки все разом слиняли.
А я – я следил за ним в оба,
Поскольку боялся немного...
Он жестами, как для немого,
Сообщил, что помочь мне – не могут!
На вид, мол, я очень коварен,
Меня отфутболят в виварий,
Поскольку я все-таки варвар
И мог быть зачинщиком свары!
Он кончил последнюю фразу
И стал неприятен мне сразу:
Уставился, как на заразу,
И щупал малиновым глазом...
Взыграло во мне ретивое!
Я крикнул ему: "Ку-ка-реку!"
Напрягся тугой тетивою
И – вдребезги эту тарелку!..


МЕМУАР ТРЕТИЙ

За мной замкнулась черная дыра,
Лишенная примет: я не проктолог.
Мой путь сложился скучен, но недолог –
Он начался и занял все вчера.
В конце концов был свет в конце туннеля.
Он не манил – мерцал морзянкой: "нет!",
Подергиваясь зонами Френеля...
Я понял: это вряд ли божий свет!
Но долетел. Ко мне рванулись тут же
Какие-то бескрылые хмыри
И, мельтеша в манере проститутшей,
Меня пытались с чем-то примирить.
Вокруг толпились белые халаты,
Я слышал шелест: "Варвар", "Гонорар"...
О сколько в мире тварей некрылатых
И сколько стоит каждая нора!
Терзаясь в роли жертвы ли, шута ли,
Я обмирал среди бесплотных тел.
Видения меня слегка шатали –
Я унывал, но выпить не хотел!
Не видя ни родителей, ни близких,
Ни одного знакомого лица,
Рванулся я, чтоб смыться по-английски,
Но мне шепнули: "Это без конца..."
Я стал искать, где грешники, где черти,
Уже готовый к сатане в зятья!
Попробуйте бессмертием измерьте
Однообразье райского житья...
Я вспыхивал бездымной папироской,
А где-то скучно булькала вода...
Я все летал... Тут звякнул Кашпировский...
Я вздрогнул и проснулся... Навсегда...